Найду ль там прежние объятья? Старинный встречу ли привет? Узнают ли друзья и братья Страдальца после многих лет?
Или среди могил холодных Я наступлю на прах родной Тех добрых, пылких, благородных, Деливших молодость со мной?
О, если так! Своей метелью, Казбек, засыпь меня скорей И прах бездомный по ущелью Без сожаления развей.
Сомнения Лермонтова были напрасными. Друзья «страдальца», поклонники его поэтического таланта, не забыли поэта, не изменили дружбе и с ним. Десять месяцев отсутствовал Лермонтов в северной столице, но они не прошли даром. Он вернулся с Кавказа, наполненный удивительными, творческими замыслами. Последующие годы вынесли приемника Пушкина на гребень поэтической славы. Примечательно то, что в то время Лермонтову было всего двадцать шесть лет. Через некоторое время Михаил Юрьевич был назначен поручиком. Указ о его назначении был подписан 6 декабря 1839 года. Через полгода после назначения Лермонтов вернулся в Ставрополь. Сюда он приехал в десятых числах июня.Сразу явился в знакомый дом командующего линией. Но Павла Ивановича здесь он не застал, Петров вышел в отставку. Теперь этот пост занимал генерал - адъютант Павел Христофорович Граббе.
Вполне вероятно, что в Ставрополе произошло знакомство декабристов Беляевых с Лермонтовым. Неясное юношеское любопытство к участникам восстания на сенатской площади у Михаила Юрьевича с годами перешло в осознанное чувство восхищения их гражданским мужеством и высокими нравственными идеалами.
В поэме «Последний сын вольности» есть строки, посвященныедекабристам:
Но есть поныне горсть людей, В дичи лесов, в дичи степей; Они, увидев падший гром, Не перестали помышлять В изгнанъи дальнем и глухом, Как вольность пробудить опять; Отчизны верные сыны Еще надеждою полны: Так, меж градами темных туч, Сквозь слезы бури, солнца луч Увеселяет утром взор И золотит туманы гор.
Эти строки говорят о том, что Лермонтов восхищался декабристами. Его привлекала их самоотверженность и целеустремлённость. Позже Лермонтов встречался с декабристами в Чечне иДагестане, куда их отправили в связи с осложнением ситуации и где они воевали до наступления зимы. Кратковременный отдых Лермонтова в Ставрополе закончился, 18июня, в соответствии с предписанием, он вместе с графом Карло Карловичем Ламбертом, поручиком Лейб-гвардии Кавалергардского полка, отправились в Чечню, в действующий отряд генерала Галафеева. В Георгиевске Михаил Юрьевич расстался со своим попутчиком, который решил подлечиться в Пятигорске.Лермонтов прибыл в военный лагерь под крепость Грозная.
Пребывание в отряде было отмечено знакомством поэта с такимиинтересными личностями, как юнкер Малороссийского казачьего полка Руфин Иванович Дорохов, майор Лев Сергеевич Пушкин, рядовой Куринского полка, декабрист В.Н. Лихарев. 11 июля в бою под Валериком на глазах у Лермонтова Владимира Николаевича поразит насмерть горская пуля. Михаила Юрьевича за это сражение, в числе других офицеров представили к награде. 22 августа из Петербурга было отправлено предписание военного министра Чернышева с резолюцией Николая Первого о представлении к наградам офицеров. Многим, в том числе и Лермонтову, в награде было отказано. Однако, никакого предвзятого отношения со стороны Николая Первого, и это надо особо подчеркнуть, не было. В резолюции императора от 4 февраля 1841 года четко сказано: «Высочайше повелено: Поручиков и прапорщиков за сражения удостаивать к монаршему благоволению, а к другим наградам предоставлять за особенно отличные подвиги». До середины ноября поэт провел в походах, участвуя в бесконечных перестрелках в Чечне и Северном Дагестане. В различных донесениях и рапортах отмечалось мужество и храбрость поручика. В сентябре Лермонтов отпросился на воды. Пробыв в Питегорске около месяца, Лермонтов узнаёт, что приказом командующего линией все летучие отряды, созданные на период экспедиции в Чечню, были расформированы.Лермонтов решает отправиться в Анапу, так как там находилась штаб - квартира Тенгинского пехотного полка. Но по дороге останавливается в Ставрополе. Останавливался Лермонтов в доме на Воробьёвке, в те времена эта часть города считалась самой спокойной и в климатическом отношении самой здоровой. К зиме в Ставрополе обычно становилось оживленно, до весенней экспедиции офицеры стягивалась в города на отдых. Приехали и сослуживцы Михаила Юрьевича по отряду Галафеева, раненные в чеченских сражениях: поручик князь С. Трубецкой, подполковник барон Лев Россильон, Руфин Дорохов, а так же старший сын министра финансов, прапорщик лейб-гвардии Измайловского полка граф Валерьян Канкарин.
