5. При знакомстве со Стефаном, младшим графом Сарадином, Брауна мучило непонятное чувство, “его мучило смутное воспоминание, словно он где-то уже видел этого человека”[67];
6. Встреча с сыном убитого графом итальянца навеяла на священника “болезненное ощущение, будто он уже видел такое же точно лицо”[68];
7. Дуэль Стефана и итальянца казалась Брауну не настоящей, а кукольным театром.
Итак, в подсознании Брауна крылась уверенность, что во всей этой истории что-то осталось невыясненным. Отец Браун не может выразить словами это чувство, но оно преследует его и ведет к разгадке. Фальшь театра не обманывает священника, он чувствует сердцем, которое никогда его не подводит. Добавим, что сравнение действия рассказа с кукольным театром, игрой встречается у Честертона и в другом произведении. В рассказе “Око Апполона” выступление жреца солнца кажется Брауну столь же фиктивным, как и дуэль в предыдущем рассказе. Но в обоих случаях Браун, благодаря безошибочной интуиции, всегда докапывается до истины.
Безусловно, что такой способ разгадки противоречит конан-дойлевской логике, которая сталкивается лишь с фактами и уликами. Но, как отмечалось, у него есть свое обоснование. Браун – священник, который исходит из сути человека и способен увидеть и понять то, что скрывается за поверхностью фактов.
Так, в рассказе “Молот Господень” Браун проникает в душу преступника, вглядываясь в его лицо: “Отец Браун смотрел на Боэна долгим, пристальным взглядом, и стало заметно, как выделяются на его невзрачном лице большие, круглые серые глаза”[69]. Патер, опираясь на знания психологии человека, понимает мотив преступления Боэна: священник, возомнив себя богом, убивает брата, который казался ему с высоты храма надоедливым и мерзким насекомым.
Отец Браун распознает в человеке грешника с первого взгляда. В рассказе “Око Апполона” священник благодаря одной психологической детали узнает, кто преступник: “Раздался грохот, поднялся крик, а жрец Апполона не замолчал и не обернулся. Я не знал, что случилось, но понял, что он ждал этого”[70].
Психологический метод Брауна прослеживается на примере других рассказов. Например, в “Небесной стреле”, чтобы установить виновного в убийстве человека из нескольких подозреваемых, Браун применяет такой способ проверки: он спрашивает у подозреваемых о возможности того или иного способа убийства и наблюдает за их реакцией. “Меня интересовало, когда и как выразят эти господа свое негодование, и едва они возмутились, я понял: они невиновны. Виновный или с самого начала начеку, или до конца изображает святошу”[71]. Брауну понятна психология преступника, который, терзаемый убийством, не сможет даже на время забыть, что убил, а потом спохватиться и отрицать это.
Таким образом, уникальность рассказов Честертона заключается в том, что герой-детектив разгадывает тайну путем не логически обоснованных фактов, а с помощью знания человеческой сущности. Уликой становится психологическое состояние преступника, а не конкретно вещественная деталь, как в рассказах у Конан-Дойля. Кроме того, мгновенное постижение тайны Брауном, его неожиданное прозрение и инстинктивное предчувствие беды раскрывает миропонимание автора, который делает истину доступной только человеку с глубоким нравственным чувством.
В то же время иногда метод отца Брауна кажется сомнительным и лишенным элементарной логики. В некоторых рассказах герой догадывается об истинном положении дел тогда, когда это еще невозможно. Например, в рассказе “Грехи графа Сарадина” патер догадывается, что младший граф шантажировал старшего, но никаких предпосылок к этому выводу не было. Также спорной является и разгадка Брауна в рассказе “Вещая собака”, когда он сделал выводы о преступлении, даже не побывав на месте событий.
Пробелы в логике есть и в построении сюжета рассказов. Как пишет Н.Л.Трауберг, рассказы “Сапфировый крест”, “Странные шаги”, “Летучие звезды” сталкивают Фламбо и Брауна, но остается непонятным, почему “Фламбо из “Летучих звезд” не узнал своего победителя из “Сапфирового креста ” или узнал и не испугался?”[72] Действительно, в рассказах о патере Брауне концы с концами часто не сходятся. Например, в “Летучих звездах” Фламбо, создавая свой маскарад и кражу, полагается на то, что Крук (участник домашнего театрального представления) заговорит о полисмене, но остается вопрос: а если бы не заговорил? Кроме того, этот рассказ заставляет задуматься еще о нескольких фактах: “почему никто не удивился бриллиантам, валяющимся на снегу; почему никто не подумал, что вор все же есть, ведь кто-то их туда вынес?» [73].
В сюжете рассказа “Странные шаги” тоже есть натяжка, которая связана со смертью лакея: “Одного из лакеев, итальянца, хватил паралич в самый день обеда, и хозяин, исполняя волю умирающего, велел послать за католическим священником”[74]. Итак, смерть неожиданна, предугадать ее было невозможно. Отсюда вытекает вопрос: как мог преступник знать о внезапном приступе сердца у лакея? Смерть лакея или его отсутствие – необходимое условие игры преступника, так как место служащего занимает он сам. Кажется невероятным, чтобы Фламбо обладал даром предвиденья.
