В пору жизни на Садовой улице популярность Чехова необычайно возросла. Писатель жаловался в начале 1887 года: "Рассказы мои читаются публично на вечерах, всюду, куда ни являюсь, на меня тычут пальцами, знакомства одолели меня своим изобилием и т. д…"
Самым близким помощником, неизменным его другом уже в эти годы была сестра Мария Павловна. Она была хозяйкой дома. Чехов писал о ней в 1891 году: "Марья Павловна у нас главная, и без нее каша не варится. Я полагаюсь во всем на нее; как она захочет, так пускай и будет".
Мария Павловна всю свою жизнь посвятила брату, избавляя его от мелких житейских хлопот, создавая условия для литературной работы.
Незадолго до смерти, в 1956 году, она говорила: "Счастлив тот человек, который, прожив до глубокой старости, может сказать: я выполнил то, что хотел. Жизнь была посвящена любимому делу, и я удовлетворена, что это дело принесло пользу! Моя жизнь была посвящена брату".
Страстно любя природу родной страны, Чехов охотно и подолгу путешествовал. Он стремился больше увидеть, узнать жизнь народа в разных уголках своей страны. Неоднократно он ездил в родные края — в Таганрог, бывал во многих местах южной России.
Летом 1888 года писатель живет с семьей на даче в Луке близ города Сумы, в усадьбе Линтваревых. Из Луки он ездил на лошадях в Миргородский уезд. В середине июля уезжает в Крым, в Феодосию, где встречается с известным художником-маринистом И.К. Айвазовским. Затем завершает путешествие по кавказскому побережью. Художник стремится расширить круг жизненных наблюдений: "Ах, будь у меня лишних 200-300 рублей… я бы весь мир объездил".
Обличение нравственного мещанства и пошлости — основное содержание творчества Чехова этих лет ("Произведение искусства", "Оратор", "Сильные ощущения", "Хористка" и др.). Чехов не приукрашивал действительность, он описывал жизнь такой, какой она есть.
В 1887 году выходят из печати книги Чехова "В сумерках" и "Невинные речи", популярность его как писателя все растет. За сборник "В сумерках" ему была присуждена Пушкинская премия Академии наук.
К концу 80-х годов идейные искания писателя стали более напряженными. От веселого, беззаботного смеха Чехов перешел к суровому осуждению мягкотелой интеллигенции.
Чехов протестовал против того, что человек примиряется с унизительным, рабским положением, осуждал тех, кто изменил своим идеалам и духовно обнищал, и тех, кто потерял человеческий облик.
Творчество Чехова влилось в мощное русло критического реализма. Наряду с Салтыковым-Щедриным и Л. Толстым писатель "срывал все и всяческие маски" с пошлости и мещанства и буржуазного хищничества.
чехов психологический лирический драматургия
Чехов в 90-е годы
Поездка на Сахалин
В конце 80-х годов у Чехова созревает решение поехать в "места невыносимых страданий" — на остров Сахалин.
21 апреля 1890 года писатель выехал туда. Он ехал до Ярославля по железной дороге, затем пароходом до Перми, затем снова поездом до Екатеринбурга и далее до Тюмени. От Тюмени до Благовещенска писатель добирался на лошадях. Отсюда пароходом Чехов прибыл на Сахалин 9 июля.
Проезжая по Сибири, Чехов жадно всматривался в жизнь городов и деревень, изучал положение народа. Почти двухмесячное странствие было тяжелым: приходилось бороться с голодом, с разливами рек, с грязью, "с голодухой, с желанием спать". Но писатель был доволен путешествием. Он умудрялся записывать свои впечатления, сидя в повозке или на постоялом дворе, на станциях, в беспокойных номерах гостиниц. Написанные очерки он отсылал в газету "Новое время", где они печатались под заглавием "Из Сибири".
Сибирские газеты перепечатывали целиком или в извлечениях эти очерки. В газетах отмечалось сочувствие Чехова к несчастным людям, умение отметить особенности местной жизни и вера писателя в лучшее будущее Сибири.
Прибыв 9 июля на Северный Сахалин, Чехов составил для себя план: посетить все тюрьмы и поселения острова, переписать всех каторжников и поселенцев. На Сахалин было послано секретное распоряжение "не допускать Чехова до встреч с некоторыми категориями каторжников и политических ссыльных".
Со свойственной ему тщательностью и добросовестностью Чехов хотел получить научные данные, на основании которых можно было бы сделать выводы — кто же виноват в страданиях и гибели тысяч людей.
Чехов посетил тюрьмы и поселения в Александровской слободе, Корсакове, Ново-Михайловске, обследовал селения Арково, Красный Яр, Дуэ, Дуйскую и Воеводскую тюрьмы. Во всех населенных пунктах Сахалина писатель обошел все дома, беседовал с каторжными и поселенцами, составил около 10 000 карточек, на которых указал не только фамилию, имя, отчество, возраст сахалинцев, но и время прибытия на остров, место поселения, семейное положение, занятие, состояние здоровья.
Характерно, что с Чеховым каторжники беседовали очень просто и говорили ему только правду. Присутствовавший при беседах чиновник Фельдман впоследствии вспоминал: "Был у нас в тюрьме бессрочно каторжный Кириан Блоха. Угрюмый, необщительный, жестокий и хитрый, но даже он в разговоре с Чеховым изменялся до неузнаваемости, и тогда в его интонации слышались такие нотки, каких мы и не предполагали в этом человеке-звере".