По всей вероятности Лермонтов чувствовал себя весьма уверенно: знакомый приятный город, близкие друзья и интересные собеседники. Но тревожная бабушка, Елизавета Алексеевна, начала энергично хлопотать о помиловании внука и об обратном переводе его в армию. Подала прошение на Высочайшее имя, на которое последовал отказ, но особою милостию Николай Первый разрешил предоставить Лермонтову отпуск: “Офицера сего, ежели он по службе усерден и в нравственности одобрителен, уволить к ней в отпуск в Санкт-Петербург сроком на два месяца”. Однако, 1841 год М.Ю. Лермонтову пришлось встретить не в Санкт-Петербурге, а на побережье Черного моря. Командировка закончилась, и поручик обязан был вернуться в свой полк, находившийся в Анапе. В середине декабря «Лермонтов из Ставрополя выезжает через Екатиринодар в Тамань, откуда можно было безопасно добраться до крепости Анапы, где находился в это время штаб Тенгинского пехотного полка».
«К рождеству Лермонтов прибыл в крепость в Анапу», а 31 декабря «за командира полка полковник Голубицкий -Лебединский издал приказ по Тенгинскому полку «О зачислении налицо поручика Лермонтова»: «Прибывшего в полк из командировки поручика Лермонтова предписываю исключить из командировочной ведомости, зачислить налицо»Пребывание Михаила Юрьевича в Анапе было совсем недолгим. В Тифлис поступило отношение Военного министра, и этот же предновогодний день, 31 декабря был отправлен «рапорт начальника Штаба Отдельного Кавказского корпуса генерал -майора Коцебу за № 4167 Командующему войсками на Кавказской линии и в Черномории П.Х. Граббе о предоставленииотпуска Лермонтову в Петербург»
Лермонтов был очень общительным человеком. Так как он был очень образованным, окружающим нравилось с ним общаться, он легко заводил знакомства. Так что не удивительно, что уже 6 января Михаил Юрьевич присутствовал на обеде в доме своего главнокомандующего - генерала П.Х. Граббе. «За обедом всегда было довольно много лиц, - вспоминал военный инженер Андрей Иванович Дельвинг, - но в разговорах участвовали Граббе, муж и жена, Праскин, Лев Пушкин, бывший тогда майором поэт Лермонтов, я и иногда еще кто-нибудь из гостей. Прочие ели и молчали.» В Ставрополе Лермонтов общался со многими передовыми людьми своего времени. Все его биографы упоминают «ставропольский кружок» Лермонтова, собирающийся в доме полковника М.А. Вревского и до сих пор почему-то не ставший предметом специального изучения лермонтоведов. Михаилу Юрьевичу удалось расположить к себе Павла Христофоровича и 14 января Лермонтову выдали отпускной билет, после чего он поспешил в северную столицу для свидания с бабушкой, приезда которой поэтому случаю ждали из Тархан. В Петербурге Михаил Юрьевич рассчитывал получить отставку и полностью посвятить себя литературной деятельности. Надежды его не оправдались, ему, велено было вернуться на Кавказ. С глубоким разочарованием он писал родственнику Александру Ивановичу Бибикову:
«Милый Биби!
Насилу собрался писать тебе; начну с того, что объясню тайну моего отпуска: бабушка моя просила о прошение моем, а мне дали отпуск; но я скоро еду опять к вам, и здесь остаться у меня нет никакой надежды, ибо я сделал вот какие беды: приехав сюда, в Петербург, на половине масленицы, а на другой же день отправился на бал к госпоже Воронцовой, и это нашли неприличным и дерзким. Что делать? Кабы знал, где упасть, соломки бы подостлал; обществом, зато я был принят очень хорошо, и у меня началась новая драма, которой завязка очень замечательная, зато развязки, вероятно, не будет, ибо 9-го марта отсюда уезжаю заслуживать себе на Кавказе отставку; из Валерикского представления меня здесь вычеркнули, так что даже я не буду иметь утешения носить красной ленточки, когда надену штатский сюртук. Я был намедни у твоих, и они все жалуются, что ты не пишешь; и, взяв это в рассмотрение, я уже не смею тебя упрекать.
Твой Лермонтов.»
Однако жизнь внесла свои изменения ...
Друзья и родственники, как могли, выхлопотали ему продление отпуска еще на месяц. В Ставрополь Лермонтов вернулся девятого мая вместе со своим дядей, капитаном Нижегородского драгунского полка, Столыпиным - Монго, которого нагнал в Туле. Рано утром коляска бесшумно подкатила к распахнутым настежь дверям знакомой гостиницы грека Найтаки. Друзья – офицеры, мимо бронзового бюста государя прошли залу, поднялись на второй этаж и устроились в просторной комнате с коврами и мебелью, потемневшими от времени и табачного дыма. Днем Михаил Юрьевич написал письмо Е.А. Арсеньевой:
«Милая бабушка.
Я сейчас приехал только в Ставрополь и пишу к вам; ехал я с Алексеем Андреевичем, и ужасно долго ехал, дорога была прескверная, теперь не знаю сам еще, куда поеду; кажется, прежде отправлюсь в крепость Шуру, где полк, а оттуда постараюсь на воды. Я, слава богу, здоров и спокоен, лишь бы вы были так спокойны, как я: одного только и желаю; пожалуйста, оставайтесь в Петербурге: и для вас и для меня будет лучше во всех отношениях. Скажите Екиму Шангирею, что я ему не советую ехать в Америку, как он располагал, а уж лучше сюда на Кавказ. Оно и ближе и гораздо веселее. Я все надеюсь, милая бабушка, что мне все - таки выйдет прощениеи могу выйти в отставку. Прощайте, милая бабушка, целую ваширучки и молю Бога, чтоб вы были здоровы и спокойны, и прошувашего благословления.