Пустыни, волн края жемчужны,
И моря шум, и груды скал,
И гордой девы идеал,
И безыменные страданья...
Так появляется яркий и необыкновенный мир «южных поэм». Обращаясь к жизни нерусских народов (черкесов, цыган), Пушкин создает образ свободного, «естественного» человеческого коллектива, живущего на началах равенства и «дикой воли». Равнодушию, душевной усталости современного цивилизованного общества он стремится противопоставить сильные страсти, непосредственность и интенсивность чувств «природного» человека.
II.2 Романтический мир южных поэм
Романтический подход к жизни определил поэтическую структуру произведений, написанных на юге, прежде всего «южных поэм».
Уже «Кавказский пленник» представляет собой ту новую художественную организацию, о которой говорил Вяземский. Поэма раскрывает «решительный» эпизод из жизни героя, причем эпизод не замкнутый в себе, а свободно открытый в прошлое и настоящее. Отсюда и «внезапность» зачина, и тема прошлого, органически включенная во временное движение поэмы как грустное воспоминание героя об исчезнувшей «пламенной младости», и неясность, загадочность повествования («не надобно все высказывать — это есть тайна занимательности»), и перспективный конец, не завершающий, а как бы открывающий путь вдаль... А в следующей поэме — «Бахчисарайский фонтан» — романтизм художественного мышления Пушкина еще более определяется. Не случайно представители декабристской критики именно на материале этой поэмы ставили интересные вопросы романтической художественности. Пушкин совершенствует здесь манеру «непрямого», намекающего, музыкального повествования, начатую в «Кавказском пленнике», и «свободного» лирического движения. Старинное предание о фонтане слез предстает в поэме как поэтическая греза автора, окрашивается его настроением, незаметно сливается с воспоминаниями о былом (например, как плавно и естественно происходит это переключение в конце поэмы!).
Однако романтические произведения Пушкина не имеют лишь исповедального характера, столь присущего творчеству Жуковского. Художественное сознание Пушкина обращено не только на раскрытие мира собственной души, но и явлений объективного мира, правда, взятых преимущественно в их духовном содержании. Вернее, романтическое художественное сознание поэта оказывается столь широким, что как бы включает в себя другие человеческие сознания, совершенно различные духовные миры.
Синтезируя достижения своих предшественников-романтиков, Пушкин в то же время преодолевает их крайности: камерность и субъективность поэзии Жуковского и нормативность декабристов. Он стремится уловить, раскрыть «логику сознания» своих героев, закономерности их поведения. Отсюда своеобразная «объективность» пушкинского романтизма. Думается, не правы те исследователи, которые считают, что уже в первой романтической поэме Пушкина содержится критика романтического индивидуализма и осуждается эгоизм Пленника, который не бросился спасать всем ему пожертвовавшую Черкешенку. В поэме «изнутри» поняты автором и равно оправданы душевные движения и Пленника, и Черкешенки. Для нее, самоотверженно и пылко полюбившей, весь мир сосредоточился в этом чувстве,— и гибель ее трогательна и прекрасна. Для него же встреча с ней — лишь эпизод, он благодарен ей, но он ее не любит; полученная из ее рук свобода открывает перед ним какие-то новые перспективы и цели. И Пушкин защищал своего героя от упреков критиков: «Он не влюблен в Черкешенку — он прав, что не утопился...». В данном случае в поэме выразилась определенная черта романтического художественного сознания, для которого характерно не только стремление к абсолютному идеалу, но и сомнение и скепсис (и по мере эволюции романтизма, в связи с углублением социально-исторических противоречий, эта последняя черта усиливалась) — и отсюда стремление к абсолютному сочеталось с мыслью об относительности идеалов, мерок, критериев. Очевидно, поэтому романтический герой обычно стоит «по ту сторону добра и зла».
Романтический релятивизм, конечно, таил в себе большую опасность. Но в свое время он резко противостоял официальным прописным истинам, ходячей морали, всяческого рода этическим штампам. В нем сказалось стремление романтиков раскрыть жизнь в ее связях, взаимных переходах, отказ от категоричности и незыблемых истин классицизма. Впоследствии, благодаря победе историзма и социальной конкретности в своем миропонимании, Пушкин будет анализировать и оценивать своих героев, исходя из четких нравственных критериев (причем это будет уже не общечеловеческая, но демократическая нравственность). Сейчас же Пушкину понятны и самоотверженное благородство Черкешенки, и «рассудительность» Пленника. И в «Бахчисарайском фонтане» Пушкин стремится найти «внутреннюю меру» различных психологических явлений, понять «изнутри» противоположные человеческие индивидуальности.
