Смекни!
smekni.com

Отношение между понятиями (стр. 3 из 3)

Недавняя и современная политическая практика еще более бо­гата подобной сменой оценок событий и лиц. Вспомним хотя бы массовое переименование городов и других населенных пунктов, улиц, театров, библиотек и пр. после победы большевиков в октяб­ре 1917 г. Вспомним также многочисленные переименования всего и вся после 1991 г. (с приходом к власти демократов), на которые приходилось тратить огромные средства. Но за этим стоит ради­кальная смена политики.

Определенное значение имеет оперирование равнозначными понятиями в юридической практике. Прежде всего речь идет о свое­образном стилистическом значении. Например, на суде вместо того, чтобы нудно и однообразно повторять то и дело «Петров», «он», можно и нужно использовать богатый арсенал равнозначных по­нятий: «пострадавший», «потерпевший», «жертва нападения», «жер­тва насилия» или «жертва произвола», «подзащитный» и др., хотя речь все время идет об одном и том же человеке.

В юридической практике по отношению к равнозначным по­нятиям нередко допускаются две крайности. Одна из них — это употребление неравнозначных (различных) понятий в качестве рав­нозначных: например, «плебисцит» и «референдум» (лишь в не­которых странах, например во Франции, они используются как синонимы, а вообще плебисцит — это опрос населения с целью решить судьбу той или иной территории, хотя в юридическом пла­не его процедура и не отличается от референдума). Или «закон» и «право», хотя это не одно и то же.

Другая крайность — использование равнозначных понятий в качестве различных. Например, говорят: «суверенность» и «незави­симость», хотя суверенитет — это и есть полная независимость го­сударства во внутренних и внешних делах. Или «легитимность» и «законность» (например, заголовок одной из газетных статей был сформулирован так: «Легитимен или законен?»), хотя легитимность и есть законность. Нельзя разводить сами понятия, в действитель­ности равнозначные. Можно говорить: легитимен (законен) в од­ном отношении, нелигитимен (незаконен) в другом.

Много значит знание отношений между родовыми и видовыми понятиями. Вот что писал по этому поводу П. С. Пороховщиков (П. Сергеич) в известной книге «Искусство речи на суде»: «Когда мы смешиваем несколько родовых или несколько видовых назва­ний, наши слова выражают не ту мысль, которую надо сказать, а другую; мы говорим больше или меньше, чем хотели сказать, и этим даем противнику лишний козырь в руки. В виде общего прави­ла можно сказать, что видовой термин лучше родового. Г. Кемпбель в книге «Philosophy of Rhetoric» («Философия риторики». — Е. И.) приводит следующий пример из третьей книги Моисея: «"Они (египтяне) как свинец, погрузились в великие воды" (Исход, XV, 10), скажите: "они, как металл, опустились в великие воды", — и вы удивитесь разнице в выразительности этих слов»[3].

И далее автор приводит ряд собственных интересных примеров неправильного употребления родовых или видовых понятий. «При­слушиваясь к судебным речам, — говорит он, — можно прийти к заключению, что ораторы хорошо знакомы с этим элементарным правилом, но пользуются им как раз в обратном смысле. Они все­гда предпочитают сказать «душевное волнение...» вместо «радость», «злоба», «гнев» или «нарушение телесной неприкосновенности» вместо «рана»; там, где всякий другой сказал бы «громилы», ора­тор говорит: «лица, нарушающие преграды и запоры, коими граж­дане стремятся охранить свое имущество» и т. д.»[4].

Среди других — и такой пример. Судится женщина. Вместо того чтобы назвать ее по имени или сказать: «крестьянка», «баба», «ста­руха», «девушка», защитник называет ее «человек» и сообразно с этим произносит всю речь не о женщине, а о мужчине.

«Обратная ошибка, то есть употребление названия вида вместо названия рода или собственного имени вместо видового, может иметь двоякое последствие: она привлекает внимание слушателей к признаку, который невыгоден для оратора, или, напротив, ос­тавляет незамеченным то, что ему нужно подчеркнуть. Защитнику всегда выгоднее сказать: «подсудимый», «Иванов», «пострадавшая», чем «грабитель», «поджигатель», «убитая»; обвинитель уменьшает выразительность своей речи, когда, говоря о разоренном челове­ке, называет его Петровым или потерпевшим. В обвинительной речи о враче, совершившем преступную операцию, товарищ прокурора называл умершую девушку и ее отца, возбудившего дело, по фа­милии. Это была излишняя нерасчетливая точность; если бы он говорил: «девушка», «отец», эти слова каждый раз напоминали бы присяжным о погибшей молодой жизни и о горе старика, похоро­нившего любимую дочь»[5].

Нередки, пишет автор, и случаи смешения родового понятия с видовым. Обвинители негодуют на возмутительное и нехорошее поведение подсудимых. Не всякий дурной поступок бывает возму­тительным, но возмутительное поведение хорошим быть не может.

