Войницкий и Соня подчинились деревенскому укладу жизни, чтобы профессор Серебряков мог блистать в столице. Жертвенная тема в «Дяде Ване» одновременно возвышается и ставится под сомнение. Вина Войницкого не в том, что его желания и цели пришли в противоречие со стремлениями других людей, а в том, что он не дал воли собственным желаниям, принес свою жизнь в жертву чужим, высшим, как он полагал, интересам. В его выборе столько же самоотверженности, сколько и боязни самостоятельных действий. Тема напрасной индивидуальной жертвы приходит в соприкосновение с будничным ритуалом деревенской жизни и подчиняется ему в конце концов. «Дядя Ваня» - пьеса о ритуальной жертве и о ритуале обыденности, ритуале, который прерывается на некоторое время , а потом восстанавливается в правах, приобретая механический характер. Строй деревенской жизни, рассчитанный на годы, дает Войницкому опору, влечет его за собой и утомляет, обескровливает, засасывает, как болото, и он вместе с доктором Астровым «опускается». Помещичья усадьба – это надежное убежище и одновременно тюрьма. Не выбраться из нее дяде Ване. Доктор Астров, тот, кто приезжает и уезжает, свободнее в своих действиях.
Жалкий итог жизни профессора Серебрякова не означает, что нужно закрыть столичный университет и толстые журналы. А пропавшая жизнь Войницкого не дает оснований помещикам бросать хозяйство и бежать из усадеб.
Чехов не предлагает выбирать.
Большие энергетические силы тратятся в круговороте обыденности, и долгое время неясно, во вред это или во благо. Потом оказывается, - жизнь дяди Вани в деревне, посвященная земледельческим заботам, так же призрачна, как книжная жизнь его развенчанного кумира.
На фоне общей серой унылости бесцветной интеллигентской обывательщины положение человека, безвозвратно утратившего ненужно прожитую жизнь, — это для Чехова было подлинной трагедией его времени. «Дядя Ваня» служит выражению этой трагедии, как её воспринимал и понимал Чехов.
Проблема растраченной впустую жизни, нереализованных сил, упущенных возможностей поднимается Чеховым и в пьесе «Три сестры».
Пьеса «Три сестры», как отмечает О. Подольская, — «пьеса о счастье, недостижимом, далёком, об ожидании счастья, которым живут герои. О бесплодных мечтах, иллюзиях, в которых проходит вся жизнь, о будущем, которое так и не наступает, а вместо него продолжается настоящее, безрадостное и лишённое надежд». [65;48]Центральными персонажами, исходя из названия и фабулы, являются сёстры. Хотя в списке действующих лиц акцент поставлен на Андрее Сергеевиче Прозорове. Его имя стоит на первом месте, а все характеристики женских персонажей даны в связи с ним: Наталья Ивановна — его невеста, потом жена, Ольга, Мария и Ирина — его сёстры. Поскольку афиша является сильной позицией текста, можно сделать вывод о том, что Прозоров является носителем смыслового акцента, главным героем пьесы.
Для характеристики Андрея ключевой стала и тема одиночества и непонимания, тесно связанная с мотивом скуки: «Жена меня не понимает, сестёр я боюсь почему-то, боюсь, что они засмеют меня, застыдят...»; «...а здесь ты всех знаешь, и все тебя знают, но чужой, чужой... Чужой и одинокий». [84;115]Слова «чужой» и «одинокий» являются ключевыми для этого характера.
Монолог Андрея в четвёртом действии (в присутствии глухого Ферапонта) ярко раскрывает проблему настоящего: скуку, однообразие как следствие безделья, несвободу от лени, пошлость и угасание человека, духовную старость и пассивность, неспособность к сильным чувствам как следствие однообразности и похожести людей друг на друга, неспособность к реальным поступкам, умирание человека во времени: « Отчего мы, едва начавши жить, становимся скучны, серы, неинтересны, ленивы, равнодушны, бесполезны, несчастны... Город наш существует уже двести лет, в нём сто тысяч жителей, и ни одного, который не был бы похож на других, ни одного подвижника ни в прошлом, ни в настоящем, ни одного учёного, ни одного художника, ни мало-мальски заметного человека, который возбуждал бы зависть или страстное желание подражать ему. Только едят, пьют, спят <…> и, чтобы не отупеть от скуки, разнообразят жизнь свою гадкой сплетней, водкой, картами, сутяжничеством, и жёны обманывают мужей, а мужья лгут, делают вид, что ничего не видят, ничего не слышат, и неотразимо пошлое влияние гнетёт детей, и искра Божия гаснет в них, и они становятся такими же жалкими, похожими друг на друга мертвецами, как их отцы и матери…».[84;133]
Всему этому противостоит область иллюзий, надежд, мечтаний. Это и Москва, и карьера учёного. Москва — это альтернатива и одиночеству, и безделью, инертности. Но Москва — это всего лишь иллюзия, сон.