При всем этом романтический психологизм Пушкина тяготеет к обобщенности, сгущенности. Это опять-таки характерная особенность романтизма вообще. Романтики стремились выразить в художественном образе чрезвычайно широкий, обобщающий смысл. В романтических образах, по мнению Гюго, «сгустилось все добро и все зло». «Настоящий поэт,— говорит Шопенгауэр,— в лирической поэзии отражает внутреннюю сущность всего человечества»2. Романтики отвлекаются от множественного и случайного, стремятся к обобщенному изображению, к раскрытию «общих», «вечных» чувств и настроений человека. И нюансы и переливы романтической лирики раскрывают не индивидуально-неповторимое переживание, а движение «всеобщего» чувства. На первых порах существования романтизма это означало защиту всего истинного, человеческого от безобразных напластований общества (например, в творчестве Жуковского). Но по мере развития романтического сознания для его представителей становился все более ясным тот факт, что человек несет на себе печать своей национальной стихии. Рядом с проблемой общечеловеческого возникает проблема национального (у декабристов). Романтический психологизм связан теперь и с изображением (опять-таки самых общих) особенностей национального духовного склада.
В творчестве Пушкина синтезируются обе эти психологические линии. Уже в «Кавказском пленнике» поэт создает романтически обобщенное изображение двух различных духовных организаций. Это дитя современного цивилизованного мира — Пленник и естественное существо Черкешенка. Драматический конфликт поэмы обусловлен противоположностью двух начал — природного и общественного. В природном для Пушкина и открывается общечеловеческое. В Черкешенке мало индивидуального, так же как и примет среды и национальности. Она раскрыта как «вообще» идеальное существо, «неиспорченное» цивилизованным миром, живущее по естественно человеческим законам добра и альтруизма.
В «Бахчисарайском фонтане» обобщенное изображение духовного мира человека связано с отражением национальных особенностей психики. В образах Марии, Заремы, Гирея воплощены, если так можно выразиться, психологические «типы» различных национальностей. Этим поэма Пушкина особенно близка к эстетическим поискам декабристов с их требованием национальной самобытности и местного колорита.
В «южных поэмах» Пушкин идет дальше своих романтических предшественников. Именно в его романтическом творчестве наиболее отчетливо воплотилась мысль, неоднократно декларированная теоретиками декабристского романтизма (но не выразившаяся художественно) о связях личности со временем и эпохой, о выражении в человеческом характере настроения и думы эпохи. Отсюда закономерно возникновение темы «героя времени», выдвижение которой подготавливало решение проблемы реалистической типизации.
Исследователи Пушкина справедливо подчеркивают большую связь его романтизма с русской действительностью. В «Кавказском пленнике» отразились важные моменты духовной жизни русского общества. Очевидно, это имел в виду и сам поэт, когда впоследствии писал, что, несмотря на молодость, в поэме «многое угадано и выражено верно». В романтическом ключе здесь впервые создан очерк того характера, который в дальнейшем будет центром не только многих собственных его произведений, но и произведений других писателей 20—30-х годов, в особенности Лермонтова. Поэма Пушкина открывает новую ступень в развитии русского романтизма. Это тот романтизм, который Белинский охарактеризовал как романтизм «нового времени», сменивший прежний «наивно-невинный» романтизм, искавший «эффектов на кладбищах» и рассказывавший «с восторгом старые бабьи сказки о мертвецах, оборотнях, ведьмах...» и суть которого усматривал в «живой связи и живом отношении» к действительности.
Вольнолюбие Пленника отнюдь не противоречит его разочарованности и элегизму. Подобная духовная раздвоенность как раз являлась отличительной чертой «современного героя», порожденной «нынешним положением общества» (Вяземский). В сложной настроенности Пленника Пушкин стремится угадать проявление одного из ведущих конфликтов современности. Белинский справедливо увидел в поэме «краткую, но резко характеристическую картину пробудившегося сознания общества».
Верно угаданные, найденные конфликт и характер романтически осмыслены Пушкиным. Общественная драма современного героя в поэме тяготеет к общечеловеческому плану («Людей и свет изведал он и знал неверной жизни цену...»). В поэме возникает романтическая тема несовершенства цивилизованного мира и как противопоставление ей — поэтизация дикой, свободной, полной опасностей и борьбы, яркой жизни горцев.
И сам Пушкин, и его исследователи подчеркивали внутреннюю связь, слияние героя и автора, почти автобиографичность образа Пленника. В то же время часто указывается на эпичность и объективность описаний Кавказа и быта черкесов как на нарушение единства романтического восприятия мира: описания эти «даны не для раскрытия души автора и героя и не через восприятие души, а сами по себе, рядом с раскрытием души и вне ее». Но, думается, картины Кавказа и жизни горцев в поэме существуют не «сами по себе», они выступают в субъективном преломлении и раскрывают романтическую устремленность поэмы, пафос свободы, «нескованной» жизни. Окружающий мир дан в его мятежности, грандиозности, в движении, в бурях и грозах.