Еще пример. «Если вы пожелаете сойти со своего пьедестала судей и быть людьми, — говорил товарищ прокурора в недавнем громком процессе, — вам придется оправдать Кириллову по сооб­ражениям другого порядка. Разве судья не человек?»[6]

Новый пример. «Клевета», т. е. сообщение ложной информации в целях негативной оценки кого-либо, — это по существу видовое понятие по отношению к «дезинформации» как родовому. Поэтому правильно говорить: «дезинформация вообще и клевета в частно­сти» или «клевета и вообще всякая дезинформация», но нельзя сказать: «клевета и дезинформация» или «дезинформация и клеве­та», иначе это будет смешением родового и видового понятий.

Аналогично следует употреблять такие пары понятий, как «лесть» — «дезинформация», «блеф» — «дезинформация».

Знание родо-видовых отношений между понятиями имеет зна­чение для правильного написания соответствующих слов. Если в одно сложное слово объединяются слова, выражающие род и вид, то оно пишется слитно: «сельскохозяйственное производство» («хо­зяйство» — «сельское хозяйство»), «западноевропейские государ­ства», «незаконнорожденный» и т. д.

Но если взять в качестве сравнения соподчиненные понятия, то тут ситуация иная. Равноправность соподчиненных понятий в смысле степени обобщения требует написания их через дефис: «юго-запад Москвы», «газетно-журнальное дело», даже «красно-коричневые» (при всем желании сблизить или отождествить то и другое сами слова приходится в силу законов логики разделять дефисом).

Эту логическую разницу между подчиненными и соподчинен­ными понятиями в свое время тонко уловили словаки и потребо­вали писать название всей страны не слитно «Чехословакия» (как родо-видовое, подчиненное одно другому), а «Чехо-Словакия» (т. е. как соподчиненные, равноправные понятия). Впрочем, это не спасло федерацию от распада.

Знание особенностей соподчиненных понятий дает возможность правильно связывать их в речи. Например, если сказать: «Будущие юристы изучают римское гражданское право и логику» — это пра­вильно. А если мы скажем: «Будущие юристы изучают римское граж­данское право и учебник логики В. Кириллова и А. Старченко» — это будет неправильно. По крайней мере, следовало бы сказать: «...а по логике — учебник такой-то».

Нередко можно встретить такое сочетание понятий: «Институт объявляет набор на факультеты: технологический, механический (и т. д.) и вечернее отделение». Это неправильно. Вначале следовало сказать: «...на дневное и вечернее отделение», а затем уже называть факультеты.

Наконец, несколько слов о противоречащих и противополож­ных понятиях. Различение их отношений, как будет показано ниже, имеет принципиальную важность для понимания сфер действия формально-логических законов — противоречия и исключенного третьего.

Знание их различий важно и для доказательства. Как, напри­мер, правильнее, осторожнее опровергнуть высказывание «Петров щедрый» — с помощью противоположного понятия «скупой» или противоречащего «нещедрый»? Очевидно, что предпочтительнее противоречащее понятие. Если ложно утверждение «Петров щед­рый», то ведь точно так же может быть ложным утверждение «Пет­ров скупой», так как он может оказаться экономным, рачитель­ным, бережливым. Для того чтобы опровергнуть, что Петров щед­рый, правильнее (да и легче) доказать, что он нещедрый, чем то, что он скупой.

Заключение

Для правильного решения вопросов об отношении понятий иногда полезно уточнить их содержание по словарю (или энциклопедии) той области знаний, из которых взяты данные понятия.

Устанавливая отношения между понятиями, важно не отождествлять понятия с общими именами или просто словами, не выражающими понятий. Чтобы избежать такого отождествления, нужно всякий раз выяснять, какие понятия выражают те или иные слова или словосочетания.

Сказанного в данной работе достаточно, чтобы уяснить себе, какое многооб­разное познавательное и практическое значение имеют изучение и знание отношений между понятиями, овладение приемами их ана­лиза в тех или иных интеллектуально-речевых фрагментах.

Список литературы

1. Иванов Е.А. Логика: Учебник. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Издательство БЕК, 2001.

2. Ивин А.А. Логика. Учебное пособие// Издание 2-е — М.: Знание, 1998.

3. Искусство речи на суде / Сергеич П. — М.: Госюриздат, 1960.

4. Попов Ю.П. Логика. Владивосток, 1998.

5. Прутков Козьма. Соч. М., 1976.


[1] Прутков Козьма. Соч. М., 1976. С.117

[2] Прутков Козьма. Соч. М., 1976. С.117, 120, 125, 128,132

[3] Искусство речи на суде / Сергеич П. - М.: Госюриздат, 1960. С. 40.

[4] Искусство речи на суде / Сергеич П. - М.: Госюриздат, 1960. С. 40.

[5] Искусство речи на суде / Сергеич П. - М.: Госюриздат, 1960. С. 40.

[6] Искусство речи на суде / Сергеич П. - М.: Госюриздат, 1960. С. 40.