Б.А. Ахмадулина использует необычную метонимию, вместо чувства называя цвет, с которым оно ассоциируется:
...В другие месяцы - нам никогда не испытать оранжевого цвета.
(Ахмадулина Б.А., 1962, с. ПО) Оранжевый соотносится у автора с понятием «любовь». Этот цвет, как «красочное» проявление сентября, дарит радость и природе («Что делалось! Как напряглась трава...» (там же, с. 104)), и лирическим героям («Счастливы подзащитные твои...» (там же, с. 106)). Он символизирует жизнь. Но поэт так же, как и в стихотворении «Снегурочка», вкладывает в слово «оранжевый» и значение угасания, гибели:
Сентябрь добавил нашим волосам оранжевый оттенок увяданья.
(Ахмадулина Б.А., 1962, с. 107) Таким образом, этот цвет вновь совмещает в себе противоположные смыслы: расцвет и увядание, любовь и разлука.
В «Сентябре» «красочных» перифраз и метафор гораздо больше, чем в стихотворении «Снегурочка». Особенно богата «цветовыми» словами первая часть цикла: «крыло оранжевого цвета», «медная труба», «краски красные», «но все это, что желто и красно». Б.А. Ахмадулина насыщает здесь оранжевый и превращает его в красный цвет, передавая наивысшую степень напряжения чувств, за которой должны неизбежно последовать разрыв у героев и увядание в природе. Все изменения поэт показывает через изменения цветового спектра:
...Обречены менять окраску ветви... ...нарушались прежние расцветки; .. .эти краски красные пролиты...
(Ахмадулина Б.А., 1962, с. 105) Во втором стихотворении цикла оранжевый цвет прямо не назван. Он включен во всеобъемлющее понятие «сентябрь». В третьей и четвертой частях звучат трагические ноты, связанные с начинающимся увяданием:
«листы уже падают» (там же, с. 108), оранжевый цвет потерял свою яркость, следовательно, должна угаснуть и любовь. Но поэт противопоставляет свое чувство изменчивой природе: «Но мы-то - краше, // но мы надежнее, чем ты» (там же, с. 108). И в Новый год вместо елки, как напоминание о сентябре, возникает рябина - дерево с плодами ярко-оранжевого цвета. Этот «красочный» образ соотносится с категориями «верность» и «память». Весь цикл Б.А. Ахмадулина завершает словами обещания:
Клянусь тебе двенадцать раз году:
я в сентябре. И буду там вовеки.
(Ахмадулина Б.А., 1962, с. ПО) В стихотворениях «Плохая весна», «О, еще с тобой случится...» и в поэме «Сказка о дожде» метафорические значения оранжевого цвета связаны с переменами, новизной, радостью жизни. Этот цвет формирует образ лирической героини, которая с легкой иронией и чувством собственного превосходства, в силу физической и духовной молодости, относится к другим действующим лицам. Оранжевый цвет вносит дисгармонию в привычный, устоявшийся распорядок:
Прошел по спинам быстрый холодок.
В тиши раздался страшный крик хозяйки.
И ржавые, оранжевые знаки
вдруг выплыли на белый потолок
(«Сказка о дожде», Ахмадулина Б.А., т. 3, 1997, с. 20) Оранжевому противопоставлен белый цвет, который встречается в ранних произведениях очень часто. Он связан как с позитивными, так и с негативными ассоциациями. Нередко слово «белый» является эпитетом к слову «бумага» и символизирует начало, новизну, неизвестность, таинственность (творчества, жизни):
Бумаге белой нанеся урон,
бесчинствует мой почерк и срамится... («Новая тетрадь», Ахмадулина Б.А., т. 1, 1997, с. 9)
...и зимний день - как белый лист, еще не занятый рисунком...
(«Зимний день», там же, с. 75); Бумаги белый и отверстый зев ко мне взывает и участья алчет.
(«Воскресный день», там же, с. 92) Белый цвет может ассоциироваться с гармонией. В этом качестве он выступает как содержащий в себе все цвета радуги. Гармония существует, пока краски не проявили свою индивидуальность и автономность. Когда белый распадается на множество цветов, наступает дисгармония. Этот процесс показан в уже упоминавшемся стихотворении «Мы расстаемся - и одновременно...» и в поэме «Сказка о дожде».
В стихотворении белый цвет имеет позитивное содержание, связанное с желанной гармонией, со стремлением к ней. В него входит понятие «любовь», а цвета радуги эквивалентны понятиям «разлука» и «сиротство». В поэме «Сказка о дожде» белый цвет несет в себе негативное начало, и лирической героиней движет стремление избавиться от него, внести дисгармонию в мещанский покой. Цвета радуги здесь символизируют жизнь, которой не дают вырваться наружу:
Вдруг в нем, как в перламутровом яйце, спала пружина музыки согбенной? Как радуга - в бутоне краски белой?
(Ахмадулина Б.А., т. 3,1997, с. 19) Под белым цветом скрывается привычная, размеренная жизнь, холодная, идеальная чистота, которую неожиданно нарушает дождь, проступив оранжевыми пятнами на потолке. Белый - это оковы, мешающие проявиться живым силам во всей полноте.
