В основе методики отбора фактов лежат принципы их «интересности» и важности: в центре внимания писателя оказываются только те, которые способствуют лучшему пониманию личности. Как уже отмечалось, главный материал - личные воспоминания Б.А. Ахмадулиной. Но при создании литературного портрета А.Т. Твардовского учитываются достоверность образа и его соответствие внутренним литературным законам. Здесь присутствует и значительная доля художественного обобщения. А.Т. Твардовский - это художественный образ, воплотивший в себе историческую достоверность и авторское видение личности поэта.
При решении задач, стоящих перед портретистом, Б.А. Ахмадулина использует разнообразные приемы. А.Т. Твардовский показан у нее через взаимоотношения с окружающими. Его внутренний облик раскрывается при помощи портретных деталей и речевой характеристики. Б.А. Ахмадулина уделяет внимание историко-бытовым деталям.
3.2 Лирическая повесть в творчестве Б.А. Ахмадулиной 90-х гг.
Проза Б.А. Ахмадулиной адаптирует художественные приемы, разработанные в лирике, приобретая при этом новые эстетические качества. В лирической повести «Созерцание стеклянного шарика» (1997) используется новый для поэта способ взаимодействия двух литературных родов, который далее будет реализован в произведении «Нечаяние». В ткань прозаического повествования органически вплетаются стихотворные фрагменты, представляющие собой редуцированный вариант прозаического комментария к ним или смысловой концентрат прозы.
В повести «Созерцание стеклянного шарика» Б.А. Ахмадулина создаёт пространственно-временную конструкцию, где соприкасаются или сополагаются пространственно-временные плоскости, по-разному соотносимые с понятиями «реальность» и «фантастичность».
Так, шарик для автора - миниатюрная модель Вселенной. «...Округлое изделие... изнутри было населено многими стройными сферами: более крупными, меньшими и маленькими, их серебряные неземные миры ослепительно сверкали на солнце, приходясь ему младшими подобиями» (Ахмадулина Б.А., 2000, с. 149). Внутри шарика заключено пространство -Вселенная, населенная в свою очередь множеством миров. Данный пространственно-временной пласт определяется как «фантастический»: существование миров стеклянного шарика возникает в сознании художника.
Обозначенный хронотопический образ реализует в произведении авторскую концепцию мира и человека. Б.А. Ахмадулина рассматривает мироздание как бесконечно разнообразную совокупность самостоятельных миров. Бытие человека является частью вселенского бытия. Человек есть микрокосм, любая личность несет в себе целый мир, являющийся частью Вселенной. Однако это внутреннее пространство обладает собственными границами, отделяющими его от мироздания. Человек вписан в мироздание, но не затерян в нем, не лишен индивидуальности и права на внутреннюю свободу, на свое, только ему ведомое и подвластное пространство, где он может укрыться от внешнего мира.
Описывая стеклянный предмет, автор обращает внимание еще на одну деталь: внутри шарика «...грациозно произрастала некая кроваво-красная корявость, кровеносный животворный ствол - корень и опора хрупкой миниатюрной вселенной» (Ахмадулина Б.А., 2000, с. 149). Окружающий мир, по Б.А. Ахмадулиной, должен быть упорядочен в соответствии с законами красоты и гармонии, иметь опору: нравственную, религиозную, философскую, эстетическую.
Шарик - творение стеклодува. Поскольку в данном предмете представлена Вселенная в миниатюре, то можно утверждать, что мироздание рассматривается автором как возникшее в результате внешних творческих усилий. Наше бытие сопоставимо с произведением искусства, которое должно соответствовать критериям эстетичности, гуманности, высокой содержательности. Вынося в название произведения определение «стеклянный» и акцентируя таким образом внимание на материале, из которого сделан предмет, Б.А. Ахмадулина вводит в свою концепцию идею хрупкости мироздания. При разрушении его границ гармоническая упорядоченность бытия обратится в хаос.
В произведении «Созерцание стеклянного шарика» обозначены еще две пространственно-временные плоскости: немецкий город Мюнстер и Малеевка; они возникают из воспоминаний автора-повествователя, поэтому их миры ретроспективны по отношению ко времени рассказчика. Наиболее отдалены от него пространственно-временные координаты города Мюнстера - места, где начались бытие шарика и история его взаимоотношений с Б.А. Ахмадулиной.