Будущее осталось только в надеждах и снах. Настоящее не меняется.
Другим персонажем, несущим важную смысловую нагрузку, является Чебутыкин, врач. Образ врача встречается в «Дяде Ване» и в «Чайке», где они были носителями авторской мысли, авторского мировосприятия. Чебутыкин продолжает этот ряд, внося некоторые новые черты по сравнению с предыдущими героями.
Чебутыкин, как и Астров, как и сёстры, чувствует, что происходящее — большое заблуждение, ошибка, что всё должно быть по-другому. Что существование трагично, так как проходит среди иллюзий, мифов, созданных себе человеком. В этом отчасти кроется ответ на вопрос, почему сёстры так и не смогли уехать. Иллюзорные препятствия, иллюзорные связи с действительностью, неспособность увидеть и принять на самом деле настоящее, реальное — причина, по которой Андрей не в силах изменить свою жизнь, а сёстры остаются в провинциальном городе. Всё идёт по кругу и без изменений. Именно Чебутыкин говорит о том, что «никто ничего не знает», высказывает мысль, близкую самому Чехову. Но говорит он это в состоянии опьянения, и его никто не слушает. И пьеса «Три сестры», таким образом, оказывается не философской пьесой, не трагедией, а просто «драмой в четырёх действиях», как указано в подзаголовке.
Вершинин в системе персонажей является членом оппозиции Москва — провинция, представляя Москву. Он оказывается в противопоставлении персонажам — жителям уездного города.
С семьёй Прозоровых Вершинина связывает многое. Он хорошо знал и мать, и отца, который был у Вершинина батарейным командиром. Помнит сестёр Прозоровых ещё детьми, когда они жили в Москве: “Я помню — три девочки <...> Ваш покойный отец был там батарейным командиром, а я в той же бригаде офицером”; “Я вашу матушку знал”.[84;103]Поэтому Вершинин и Прозоровы в системе персонажей объединены по признаку отнесённости к Москве, но противопоставлены. В конце пьесы, когда Москва оказывается недостижимой мечтой, иллюзорным будущим, противопоставление снимается. К тому же Вершинин уезжает в другой город, не в Москву, которая становится для него таким же прошлым, как и для сестёр.
Вершинин произносит пафосные монологи о будущем, о необходимости работать, о том, как достичь счастья. Хотя пафос этих монологов снимается в пьесе последними репликами героев, что не позволяет превратиться этому герою в резонёра, проводника авторских идей, а пьесе — в дидактическую драму. В этих высказываниях Вершинина выявляется противопоставление реальность — будущее, мечта.
Для сестёр Прозоровых Москва — мечта, счастье, прекрасное будущее – с одной стороны, и, с другой стороны, это светлый образ из прошлого, по которому они безмерно тоскуют. Сестры боготворят всё, что связано со столицей, с восторгом вспоминают названия московских улиц: «Наш родной город, мы родились там... На Старой Басманной улице...». [84;103]Получается, что реальной, настоящей жизнью сестры не живут: они либо предаются воспоминаниям о прошлом, либо устремлены в будущее.
Мечтам трех сестер о Москве не суждено сбыться. Но, по мнению автора, мечты о счастье важнее самого счастья, ведь оно так недолговечно. Не в их воле обосноваться в Москве, зато они, три сестры Прозоровы, могут придать уют и красоту своему провинциальному дому.
Жизнь — это движение к покою, через каждодневный труд, отречение от себя, постоянная жертва, преодоление усталости, работа на будущее, которое приближается малыми делами, но увидят его далёкие потомки. Единственной наградой за страдания может быть лишь покой.
Как и в других пьесах Чехова, в пьесе «Вишневый сад», ничего не говорится о событиях, не связанных с частной жизнью персонажей. Происходящее в пьесе, вроде бы отражающее конкретный исторический процесс, изолировано от современной общегосударственной жизни России.
Никто из персонажей пьесы не воспринимает разорение Раневской и покупку имения Лопахиным как частный случай общего процесса разорения дворянства и капитализации страны и ничего не говорит об этом процессе. С исторической точки зрения воспринимает гибель вишневого сада лишь Петя Трофимов, но для него вырубка сада – символ грядущего конца строя жизни, основанного на эксплуатации человека человеком. Он тоже не вписывает судьбу имения Раневской в рамки процесса победы капитализма в России.
Более того, в пьесе об оскудении дворянства слово «дворянин» звучит лишь однажды, да и то с частицей «не»: «...вышла замуж за не дворянина», – говорит о своей сестре Гаев.
Но в этой пьесе, в отличие от других пьес писателя, упоминается масштабное историческое событие, во многом определившее современное состояние страны и положение дворян. Это событие – отмена крепостного права. И было бы логичным увязать разорение Раневской именно с ним.