Баю-баю-баиньки,
Прискакали заиньки:
— Спит ли ваша девочка,
Девочка-припевочка?
— Уходите, заиньки,
Не мешайте баиньки! —
Люли-люли-люленьки,
Прилетели гуленьки:
— Спит ли ваша девочка
Девочка-припевочка?
— Улетайте, гуленьки,
Дайте спать дочулинке!
Примечательно, что говорят и чувствуют животные и птицы, как люди. Наделение животного человеческими качествами называется «антропоморфизмом». Антропоморфизм — отражение древнейших языческих верований, согласно которым животные наделялись душой и разумом и потому могли вступать в осмысленные отношения с человеком.
Народная педагогика включала в колыбельную не только добрых помощников, но и злых, страшноватых, не очень иногда даже и понятных (например, зловещего Буку). Всех их нужно было задабривать, заклинать, «отводить», чтобы не причиняли они вреда маленькому, а может быть, даже и помогали ему.
Предполагается, что древние колыбельные обходились вообще без рифм, — «баюшная» песня держалась плавной ритмикой, мелодикой, повторами. Пожалуй, самый распространенный вид повтора в колыбельной — аллитерация, т. е. повторение одинаковых или созвучных согласных. Следует еще отметить изобилие ласкательных, уменьшительных суффиксов — не только в словах, обращенных непосредственно к ребенку, но и в названиях всего того, что его окружает. Названные приемы находим у Благининой:
Как и колыбельные песни, пестушки, потешки, прибаутки содержат в себе элементы первоначальной народной педагогики, простейшие уроки поведения и отношений с окружающим миром. Пестушки (от слова пестовать — воспитывать) связаны с наиболее ранним периодом развития ребенка. Мать, распеленав его или освободив от одежды, поглаживает его тельце, разгибает ручки и ножки, приговаривая, например:
Потягушки-потягунушки,
Поперёк-толстунушки,
А в ножки — ходунушки,
А в ручки — хватунушки,
А в роток — говорок,
А в голову — разумок.
Таким образом, пестушки сопровождают физические процедуры, необходимые ребенку. Их содержание и связано с определенными физическими действиями. Набор поэтических средств в пестушках также определен их функциональностью. Пестушки лаконичны. «Сова летит, сова летит», — говорят, например, когда машут кистями рук ребенка. «Птички полетели, на головку сели», — ручки ребенка взлетают на головку. И так далее. Не всегда в пестушках есть рифма, а если есть, то чаще всего парная. Организация текста пестушек как поэтического произведения достигается и многократным повторением одного и того же слова: «Гуси летели, лебеди летели. Гуси летели, лебеди летели...» К пестушкам близки своеобразные шутливые заговоры, например: «С гуся вода, а с Ефима — худоба».
У Благининой находим замечательные примеры:
Я умею обуваться,
Если только захочу.
Я и маленького братца
Обуваться научу.
Вот они — сапожки.
Этот — с левой ножки,
Этот — с правой ножки.
Если дождичек пойдёт,
Наденем калошки.
Эта — с правой ножки,
Эта — с левой ножки.
Вот как хорошо!
Потешки — более разработанная игровая форма, чем пестушки (хотя и в них элементов игры достаточно). Потешки развлекают малыша, создают у него веселое настроение. Как и пестушкам, им свойственна ритмичность:
Тра-та-та, тра-та-та,
Вышла кошка за кота!
Кра-ка-ка, кра-ка-ка,
Попросил он молока!
Дла-ла-ла, дла-ла-ла,
Кошка-то и не дала!
Благинина обрашается к этой жанровой форме дорабатывая набор приемов при помощи неожиданных созвучий, удваивания названий предметов и действий:
У кота-воркота
Шёрстка бархат-мягкота,
Глазки с искорками,
Ушки с кисточками,
Наш коток-воркоток
Укатил клубок-моток.
Клубок катится,
Нитка тянется...
Уж коту-воркоту
И достанется:
Будут гладить-миловать,
Спать положат на кровать!
Благининские потешки не только развлекают (как приведенная выше), а порой и наставляют, дают простейшие знания о мире. К тому времени, когда ребенок сможет воспринимать смысл, а не только ритмику и музыкальный лад, они принесут ему первые сведения о множественности предметов, о счете. Маленький слушатель постепенно сам извлекает такие знания из игровой песенки. Иными словами, она предполагает известное умственное напряжение. Так в его сознании начинаются мыслительные процессы.
С крыши — кап,
С крыши — кап. . .
Стал морозец
Очень слаб,
А снега осели.
Солнце
В горенке живёт,
Солнце
Горенкой плывёт,
Как на карусели.