Автор населяет городок «пригожими людьми, буйно-здоровыми детьми», для которых и создан такой «обреченный благоденствию мир» (Ахмадулина Б.А., 2000, с. 150). Это царство сладких тортов и цветущих рододендронов принадлежит «гармонично увесистому дитяте» (там же, с. 150), хорошенькой кондитерше и добропорядочному господину, который «кривится при мысли о приторно удавшейся жизни» (Ахмадулина Б.А., 2000, с. 151). Авторские описания прелестей «неспешного, успешного городка» (там же) проникнуты радостной растроганностью мирной, устойчивой, гармоничной жизнью Мюнстера, где находит себе место счастливое в своем спокойствии бытие. Б.А. Ахмадулина создает ограниченное и органичное в свое ограниченности пространство, которое самодостаточно и словно не связано с большим миром. Сконструированная здесь модель жизнеутверждения соответствует такому пересечению пространственных и временных рядов, которое в классификации М.М. Бахтина характерно для идиллического хронотопа (Бахтин М.М., 1986, с. 373). В «Созерцании...» в качестве одного из способов художественного воплощения модели мира используется традиционная для поэтики Б.А. Ахмадулиной цветовая символика. Красочная палитра Мюнстера представлена белым и розовым цветами, выраженными эксплицитно и имплицитно. «Кружевной балдахин», «крахмальный чепец», «сбитые сливки» (Ахмадулина Б.А., 2000, с. 151) -словесные образы, включающие в свое содержание сему белого цвета, который в рассматриваемом контексте символизирует гармонию и самодостаточность. Сема розового (красного) цвета присутствует в слове «клубника» (там же, с. 151); кроме того, в тексте имеется его прямое обозначение (там же, с. 150). Посредством розового цвета выражена идея физической и душевной красоты, здоровья идиллического человека.
Розовый и белый не противопоставлены, а дополняют друг друга. Об этом свидетельствует используемый автором образ «клубники со сливками», где два компонента, соответственно окрашенные в указанные цвета, в сознании говорящих мыслятся как взаимообязательные. Данное цветовое сочетание, наряду с другими изобразительными средствами, является конструктивной составляющей воссозданной здесь модели мира.
В пространстве Мюнстера соседствуют цветущая молодость (детство) и умиротворенная старость. Подобное соседство рождает традиционные для идиллии мотивы роста, обновления жизни; размываются временные границы между жизненными отрезками в судьбе одного человека и жизнями разных людей. В этом мире все судьбы повторяют друг друга и все люди одинаково счастливы.
Хронотоп Мюнстера является воплощением мечты о гармоничном бытии, устремленности людей к простым человеческим ценностям, без которых жизнь неминуемо движется в сторону хаоса. Однако в произведении настойчиво звучит мотив страха перед угрозой разрушения идиллического бытия, поскольку оно не защищено, уязвимо, подвластно вторжениям враждебных ему сил. Б.А. Ахмадулина опасается за «сохранность и нерушимость» (Ахмадулина Б.А., 2000, с. 151) благоденствия городка.
Данный мотив в полной мере реализует себя в ретроспективном пространственно-временном мире, обозначенном нами как «хронотоп детства». Он вводится в художественное пространство двумя способами: как воспоминания прабабушки мальчика, завороженного стеклянным шариком, и как картина, представившаяся авторскому воображению «сквозь шарик или в нем» (там же, с. 154). Сам образ прабабушки хронотопичен и является воплощением закономерностей хронотопического времени. На ее долю выпали годы тюрем и лагерей. Однако они, по словам автора, никак не отразились на ее внешнем и внутреннем обличье: «Моложавая, шаловливая, даже озорная прабабушка» (там же, с. 153). В этом образе встретились и органично сосуществуют молодость и старость: «...фабула ее жизни была столь кругосветна, что безошибочный циркуль вернул ее точно в то место времени, откуда ее взяли в путешествие» (там же, с. 154). Хронотопическая категория «день» занимает важное место в данном пространстве, задавая особую проекцию описания жизни. День здесь сверхзначим, он несет в себе черты судьбоносности: «Но не «как сейчас вижу» - сейчас живу в счастье дня, которого мне на всю жизнь хватило», - говорит созидатель и обитатель «хронотопа детства». Время для героини словно остановилось и обратилось в вечность. Миг счастья растянулся на всю жизнь и помог пережить невзгоды судьбы. Причем счастливое мгновение словно не принадлежит прошлому, не возникает из воспоминаний, а является для нее реальностью и совпадает с ее настоящим.
Самые яркие детали данного мира - буйное цветение жасмина (и его аромат) и торжество белого цвета: белый жасмин, белые кружева, «добрый снеговик няньки» (Ахмадулина Б.А., 2000, с. 154), «дама в белом платье с розой у атласного пояса» (там же). Белый цвет в контексте данного пространства амбивалентен по своему символическому значению: с одной стороны, это цвет детства, радости и счастья. В мире прабабушки актуализируются именно эти семы. С другой стороны, в картине, нарисованной воображением автора-повествователя, белый цвет связан также с мотивами разлуки, разрушения гармонии, поэтому на первый план выступают такие значения как «утрата», «страдание», «смерть» («Как все бело, слишком бело, и какая-то непререкаемая смертельная белизна осеняет беззаботную группу, приближается к ней, готовится к прыжку из жасминовых зарослей» (там же, с. 154).
Благословенное пространство населено красивыми и счастливыми детьми и взрослыми. В нем обозначены приметы дореволюционного дворянского бытия: беседки, аллеи, полученный офицером крест Святого Георгия, «съезд, пиршество, фейерверк» (там же, с. 154) - мир, который вскоре будет разрушен. Различие картин, возникающих в сознании прабабушки и автора-повествователя, в том, что для первой обрисованная идиллия не погибает, она остается актуальной и в ее настоящем, а автор-повествователь ясно видит отблески смерти на безмятежном бытии.