Мифологема – это миф, обычно воспринимаемый как суждение здравого смысла, стереотипные представления, которые понимаются как действительность и их необоснованность попросту не замечается.
Мифологема – это конкретно-образный, символический способ изображения реальности, необходимый в тех случаях, когда она не укладывается в рамки формально-логического и абстрактного изображения.
Мифологема и архетип – это глубоко взаимосвязанные понятия.
Можно предположить, что „мифологема” входит в общее понятие „архетип”. Термин „архетип” впервые введенный швейцарским психоаналитиком и исследователем мифов К. Юнгом. Архетипы, по К. Юнгу, – это изначальные мифологические образы, оживающие и обретающие смысл, когда человек пытается настроиться на волну, связывающую образы с его личностью.
Другая точка зрения (В. Баевский, И. Рманова) сводится к тому, что мифологема рассматривается как самостоятельная единица мифологического мышления. Содержание мифологемы составляют архетипы (первообразы), божественные „архэ” вещей – основа и начало мира. Сформированное понятие „мифологема” означает „повествование”. Здесь собрано воедино всё, что архаическое общество знает о мире предков и о том, что было до них. Это общее представление о мифологеме, и в этом качестве оно вошло в литературный оборот.
Мифологемами принято называть исходные модели отдельных событий и явлений, зафиксированные в мифологиях многих народов, модели, с которыми можно типологически соотнести сходные события и явления жизни. Существуют мифологемы устойчивых типов человеческого поведения, мифологемы повторяющихся в литературе персонажей. Мифемы (такое обозначение дал мифологеме К. Леви-Стросс) – это исходные модели самых разных жизненных ситуаций, данные в „концентрированной” образной форме. Мифы содержат большое количество таких моделей, они же во многих случаях оказываются и моделями средового поведения как действий, в значительной степени связанных с бессознательными реакциями.
Поражает сходство элементарных сюжетов, из которых построены мифы, и это при полном несовпадении социальных и культурных условий их рождения и функционирования. Сравнительное изучение мифов разных народов показало, что похожие мифы существуют у разных народов, в различных частях мира, и что уже сходный круг тем, сюжетов, описываемых в мифах (вопросы происхождения мира, человека, культурных благ, социального устройства, тайны рождения и смерти и др.) затрагивают широчайший круг главных вопросов мироздания. Это дает понять то, что существуют безусловные идеи, которые обросли историко-культурными деталями в мифах разных народов, но в глубине они предстают неизменными категориями, мифологемами-образами. Эти мифологемы являются продуктами творческой фантазии, в каждом из которых заключаются постоянно повторявшиеся в поколениях жизненные ситуации.
В мифологии мы встречаем первую „воспринятую” форму архетипа – мифологему, повествование. Соответственно, „современные архетипы” отличаются от первых переработанных их форм. „Архетипы не имеют конкретного психического содержания, они заполняются жизненным опытом” [12, с. 91]. Содержание мифологем – это смысл всего мироздания: жизни, смерти, любви и др. Раскрытие смысла мифологем происходит через символ (образный или понятийный) и может быть процессом бесконечным. Но обращение к истокам обнаружит те же самые неизменные „архэ”, начальные архетипы, „основания” вещей, которые „изначальны”, а потому в полном смысле слова божественны, раскрываются формами божественного начала жизни. Однако архетипы – это не сами образы, а схемы образов, их психологические предпосылки, их возможность. По словам К. Юнга, архетипы имеют не содержательную, но исключительно формальную характеристику, да и ту лишь в весьма ограниченном виде.
Содержательную характеристику первообраз получает лишь тогда, когда он проникает в сознание и при этом наполняется материалом сознательного опыта. Его форму К. Юнг сравнивает с системой осей кристалла, которая до известной степени „преформирует образование кристалла в маточном растворе, сама не обладая вещественным бытием” [27, с. 65]. Процесс мифотворчества поэтому есть не что иное, как трансформация архетипов в образы, „невольные высказывания о бессознательных душевных событиях” [27, с. 106] на языке объектов внешнего мира. При всей своей формальности, бессодержательности, крайней обобщённости архетипы имеют свойство, „по мере того, как они становятся более отчётливыми, сопровождаться необычайно оживлёнными эмоциональными тонами, они способны впечатлять, внушать, увлекать” [12, с. 79], поскольку восходят к универсально-постоянным началам в человеческой природе. Отсюда – значительная роль архетипов для художественного творчества. Тайна воздействия искусства, по К. Юнгу, состоит в особой способности художника почувствовать архетипические формы и точно реализовать их в своих произведениях.
В литературоведении архетип понимается как универсальный прасюжет или прообраз, зафиксированный мифом и перешедший из него в литературу. Архетипы могут реализовать свои значения в виде различных элементов текста: сюжетов, образов, предметных и „предикативных” мотивов. Важно отметить, что в позднейших литературоведческих исследованиях понятие „архетипа” употребляется просто для обозначения любых наиболее общих, основополагающих, общечеловеческих, мифологических мотивов, повествовательных схем, лежащих в основе разнообразных художественных структур вне обязательной связи с юнгианством как таковым.