Интересно использование этого цвета в стихотворении «Случилось так, что двадцати семи...», где в белый окрашивается божество, высшая сила:
Я улыбалась ночью в потолок,
в пустой пробел, где близко и приметно
белел во мраке очевидный Бог,
имевший цель улыбки и привета.
(Ахмадулина Б.А., т. 1, 1997, с. ПО) Белый - цвет божественного сияния, излучающий добро.
Часто Б.А. Ахмадулина выстраивает оппозицию черного и белого или сближает их значения, разворачивая при помощи подобных сопоставлений действие лирического произведения, как, например, в стихотворениях «Абхазские похороны», «И снова, как огни мартенов...» и «Старинный портрет».
Употребление слова «черный» и его производных в книгах «Струна» и «Уроки музыки» чаще всего имеет место в контекстах, связанных с утратой и страданием, и опирается на традиционную символику черного как цвета скорби. В таком качестве он используется в стихотворении «Абхазские похороны», Здесь значения черного и белого синонимичны - это траурные цвета: «старушки черные», «белые венки» (Ахмадулина Б.А., 1962, с. 22). Употребление черного цвета мотивировано словом «похороны», так как оно ассоциируется с самыми мрачными красками; белый также соотносится с понятием смерть: «...белым-белели руки на груди» (там же, с. 22).
В строках: «Надевала платье черное // и смотрела из дверей...» («Старинный портрет», Ахмадулина Б.А., 1962, с. 39) - черный цвет соотносится со смыслами «разлука, печаль».
Противопоставлены друг другу черная и белая краски в поэме «Моя родословная». Контраст строится на столкновении их тепловых характеристик: «Остудить моей памяти черный пробел - // дай же, дай же мне белого льда» (Ахмадулина Б.А., т. 3,1997, с. 33).
Достаточно ярко очерчены у Б.А. Ахмадулиной значения синего цвета. Посвящая цикл стихотворений Э. Хемингуэю, автор обращает внимание на глаза писателя: «...бородатый, синеглазый // вдоль побережья шествует старик» («Хемингуэй», Ахмадулина Б.А., 1962, с. 44): цвет глаз подчеркивает его старческую мудрость и одновременно детскую наивность и чистоту: «О, эта чистота на грани детства...» (там же, с. 44). В стихотворении «Лодка» синий - это цвет свободы, мечты, противостояния миру взрослых.
Интересны значения нечасто встречающихся цветов. Например, за желтым скрываются пошлость и мещанство в стихотворении «Бог»; за серым -хладнокровие и жестокость («Я думаю: как я была глупа...»). С зеленым и розовым цветами связаны значения «молодость и расцвет жизни» («Сказка о дожде», «Мотороллер»).
В заключение следует еще раз подчеркнуть, что содержание цветовых слов в книгах «Струна» и «Уроки музыки» многообразно и не всегда легко удается установить то или иное значение в силу его расплывчатости или изменчивости. Но цвет в стихотворениях Б.А. Ахмадулиной играет важную роль: он служит выражению основной мысли произведения. Цветопись используется как изобразительно-выразительное средство и реализуется в тексте в виде эпитетов, метафор, метонимий и перифраз. Цветообозначения могут выполнять текстообразующую функцию - в таком случае их употребление является композиционным приемом.
Одной из важнейших составляющих, которые формируют творческую индивидуальность Б.А. Ахмадулиной, является ее поэтический синтаксис. Строение фраз, пристрастие к своим, четко индивидуализированным структурам в ее лирике настолько определенны, что каждая строка, взятая в отдельности, сразу выдает ее авторство.
Основными особенностями поэзии Б.А. Ахмадулиной на раннем этапе творческого развития являлись лаконизм и энергия выражения. Быстрая смена фраз внутри четырехстрочной строфы (от которой поэт отступает редко) дробит ее на части и придает интонации подвижный, прерывистый характер:
Я говорю на грани октября:
- О, будь неладен, предыдущий месяц.
Мне надобно свободы от тебя,
и торжества, и празднества, и мести
(«Нас одурачил нынешний сентябрь ...», Ахмадулина Б.А., т. 1, 1997, с. 47) После «Струны» в результате развития торжественного стиля эта дробность фраз ослабевает.
Для синтаксиса произведений. Б.А. Ахмадулиной 1955-1979 гт. характерны намеренная усложненность, пропуски каких-то звеньев, что создает эффект взволнованности, своего рода «захлеба»:
Люблю, Марина, что тебя, как всех, что, как меня, -озябшею гортанью не говорю: тебя - как свет! как снег! -усильем шеи, будто лед глотаю, стараюсь вымолвить: тебя, как всех, учили музыке.
(«Уроки музыки», Ахмадулина Б.А., т. 1, 1997, с. 108) Синтаксические конструкции этого стихотворения - аллюции на то, кому оно посвящено. Синтаксис ранней Б.А. Ахмадулиной обусловлен влиянием цветаевских построений. В ее стихах встречается нагнетание развернутых определений, отнесенных далеко от завершающей части фразы: Мне - пляшущей под мецхетскою луной, мне - плачущей любою мышцей в теле, мне - ставшей тенью слабою длиной...
О Господи, как мне хотелось спать в глубокой, словно колыбель, постели. («Спать», там же, с. 61) От строки к строке напряжение усиливается и разрешается только в самом конце, как вздох облегчения.