СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ОСОБЕННОСТИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ
ГЛАВА 2. СОЧЕТАНИЕ ФАНТАЗИИ И ХУДОЖЕСТВЕННОГО ВРЕМЕНИ В ПОЭМАХ С. КОЛЬРИДЖА
2.1 Творческий путь С. Кольриджа
2.2 Особенности организации фантастического в поэме «Сказание о старом моряке»
2.3 Художественное время и фантастика в поэме «Кристабель»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРА
ВВЕДЕНИЕ
Сэмюель Кольридж был одним из талантливейших в той кучке поэтов, которая основала в Англии новую поэтическую школу под названием «Озерной». Деятельность этого литературного объединения приходиться на период романтизма в английском искусстве, что обусловило особенности созданных входящими в него поэтами произведений.
Поэты Озерной школы, Кольридж и его друзья, Вордсворт и Саути, выступили на защиту двух близких друг другу требований, - поэтической правды и поэтической полноты. Во имя поэтической правды, они отказались от условных выражений, ложной красивости языка, слишком легковесных тем, словом всего, что скользит по поверхности сознанья, не волнуя его и не удовлетворяя потребности в новом. Их язык обогатился множеством народных речений и чисто разговорных оборотов, их темы стали касаться того вечного в душе человека, что задевает всех и во все эпохи. Во имя поэтической полноты они пожелали, чтобы их стихотворения удовлетворяли не только воображению, но и чувству, не только глазу, но и уху. Эти стихотворения видишь и слышишь, им удивляешься и радуешься, точно это уже не стихи, а живые существа, пришедшие разделить твое одиночество.
Начало творческой и человеческой биографии Кольриджа было достаточно путаным, бурным и противоречивым. Свой наивысший творческий подъем, который его биографы назвали впоследствии «пора чудес», он пережил в 1797-1798 гг., в период, когда достигает пика его творческое содружество с Вордсвортом, апогеем которого стало издание тома их общего поэтического сборника «Лирические баллады» (1798). Написанное ими совместно предисловие к его второму изданию (1800), сыгравшее в английской литературе столь значительную роль, что его обычно так и называют «Предисловие», стало и манифестом романтизма, и своеобразным «вступлением» к новой поэтической эпохе. «Мы хотели представить вещи обычные в необычном освещении»[1] - пояснял впоследствии замысел их совместного сборника Кольридж.
Присутствие таинственного, непостижимого, потустороннего, фантастического - основной мотив его поэзии, особенно сказавшийся в лучших его вещах: прославленных поэмах «Сказание о Старом Мореходе» (1798), «Кристабель» и «Кубла Хан» (обе незаконченные, опубликованы в 1816). кольридж фантастический художественный пространство время
Запечатленное в поэзии Кольриджа состояние полусна, грез, ощущение ускользающего времени было воспринято многими писателями XIX века, в том числе русскими писателями. Стихи и поэмы Кольриджа переводили в России К.Д. Бальмонт, Н.С. Гумилев. Поэтому его творчество знакомо русскому читателю, но недостаточно изучено. В вузовских учебниках по зарубежной литературе С. Кольриджу уделяется, как правило, совсем немного места в рамках статьи об Озерной школе вообще.
Тем не менее, его поэмы очень интересны для изучения и анализа. В частности, в них весьма своеобразно соотносятся пространственно-временные характеристики с фантастикой и ее законами. Необходимость рассмотрения «Сказаний о старом моряке» и «Кристабель» именно с этой точки зрения и обусловила актуальность темы нашей работы.
Целью исследования является выявление особенностей взаимодействия пространства и времени в поэмах С. Кольриджа.
Объект: поэмы «Сказание о старом моряке» и «Кристабель»
Предмет: отражение законов фантазии в этих произведениях
Задачи:
- определить понятие «хронотоп»;
- рассмотреть понятие «фантастическое»;
- проанализировать поэмы С.Кольриджа с точки зрения особенностей организации в них художественного времени и законов фантазии.
Практическая ценность нашей работы заключается в том, что материал, изложенный в ней может быть использован студентами и преподавателями вузов для изучения творческого наследия С. Кольриджа.