Трудно представить себе произведение, в котором не воплощен, в том или ином трансформированном виде, хотя бы один мифологический, архетип. Поскольку основной пафос мифа – это пафос космизации, то есть упорядочения хаоса, создания мировой иерархии, то основной мифологический персонаж, переходящий в литературу, – это культурный герой, демиург, первопредок. Существует и множество других архетипов, личностных и предметных, и архетипических мотивов, перекочевавших в литературу из мифологии. Неиссякаемым источником древнейших архетипических образов являются также произведения фольклора. Со временем роль важного „арсенала” архетипов стали играть Библия и сложившаяся под её влиянием христианские фольклорные легенды. Ещё более поздним по времени возникновения источником архетипов служит и самая литература, в которой формируются так называемые „вечные” сюжеты и образы.
Архетип – это своего рода аккумулятор наиболее ценного человеческого опыта, который постигается художником в процессе творчества. При малейшем соприкосновении с сознательными попытками аналитического постижения опыта архетипический образ разрушается, хотя нельзя утверждать, что он исчезает. Архетип всегда сохраняет свои значение и функции, продолжая существовать в сознании, видоизменяясь и проявляясь в образах, соответствующих окружающей действительности. Будучи средством передачи опыта предков, архетип общечеловечен, но, однако, он имеет национальные и этнические границы.
По мнению К. Юнга, „пробуждение” архетипа происходит благодаря благоприятным или неблагоприятным обстоятельствам исторической эпохи. Они, эти обстоятельства, служат тем ключом, который способен открыть дверь в сферы коллективного бессознательного и побудить архетипы к существованию в пространстве текста художественного произведения, к пониманию формы, соответствующей современным историко-культурным условиям. Однако поскольку архетип не меняет своего значения и функций, он всегда узнаваем и в любой новой форме прочитывается его древнее содержание.
Архетипические образы всегда сопровождали человека, они являются источником мифологии, религии, искусства. В этих культурных образованиях происходит постепенная шлифовка смешанных образов, они превращаются в символы, прекрасные по форме – всеобщие по содержанию. Мифология была изначальным способом обработки архетипических образов.
В узком значении „мифологема” – развернутый образ архетипа. Как переработанные формы архетипов, мифологемы – это продукты воображения и фантазии, и они выражают непосредственную и неразрывную связь межу образом и формой. Они осваиваются сознанием в символической системе и превращаются в повествование.
В творчестве поэта или писателя архетипы и мифологемы образуют плоть текста, реализуясь в системе символов и других поэтических категорий. На базе примитивных архетипических связей образуются мифологемы внутреннего пространства текста.
Таким образом, художественный текст представляет собой сложную многоуровневую структуру, где все знаки изображаемой реальности и ирреальности представляют собой результат, прежде всего творческой активности и специфики сознания автора. Мифологема, как ключевой компонент неомифологической эстетики, находит своё наиболее адекватное воплощение в неомифологическом типе художественного сознания. Ощущение кризиса цивилизации, нарушение причинно-следственных связей, страха перед будущим подтолкнуло ряд литераторов, художников, историков XX века к обращению к древнейшим мифологическим моделям с целью поиска констант для восстановления мировой гармонии, утверждение идеи преемственности и закономерности истории и культуры. В таком типе сознания художественный мифологизм трансформирует как черты персональной авторской, так и социально-исторической и „надисторической” реальности.
РАЗДЕЛ 2. ИНТЕРПРЕТАЦИЯ РЕАЛЬНОСТИ РОМАНА „СИВЦЕВ ВРАЖЕК”
Тот период русской истории, в которой выпало жить и творить М. Осоргину, можно обозначить как период больших социальных потрясений, постепенного слома старых и „предчувствия” скорого установления новых общественных отношений, схем существования, ценностных ориентиров, как период поиска дальнейших путей развития России. Как известно, именно в такие периоды со всей отчётливостью заявляет о себе мифопоэтическое мировосприятие, призванное примирить обычных людей с социальной нестабильностью, а художникам слова дающее своеобразный творческий стимул для создания в своих произведениях неких идеальных моделей существования, основанных на мифопоэтических принципах вероятности и всевозможности. У М. Осоргина это выразилось в тяге к построению в его романе „Сивцев Вражек” социально-нравственных утопических картин. Мифопоэтическое восприятие мира предусматривает многофункциональность образов: каждый образ несёт в себе отголоски множества других образов, ситуаций, действий. Мифопоэтика М. Осоргина строится преимущественно на привлечении образов и мотивов славянской фольклорно-мифологической традиции, а также элементов библейского мифологизма.