Постучи кулачком – я открою. Я тебе открывала всегда. Я теперь за высокой горою, За пустыней, за ветром и зноем, Но тебя не предам никогда... Твоего я не слышала стона, Хлеба ты у меня не просил. Принеси же мне ветку клена Или просто травинок зеленых, Как ты прошлой весной приносил... Принеси же мне горсточку чистой, Нашей невской студеной воды, И с головки твоей золотистой Я кровавые смою следы.
Ташкентские годы Ахматовой были связанны с тяжелой болезнью Анны Андреевны, в то время уже немолодой (ей было за пятьдесят). Об этом у нее есть элегия «Где-то ночка молодая...»В этом возрасте тяжелее переносится даже ангина, не то что тиф, которым она заболела. Началась борьба за жизнь поэта, в которую добровольно включились отзывчивость и любовь друзей Анны Андреевны. К счастью, все обошлось.
Где-то ночка молодая,
Звездная, морозная,..
Ой, худая, ой, худая
Голова тифозная.
Про себя воображает,
На подушке мечется,
Знать не знает, знать не знает,
Что во всем ответчица,
Что за речкой, что за садом
Кляча с гробом тащится.
Меня под землю не надо б,
Я одна – рассказчица.
Особые мотивы приобрела в Ташкенте поэзия Анны Андреевны. Ахматова умела смотреть. Сквозь тяготы войны проступал Восток. Он подчинял себе, вторгался в суть стихов, в творчество. В ташкентских стихах Ахматовой восприятие Востока на редкость органичное. Ахматова в своей лирике ташкентского периода воспроизводила жизнь с ее достоверными подробностями, непререкаемую высоту азийского неба и светлую землю, дарившую ощущение вечности.
Анна Андреевна любила цветы краткой азиатской весны, когда чрезмерность солнечного света слепит глаза и все вокруг согрето еще нежгучим солнцем. У нее есть стихи об этом - "Ташкент зацветает":
Словно по чьему-то повеленью,
Сразу стало в городе светло –
Это в каждый двор по привиденью
Белому и легкому вошло.
И дыханье их понятней слова,
А подобье их обречено
Среди неба жгуче-голубого
На арычное ложиться дно.
Под звездным кровом азийского дома Ахматовой не столько сладко спалось, сколько писалось, ибо приведенные стихотворения далеко не исчерпывают того, что создала она в Ташкенте.
15 мая 1944 года Ахматова вылетела в Москву, и летом 1944 года она возвращается в Ленинград. В автобиографических набросках она пишет: «В послеблокадном Ленинграде меня больше всего поразило спокойствие ко всему привыкших жителей. Несмотря на то, что неприятель был еще очень близко, они были уверены, что все уже в порядке».
В 1945 году стихи Ахматовой часто появлялись в газетах и журналах, ее выступления в концертных залах Москвы проходят триумфально. В колонном зале при ее появлении на сцене ей устроили овацию, причем люди аплодировали стоя. А ведь в то время «вставать» залу полагалось только при появлении вождя. И, может быть, поэтому последовавшее вскоре (14 августа) разгромное «Постановление ЦК...» Ахматова отчасти объясняла доставшимися ей «не по чину» бурными овациями. Показывая фотографию, сделанную в концертном зале, обычно говорила: «Это я зарабатываю себе постановление».
Вслед за этим 1 сентября 1946 года Ахматова была исключена из Союза писателей СССР. На долгие годы имя и стих Ахматовой были вычеркнуты из советской литературы. Однако проклятьями литературных сановников и бытовыми трудностями (после исключения из Союза писателей ее лишили рабочей карточки, и она стала получать «иждивенческую» порцию хлеба) не ограничились удары судьбы.
В августе 1949 года арестовали Пунина, а 6 ноября вновь был арестован Лев Гумилев. В течение всего 1950 года Ахматова отчаянно пыталась вызволить из рук сталинских палачей единственного сына. Среди ахматовских строк есть и такие:
Ты спроси у моих соплеменниц,
Каторжанок, стопятниц, пленниц,
И тебе порасскажем мы
Как в беспамятном жили страхе,
Как растили детей для плахи,
Для застенка и для тюрьмы.
Чтобы хоть как-то помочь арестованному сыну, Ахматова решилась на высшую степень унижения для подлинного поэта: она написала стихи, прославляющие Сталина. Мать, прославляющая палача собственного сына... Эта страница нашей литературы и нашей жизни является одним из тягчайших обвинений сталинизму.
Я приснюсь тебе черной овцою
На нетвердых, сухих ногах,
Подойду, заблею, завою:
«Сладко ль ужинал, падишах?
Ты вселенную держишь, как бусу,
Светлой волей Аллаха храним...
И пришелся ль сынок мой по вкусу
И тебе, и деткам твоим?»
«Подражание армянскому»
Основные мотивы творчества Ахматовой
Чему же были посвящены первые сборники стихов А. Ахматовой? Это была прежде всего любовная лирика, но совершенно иная по своей тональности и образности, чем у ее современников, известных поэтов – символистов. "До Ахматовой, - как верно замечает Д. Самойлов, - любовная лирика была надрывной или туманной, мистической и экстатической. Отсюда и в жизни распространялся стиль любви с полутонами, недомолвками, эстетизированной и часто ненатуральной." Ахматова, пожалуй, впервые после Пушкина заговорила в русской поэзии о любви не только как о высоком, но и как о естественном, неотъемлемом от человеческого существования чувстве:
Знаю: гадая, и мне обрывать
Нежный цветок маргаритку.
Должен на этой земле испытать
Каждый любовную пытку.
Лирическая героиня ее стихов - не пастушка, не королевна, не Прекрасная Дама, а обычная женщина "в сером, 'будничном платье на стоптанных каблуках", которая умеет страстно и нежно любить, горестно и глубоко страдать, гордо сохраняя при этом свое человеческое достоинство. Первые книги Ахматовой можно действительно назвать любовными жизненными драмами в стихах, тем более что за ними вставала реальная история ее сложных любовных отношений. Точно и сдержанно говорит о всех этапах дальнейшего развития любовных отношений: откровенном признании ("Я написала слова, что долго сказать не смела") и первом свидании ("Благослови же небеса - Ты первый раз одна с любимым"), поцелуе и клятве ("Ты с кем на заре целовалась, клялась, что погибнешь в разлуке ?"), долгожданных письмах ("Сегодня мне письма не принесли: забыл он написать или уехал") и случайных размолвках ("О, я была уверена, что ты приедешь назад)"), "милых уликах" любви ("три гвоздики", "гладкое кольцо", "хлыстик и перчатка", "новогодние влажные розы") и любовной бессоннице ("Ты опять, опять со мной, бессонница)"), расставаниях ("Сердце к сердцу не приковано, если хочешь - уходи") и встречах ("Последний раз мы встретились тогда на набережной, где всегда встречались"), наконец, о трагическом разрыве и долгой памяти.
И когда друг друга проклинали
В страсти, раскаленной добела,
Оба мы еще не понимали,
Как земля для двух людей мала.
Как видим, все реально, конкретно, все как в жизни, но от этого не менее поэтично и возвышенно, В стихах Ахматовой - буквально исповедь любящего и страдающего человеческого сердца, в котором нежность переплетается со страстью, сомнение - с надеждой, сожаление - с радостью, горечь - с восторгом, грусть - с отчаянием, упоение - с тоской.