ГЛАВА 1
ОСОБЕННОСТИ ВЗАМОДЕЙСТВИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ
Время – одна из основных форм существования мира, возникновения, становления, течения и разрушения всех явлений бытия. Категория времени cвязана с последовательной сменой этапов жизни природы, человеческой жизни и развития сознания; поэтому восприятие субъективной длительности времени сплетается с отношениями причин и следствий, прошлого, настоящего и будущего, а также с субъективным переживанием его.
На ранней стадии формирования человеческого общества пространство и время мифологизировались. Представление о времени в традиционных обществах связывалось с вращением, цикличностью, превращением. В аграрном обществе год означал смену сезонов. Время было антропоморфным, что отразилось в жертвоприношениях. Век носил моральный характер, отсюда предсказания о конце мира. Это обусловило структуру сознания древнего человека. Восприятие времени как реальности и вещественной сущности, подверженной божественному влиянию – основа языческого мировосприятия.
Естественнонаучные открытия И. Ньютона и А. Эйнштейна позволили создать новую картину мира, где время является, наряду с пространством, одной из осей координат – четвертой. Понимание взаимосвязи «пространство-время», возникшее намного раньше теории относительности А. Эйнштейна (в «Опыте человеческого разума» Дж.Локка, 1690), получает свое развитие в работах Гегеля, в точных науках – в трудах Лагранжа, Фехнера, Г. Минковского, облекшего новое понятие в математическую формулу, в естествознании – в исследованиях И.М. Сеченова, В.И. Вернадского, А.А. Ухтомского.
В филологической науке изучение пространственно-временных категорий занимало не менее значительное место еще со времен античности.
Помимо широчайшего круга западных исследователей, внесших значительный вклад в разработку пространственно-временных категорий, в русском литературоведении проблема пространства и времени в искусстве нашла отклик среди ряда крупных специалистов – П.А. Флоренского, В.В. Виноградова, В.Я. Проппа, А. Цейтлина, В.Б. Шкловского и мн. др.
Ведущая роль в разработке категорий художественного пространства и времени принадлежит М.М. Бахтину, предложившему «последовательно хронотопический подход» в изучении художественного произведения. В 30-е годы XX века М. Бахтин в процессе изучения исторической поэтики литературных жанров, в частности, романа («Слово о романе», «Формы времени и хронотопа в романе», «Роман воспитания и его значение в истории реализма», «Из предыстории романного слова», «Эпос и роман»), сделал поистине революционное открытие. В статье «Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике» (1937-1938) ученым была разработана теория хронотопа, перевернувшая прежние представления о пространстве и времени в художественном произведении. Сам термин был взят ученым из математического естествознания - теории относительности Эйнштейна. Летом 1925 года М. М. Бахтин присутствовал на докладе А.А. Ухтомского о хронотопе в биологии, в котором были затронуты также вопросы эстетики.
Художественное время и художественное пространство обеспечивают целостное восприятие образа и организуют композицию произведения – концентрированное выражение контекста. Дом, простор, порог, окно, дверь – традиционные выразители антитезы пространства закрытого, замкнутого, обжитого и пространства разомкнутого, открытого, а также границы между ними.
Остановимся подробнее на теории М.М. Бахтина. Он объединил время и пространство, введя понятие хронотопа. В нем имеет место слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом. Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем. Этим пересечением рядов и слиянием примет характеризуется художественный хронотоп.
Хронотоп как контекст, в котором действует герой, в литературе имеет существенное жанровоезначение. «Можно прямо сказать, что жанр и жанровые разновидности определяются именно хронотопом, причем в литературе ведущим началом в хронотопе является время. Хронотоп как формально-содержательная категория определяет (в значительной мере) и образ человека в литературе; этот образ всегда существенно хронотопичен»[2] .
Контекстуальное значение хронотопа, исходя из идеи М.М.Бахтина, мы можем связать не только с развитием сюжета, но и с развитием характера персонажа, отметив возможность двоякого сочетания мира с человеком: изнутри его – как его кругозор и извне – как его окружение. «Изнутри меня самого, в ценностно-смысловом контексте моей жизни предмет противостоит мне как предмет моей жизненной направленности. Изнутри моего причастного бытию сознания мир есть предмет поступка, поступка-мысли, поступка-чувства, поступка-слова, поступка-дела; центр тяжести его лежит в будущем, желанном, должном, а не в самодовлеющей данности предмета, наличности его, в его настоящем»[3].