Новаторство Честертона заключается и в создании нового образа сыщика. Детектив-священник – уникальное творение писателя.
Герой рассказов – отец Браун – простой труженик, скромный католический священник. Его внешность не примечательна. Честертон постоянно акцентирует на этом свое внимание. Например, в рассказе “Сапфировый крест”: “Маленький священник воплощал самую суть этих скучных мест, глаза его были бесцветны, как Северное море, а при взгляде на его лицо вспоминалось, что жителей Норфолка зовут клецками…Забавная смесь деревенской бесцветности со святой простотой”[75].
В “Чуде “Полумесяца” патер сравнивается с большим грибом: “коротенький, приземистый и неуклюжий, в нахлобученной на лоб черной шляпе. Сходство было бы еще полнее, если бы грибы имели обыкновение носить с собой потрепанные бесформенные зонтики ”[76].
В рассказе “Молот Господень” характеристика Брауна такая же однородная: “На толстенького патера, на его невзрачную физиономию и темно-русые, дурно-обстриженные волосы и так-то особенно глядеть было незачем”[77]. Честертон дает еще один штрих к портрету героя: серые глаза патера как символ обыденности, неприметности. Глаза у патера кроткие, “рыбьи”, бесцветные
Честертон сознательно противопоставляет Брауна традиционному английскому герою-детективу, который, по словам И.Петровского, “ходит в котелке, темно-сером сюртуке, клетчатых брюках, а через руку перекидывает дорожный плащ”[78]. Отличие Брауна очевидно.
Например, простоватая внешность Брауна противопоставлена экстравагантности Шерлока Холмса. Противопоставлены герои так же и по своим качествам. Шерлок Холмс характеризуется как удивительный человек, который может менять свой физический облик, обладающий сверхъестественными умственными способностями и невероятной эрудицией. Холмс – сыщик-любитель, это его основное и любимое занятие. В противоположность ему патер Браун ничем особенно не выделяется среди других людей, но обладает человеческой мудростью. Эта мудрость Брауна противопоставлена интеллектуальности Холмса. Также Браун в первую очередь священник, а не сыщик. Любовь Шерлока Холмса к фантастическим загадкам заменяется у Брауна жалостью и милосердием к грешникам.
Основное качество отца Брауна – его скромность и смирение перед богом. Эпитет “скромный” постоянно используется Честертоном для характеристики патера. Смирению же посвящен отдельный рассказ из цикла. В “Воскресении отца Брауна” священник демонстрирует удивительную стойкость, равнодушие, а иногда и неприязнь к настигшей его славе.
Перед нами создается оригинальный образ героя сыщика, Этот самый “чудной” детский облик патера постоянно противопоставляется героям внешне сильным, независимым, важным. Например, в рассказе “Странные шаги”, “Сапфировый крест” священник сталкивается с вором Фламбо, который обладает крепкой фигурой, высоким ростом, необычайной ловкостью и изобретательным умом. По сравнению с Фламбо, патер маленький и беспомощный: в рассказе “Странные шаги” Фламбо “нагнувшись к крохотному Брауну, огромной рукой сгреб его за воротник”[79]; в “Сапфировом кресте” Фламбо говорит патеру: “Давайте сюда крест. Мы тут одни, и я могу вас распотрошить, как чучело”[80].
Противопоставляется Браун и жрецу из рассказа “Око Апполона”. Калон ослепляет своим великолепием даже Фламбо, но Браун чувствует за собой правду, поэтому он морально сильнее. Калон и патер представляют собой два полюса: Калон горд, прекрасный жрец солнца, находится все время выше других; Браун – смиренный служитель Христа, неприметен, находится все время ниже Калона. Но в итоге отец Браун вновь оказывается умнее всех!
Из вышесказанного можно сделать вывод, что особенный образ патера складывается из нескольких внешности, поведения, внутренних качеств, характера рода деятельности. Честертон стремится показать отличие Брауна от классического детектива (Шерлока Холмса), чтобы раскрыть свое мироощущение.
Надо заметить, что мировидение Честертона основывается на парадоксе. В “Ортодоксии” писатель рассматривает разные стороны христианского учения и приходит к выводу, что оно парадоксально по своей сути, так как сочетает в себе несовместимые начала: разумность и неразумность; устанавливает прочные узы семьи и призывает к уединению. Примеров таких много. По Честертону, элементы парадокса присущи всему мирозданию в целом. Он говорит: “Под парадоксом мы понимаем истину, присущую противоречивому утверждению…Две противоречивые ветви правды связывают неразрешимый узел, который затягивает надежно все стороны человеческой жизни” [81](перевод мой.- О. В.).