Исследовательская работа по изучению жизни каторжных и ссыльных на Сахалине заняла у писателя три месяца и три дня. О своей работе на острове Чехов писал: "Я вставал каждый день в пять часов утра, ложился поздно и все дни был в сильном напряжении от мысли, что мною многое еще не сделано, а теперь, когда уже я покончил с каторгою, у меня такое чувство, как будто я видел все, но слона-то не приметил…"
Оценивая результаты своей поездки, Чехов пивал: "Знаю я теперь очень многое — чувство же привез я с собою нехорошее… по воспоминаниям, Сахалин представляется мне целым адом".
Поездка больного Чехова на остров Сахалин, длившаяся два с половиной месяца в одну сторону (причем 4000 верст он ехал на лошадях по ужасающему бездорожью), трехмесячная напряженная работа по переписи и изучению положения и быта каторжных на острове и возвращение — разве это не показатель гражданского мужества писателя, не побоявшегося тяжелых дорожных испытаний! Чехов в своих письмах "Из Сибири" смело разоблачал злоупотребления властей, вступался за угнетенный народ, подал свой голос в защиту каторжных, стремясь пробудить в обществе чувство ответственности за бесчеловечное отношение к арестантам и поселенцам. В письме к Суворину он писал: "…мы сгноили в тюрьмах миллионы людей, сгноили зря, без рассуждения, варварски…"
На обратном пути Чехов посетил Индию, Цейлон и через Суэцкий канал и Константинополь вернулся в Европу, в Одессу. С Цейлона Чехов захватил двух редких зверьков — мангустов. В конце декабря он был уже в Москве и поселился на Малой Дмитровке.
В Мелихове
В феврале 1892 года Чехов купил небольшое имение Мелихово в Серпуховском уезде Московской губернии, в пятнадцати километрах от станции Лопасня Московско-Курской железной дороги. Вскоре вся семья Чеховых переехала туда.
В Мелиховской усадьбе Чехов прожил с 1892 по 1899 год.
Она была заброшенной. Дружная семья Чеховых вложила много сил, чтобы благоустроить ее. Дом был заново перестроен. Здесь во всей полноте проявилось умение Чехова украшать жизнь: он по-новому ведет хозяйство, целые дни копается в саду, занимаясь посадками. "Питаю слабость к фруктовым деревьям",— говорил он в одном из писем того времени.
Приехав в Мелихово, Чехов знакомится, прежде всего, с крестьянами. На правах равного Чехов посещал крестьянский сход. Крестьяне постоянно шли к нему за советами. Они стремились отплатить Чехову за его доброту и заботу. Сговорившись, они тайно скосили в один день луга Чехова, сложили сено в стога, а уж потом сообщили об этом писателю.
"Однажды,— рассказывает мелиховская колхозница М.Т. Шакина, бывшая у Чеховых кухаркой,— все Чеховы уехали в гости. Домашняя прислуга устроила в гостиной вечеринку. Неожиданно вернулся Антон Павлович. Взойдя на крыльцо и услышав музыку, он понял, в чем дело и незаметно ушел, чтобы не помешать веселью".
Один лопасненский крестьянин, очевидно зажиточный, в беседе с писателем Телешовым о Чехове отозвался так:
"— А… Антон Павлович! — весело улыбнулся старик, точно обрадовался чему-то. Но сейчас же нахмурился и сказал: — Чудак-человек! — И добавил вовсе строго и неодобрительно: — Бестолковый!
— Кто бестолковый?
— Да Антон Павлыч! Ну, скажи, хорошо ли: жену мою, старуху, езди-ездил лечить — вылечил. Потом я захворал — и меня лечил. Даю ему денег, а он не берет. Говорю: "Антон Павлович, милый, что ж ты это делаешь? Чем же жить будешь? Человек ты не глупый, дело свое понимаешь, а денег не берешь — чем тебе жить-то?.."
Много времени и сил Чехов отдает медицинской практике. "Медицина — моя законная жена, литература — незаконная",— писал он 11 февраля 1893 года гимназическому товарищу И.И. Островскому.
Жизнь в деревне не мешала Чехову поддерживать постоянную связь с Москвой — с литературными и артистическими кругами. Писатель часто ездил в Москву, Петербург. Но и к нему в гостеприимное Мелихово приезжали многие писатели, художники, артисты. Близкий друг семьи Чеховых А.И. Иваненко писал 29 апреля 1895 года Антону Павловичу: "К вам собирается, по слухам, пол-Москвы! Какой вы счастливец!"
Чехова навещали в Мелихове писатели В.А. Гиляровский, И.Н. Потапенко, И.Л. Щеглов, Т.Л. Щепкина-Куперник, А.С. Лазарев-Грузинский, Н.М. Ежов; художники И.И. Левитан, И.Э. Браз, А.А. Хотяинцева; артисты П.М. Свободин, Вл.И. Немирович-Данченко и др.
В 1897 году обострилась болезнь Чехова. Однажды во время поездки в Москву, когда он зашел пообедать в ресторан "Эрмитаж", у него хлынула горлом кровь. Писателя положили в клинику профессора Остроумова. Чтобы не волновать родных, Чехов писал сестре Марии Павловне, которая должна была прийти в клинику: "Пожалуйста, ничего не рассказывай матери и отцу".