Воспринимая через такую потешку первоначальные сведения о мире за окном детской комнаты, ребенок озадачивается. Назидательный смысл потешки подчеркивается обычно интонацией, жестикуляцией. В них вовлекается и ребенок. Дети того возраста, которым предназначаются потешки, сами еще не могут выразить в речи все то, что они чувствуют и воспринимают, поэтому они стремятся к звукоподражанию, к повторам слов взрослого, к жесту. Благодаря этому воспитательный и познавательный потенциал потешек оказывается весьма значительным. К тому же в сознании ребенка происходит движение не только к овладению прямым смыслом слова, но и к восприятию художественного оформления:
Как у нас на нашей грядке
Сколько цветиков цветет –
Маки,
Розы,
Ноготки,
Астры – пестрые цветки,
Георгины и левкой.
Выбираешь ты какой?
В потешках, как и в пестушках, неизменно присутствует метонимия — художественный прием, помогающий через часть познавать целое. Например, в известной игре «Ладушки-ладушки, где были? — У бабушки» при помощи метонимии внимание ребенка привлекается к его собственным ручкам. Благинина использует этот образ, но создает оригинальную версию текста:
Ой ладушки-ладушки,
Испечём оладушки,
На окно поставим,
Остывать заставим.
А остынут — поедим
И воробышкам дадим.
Воробышки сели,
Оладушки съели,
Оладушки съели —
Шу-у-у! . . — и улетели.
Прибауткой называют небольшое смешное произведение, высказывание или просто отдельное выражение, чаще всего рифмованное. Развлекательные стишки и песенки, прибаутки существуют и вне игры (в отличие от потешек). Прибаутка всегда динамична, наполнена энергичными поступками персонажей. Можно сказать, что в прибаутке основу образной системы составляет именно движение: «Стучит, бренчит по улице, Фома едет на курице, Тимошка на кошке — туды ж по дорожке». Благинина следует этому принципу легко и естественно:
Через речку-ручеёк
Жёрдочка положена.
Через речку-ручеёк
Перебраться можно!
Чок-чок каблучки
По дощатой стёжке. .
Не промочим башмачки,
Не застудим ножки!
Благининское стихотворение-прибаутка свидетельствует о чуткости к этапам взросления человека. Проходит пора созерцания, почти пассивного слушания, на смену ей идет время активного поведения, стремления вмешиваться в жизнь — тут-то и начинается психологическая подготовка детей к учебе и труду. И первым веселым помощником оказывается стихотворное высказывание в духе фольклорного. Оно побуждает ребенка к действию, а некоторая его недоговоренность, недосказанность вызывает у ребенка сильное желание домыслить, дофантазировать, то есть пробуждает мысль и воображение.
Над сугробом — синь-синь,
Под сугробом — тень.
Капли с крыши — дзинь-дзинь,
А синицы — цвинь-цвинь,
Рван кафтанчик скинь-скинь,
Целенький надень!
Часто фольклорные прибаутки строятся в форме вопросов и ответов — в виде диалога. Так малышу легче воспринимать переключение действия с одной сценки на другую, следить за быстрыми изменениями в отношениях персонажей. На возможность быстрого и осмысленного восприятия направлены и другие художественные приемы в прибаутках — композиция, образность, повторы, богатые аллитерации и звукоподражания. У Благининой находим «Букварик», поэму-азбуку, каждый фрагмент которой – следование названным приемам:
– Бе-е-е, – барашек белый блеет,
Больше букв не разумеет;
или:
Жужжит над жимолостью жук.
Тяжелый на жуке кожух.
Такие разновидности прибауточного жанра, как небылицы-перевертыши, нелепицы, стали непременной составляющей детской поэзии. Благодаря «перевертышам» у детей развивается чувство комического именно как эстетической категории. Этот вид прибаутки называют еще «поэзией парадокса». Смеясь над абсурдностью небылицы, ребенок укрепляется в уже полученном им правильном представлении о мире. Чуковский посвятил этому виду фольклора специальную работу, назвав ее «Лепые нелепицы». Он считал этот жанр чрезвычайно важным для стимулирования познавательного отношения ребенка к миру, и очень хорошо обосновал, почему нелепица так нравится детям. Он полагает, что жажда играть в «перевертыши» присуща почти каждому ребенку на определенном этапе его развития. Интерес к ним, как правило, не угасает и у взрослых — тогда на первый план выходит уже не познавательный, а комический эффект «лепых нелепиц».
Благинина создает тексты, нацеленные на познание маленьким Читателем (скорее – слушателем) мира во взаимодействии отдельных его объектов. Ребенку постоянно приходится систематизировать явления действительности. В этой систематизации хаоса, а также и беспорядочно приобретенных клочков, обломков знаний, ребенок доходит до виртуозности, наслаждаясь радостью познания. Отсюда его повышенный интерес к играм и опытам, где процесс систематизации, классификации выдвинут на первое место. «Перевертыш» в игровой форме помогает ребенку утвердиться в уже обретенных познаниях, когда знакомые образы совмещаются, знакомые картины представляются в смешной неразберихе. Показательно такое стихотворение: