«Царь-рыба» В. Астафьева построена как комплекс притч, в которых страстно и талантливо проводится идея острой необходимости возврата человека к единству с природой. При этом автор, как и многие писатели и ученые, молчаливо исходит из предпосылки, что в прошлом реально существовали состояния экологического равновесия, что еще кое-где на Земле сохранились народы и культуры, ориентированные на поддержание этого равновесия человека с природой. Насколько мне известно, эта предпосылка иллюзорна. Экологические кризисы были и в прошлом, хотя и на локальном, региональном уровне, выход из них человек в прошлом находил путем перехода на эксплуатацию других территорий... По-настоящему поддерживать экологическое равновесие может только наука, ибо одного желания и одних только нравственных качеств мало, хотя они, разумеется, совершенно необходимы как психологическая, личностная основа такого равновесия. Поэтому, я думаю, основной «экологический» герой будущей литературы — это ученый, устанавливающий глобальное равновесие человека с биосферой. А здесь не согласен с мнением. Герои типа Акима, бесспорно, нужны и ценны, но их опыт недостаточен, и они идут не по главному направлению. Для меня, профессионала в сфере экологии, автор «Царь-рыбы» гораздо ближе, чем герои, выражающие те или иные грани отношения к природе. Ближе потому, что чрезвычайно интересен сам ход его мысли, его идеалы, его высокое чувство ответственности, самоотдачи. Я согласен.
Союз науки и литературы необходим для успешного решении острокризисных экологических проблем и полезен для них обеих. Ученые могут помочь литературе в понимании общих социально-экологических перспектив развития человечества, повышении се интеллектуального уровня. Литература может помочь науке и целостном рассмотрении человека, природы, системы «человек — природа», обращая особое внимание на нравственно-психологические проблемы процесса экологизации, проблемы ответственности за все живое на Земле. Я согласен.
Мне очень поправилось, что автор книги «Царь-рыба» постоянно подчеркивает: нравственное воспитание человека должно исходить из бережного отношения к себе подобному. Астафьев хорошо показал, что тот, кто беспощаден к природе, беспощаден вообще ко всему живому.
Огромный вред природе наносит неорганизованный туризм. Думаю, что туристы должны давать клятву, подобную клятве Гиппократа, которую дают будущие врачи. Клятву, что они не будут вредить природе.
Мы должны приложить максимум усилий для решения сложнейших вопросов, волнующих человечество. И нет таких оправданий, которые бы нам позволили оставаться на Земле вечными браконьерами и бездушными туристами. Сейчас не время войне, а время миру. Время сберегать, строить, насаждать, любить.
4. Исследованность темы в критике
В монографиях о творчестве писателя А. Ланщикова, В. Курбатова, Н. Яновского, обобщающих статьях А. Овчаренко, Л. Ершова, В. Акимова, Л. Лавлинского и других литературоведов воссоздан творческий путь Астафьева, выделены магистральные линии развития его таланта, проанализированы в идейно-тематическом отношении его крупнейшие произведения, отмечены характерные черты его творческой манеры. И вместе с тем не покидает ощущение, что многие философско-мировоззренческие и особенно структурно-художественные проблемы творчества Астафьева еще нуждаются в детальном научном освещении. Особый интерес вызывают проблемы теоретического характера, возникающие при изучении творчества современных писателей и литературного процесса нашего времени. Среди них проблемы автобиографизма. Если в более ранних работах ведущим мотивом является воспоминание, то в «Царь-рыбе» определяющим моментом становится потребность обсудить происходящее, поделиться «задушевной мыслью». Автор делится с читателями своими мыслями по поводу отдельно взятого случая, уходит в отвлеченные философские рассуждения, замечает, комментирует, негодует. Не исключено, что именно такая позиция художника, выросшее писательское мастерство и способствовали широкому признанию повествования, пафос которого совпал с актуальными потребностями того времени.
«Царь-рыба» написана в открытой, свободной, раскованной манере, осердеченной мыслью художника о самом личном и кровном. Прямой, честный, безбоязненный разговор о проблемах актуальных, значимых. О них спорят учёные. Над ними думают проектировщики. Проблемах народного масштаба: об утверждении и совершенствовании разумных связей современного человека и природы, о мере и целях нашей активности в «покорении» природы. Сама жизнь ставит эти проблемы.
Авторы современной прозы говорят нам о надругательстве над матерью-природой, о потере человеческого в человеке, о том, к каким трагическим последствиям все это может привести. Писатели будят в нас чувство личной ответственности, зовут к утверждению нравственности и восстановлению совести, без которых нет и не может быть жизни человека в его Доме.
В статьях и рецензиях 70-х годов (А. Хватова, В. Петелина, Ю. Селезнева, В. Чалмаева, И. Дедкова, В. Курбатова, Е. Стариковой и др.) была предпринята попытка ввести разговор об Астафьеве в широкий контекст проблем, связанных с обсуждением народности, нравственности, исторической памяти, гуманистических исканий в литературе. Ибо творчество Астафьева 70-х годов («Пастух и пастушка», «Последний поклон», «Царь-рыба», «Ода русскому огороду»), как и многих других писателей, побуждало критику к осмыслению проблем социального и духовного развития человека.
Так что же с нами происходит? Мы получили вполне определенный ответ, читая такие произведения русской литературы 1970-х годов как роман ("повествование в рассказах") "Царь-рыба" и цикл рассказов "Затеей" В.П. Астафьева, повести "Прощание с Матерой" и "Пожар" В.Г. Распутина, роман "Плаха" Ч. Айтматова и его же повесть "Белый пароход", рассказы В.М. Шукшина и А.В. Скалона. Мы не даем здесь анализа этих произведений, но в каждом из них видим столкновение человеческой духовности с аморальностью, полноты духа с пустотой, правды с ложью, причем "экология человека" поистине слита здесь с глобальными земными проблемами.
Многие пишут на эти темы. Есть хорошие очерки Василия Пескова, Юрия Черниченко, В. Чивилихина, О. Волкова, Элигия Ставского и т. д.
5. Структурное своеобразие произведения
Испытание человека природой, а природы — человеком — центральная тема «Царь-рыбы». Композиция книги подчинена именно этому заданию. В «Царь-рыбе» две части. В первой семь глав, во второй — пять. Идейно-эстетическим фокусом каждой из частой становится глава, в которой воплощено нечто идеально эстетически совершенное и гармоничное: «Капля» и «Туруханская лилия». К этим центрам тяготеют остальные главы.
У Астафьева даже в наиболее «бессюжетной» книге — «Царь-рыбе» — есть сюжет. Но только он строится по специфическим законам того типа прозы, который избрал художник. А особенности эти таковы, что ослабленная сюжетность как раз и является отличительным ее свойством, признаком.
Мир неустойчив, наступила пора ответственных решений и дел. К этому взывает разум и гуманизм. Человек тревожно задумывается о жизни, которая в неизбывности своего движения и совершающихся перемен в неисчислимости человеческих судеб и лиц развертывается перед нами. Мысль, взыскующая и страстная волнение и тревога, которыми охвачен человек, и составляют сюжетный стержень повести «Царь-рыба». Ему до всего есть дело на родной земле и в душе своего соотечественника. В самом строе повествования есть основания относить ее к так называемой «интеллектуальной прозе», но в русской ее разновидности. Мысль как сюжетообразующий мотив не отчуждена от реальности жизненного процесса, погружена в стихию жизненного материала, облагорожена и просветлена нравственным идеалом художника.
Отсюда громадность роли повествователя в книге. Писатель как демиург возвышается над своими героями. Если остальные персонажи по преимуществу действуют, то на долю автора приходятся прежде всего размышления, анализ, стремление дойти до корня. Повествователь и есть тот идеальный народный характер, который все в книге цементирует.
В свете сказанного становится понятно, почему В. Астафьев отказался от совета друзей назвать «Царь-рыбу» романом. Видимо, более всего дорожил не внешне декларированными особенностями эпоса, а чутко прислушиваясь к внутренней музыке стиля, стремился и при жанровом уточнении природы произведения подчеркнуть именно то, что составляет его стержень и нерв.
В повести «Царь-рыба» присутствие автора зримо, мы видим его жест и выражение лица, различаем голос, его воля направляет течение сюжета, его чувство и настроение окрашивает каждую страницу. Он — как бог во вселенной, но бог, сошедший на землю и не расставшийся с даром вселенского присутствия. Здесь и надо видеть истоки жанрового своеобразия «Царь-рыбы». Эпос и лирика, публицистичность и психологизм, сатира и философское размышление, пейзаж и портрет обрели художественную действенность в повествовании о нашей современности, которая предстает в свете вечных проблем бытия, перед лицом природы и гуманизма. Это реалистическая проза, где непринужденно и естественно соединились разные художественные стихии и возникла новая форма, над которой власть художественной памяти, именуемой жанром, ограничена смелой творческой инициативой автора. Ему, автору-повествователю, принадлежит главная роль в системе образов не по требованию жанра, а по сути идейно-философской концепции произведения; суть ее выражена в итоговом размышлении.