Хронотоп принципиально не может быть единым и единственным (т.е. монологическим): многомерность художественного пространства ускользает от статичного взгляда, фиксирующего какую-либо одну, застывшую и абсолютизированную его сторону.Хронотоп — формально-содержательная категория литературы. Вместе с тем Бахтин упоминает и более широкое понятие «художественного хронотопа», представляющего собой пересечение в произведении искусства рядов времени и пространства и выражающего неразрывность времени и пространства, истолкование времени как четвертого измерения пространства.В литературе ведущим началом в хронотопе является, указывает Бахтин, не пространство, а время.В романах разных типов реальное историческое время отображается по-разному. Например, в средневековом рыцарском романе используется так называемое авантюрное время, распадающееся на ряд отрезков-авантюр, внутри которых оно организовано абстрактно-технически, так что связь его с пространством также оказывается во многом техничной. Хронотоп такого романа — чудесный мир в авантюрном времени. Каждая вещь этого мира имеет какие-нибудь чудесные свойства или просто заколдована. Само время тоже становится до некоторой степени чудесным. Появляется сказочный гиперболизм времени. Часы иногда растягиваются, а дни сжимаются до мгновения. Время можно даже заколдовать. На него оказывают воздействие сны и столь важные в средневековой литературе видения, аналогичные снам.Субъективной игре со временем и нарушению элементарных временных соотношений и перспектив в хронотопе чудесного мира соответствует такая же субъективная игра с пространством, нарушение элементарных пространственных отношений и перспектив.Бахтин говорит, что коль скоро серьезное изучение форм времени и пространства в литературе и искусстве началось недавно, необходимо сосредоточить основное внимание на проблеме времени и всего того, что имеет к ней непосредственное отношение[4]. Пространство раскрывает время, делает его зримым. Но само пространство делается осмысленным и измеримым только благодаря времени.Эта идея о доминировании в хронотопе времени над пространством кажется верной лишь применительно к литературным хронотопам, но не к хронотопам других видов искусства. К тому же надо учитывать, что даже в хронотопах литературы время не всегда выступает в качестве ведущего начала.Хронотоп есть, по Бахтину, «определенная форма ощущения времени и определенное отношение его к пространственному миру».[5]Хронотоп выражает типичную для конкретной эпохи форму ощущения времени и пространства, взятых в их единстве.Хронотопом определяется, согласно Бахтину, художественное единство литературного произведения в его отношении к реальной действительности.Литературные хронотопы имеют прежде всего сюжетное значение, являются организационными центрами основных описываемых автором событий. «В хронотопе завязываются и развязываются сюжетные узлы. Можно прямо сказать, что им принадлежит основное сюжетообразующее значение»[6].Несомненно также изобразительное значение хронотопов. Сюжетные события в хронотопе конкретизируются, время приобретает чувственно-наглядный характер.Можно упомянуть событие с точным указанием места и времени его свершения. Но чтобы событие стало образом, необходим хронотоп, дающий почву для его показа-изображения. Он особым образом сгущает и конкретизирует приметы времени — времени человеческой жизни, исторического времени — на определенных участках пространства.Хронотоп служит преимущественной точкой для развертывания «сцен» в романе, в то время как другие «связующие» события, находящиеся вдали от хронотопа, даются в форме сухого осведомления и сообщения. «...Хронотоп как преимущественная материализация времени в пространстве является центром изобразительной конкретизации, воплощения для всего романа. Все абстрактные элементы романа — философские и социальные обобщения, идеи, анализы причин и следствий и т. п. — тяготеют кхронотопу, через него наполняются плотью и кровью»[7].Бахтин подчеркивает, что хронотопичен всякий художественно-литературный образ. Существенно хронотопичен сам язык, являющийся исходным и неисчерпаемым материалом образов. Хронотопична внутренняя форма слова, т. е. тот опосредствующий признак, с помощью которого первоначальные пространственные значения переносятся на временные отношения. Следует принимать во внимание также хронотопы автора произведения и слушателя-читателя.В нашем исследовании мы будем рассматривать хронотоп в его соотношении с законами фантазии в произведении, поэтому целесообразно будет сказать и о них.