Итак, ритуал прагматичен и в знаковом, и в практическом отношении, при преимуществе ценностей знакового характера. Ведь традиционная информация, ориентированная на само поддержание системы, не обязательно должна быть истинной. Неважно, что мы сегодня знаем, почему движется солнце по небу, а другие народы считают его Богом, путешествующим по небу в золотой ладье. Эта информация дает такое же чувство уверенности в мире, как и наша, а может быть, и больше. Ведь ритуал использует все знаковые средства, известные коллективу (язык, жесты, мимика, пантомима, танец, пение, музыка, цвет). Это не только дает многократный запас прочности, но и производит эффект сопричастности высшим ценностям бытия. Также важна эмоциональная сторона ритуала, которая снимает напряженность, нейтрализует агрессию, сплачивает участников ритуала, позволяет им ощутить себя единым целым перед лицом очередного испытания. Важно и то, что каждый член коллектива в течение своей жизни проигрывает все роли, предписанные ритуальным сценарием, ощущает личную ответственность за сохранение мира в обществе. Именно эти свойства ритуала выделяют его из остальных видов деятельности, придают ему особый статус в традиционной культуре[12]
1.9 Мирское течение времени и Священное Время праздников
Равно как пространство, Время для религиозного человека не однородно и не беспрерывно. Есть периоды Священного Времени. Это время праздников (большинство из которых повторяются с определенной периодичностью). С другой стороны, есть Мирское время, обычная временная протяженность, в которой разворачиваются действия, лишенные религиозной значимости. Между этими двумя разновидностями времени существует, разумеется, отношение последовательности; но с помощью ритуалов религиозный человек может без всякой опасности «переходить» от обычного течения времени к Времени Священному.
Главное различие между этими двумя качествами Времени, на первый взгляд, поразительно: Священное Время по своей природе обратимо, в том смысле, что оно буквально является первичным мифическим Временем, преобразованным в настоящее. Всякий церковный праздник, всякое Время литургии представляют собой воспроизведение в настоящем какого-либо священного события, происходившего в мифическом прошлом, «вначале». Религиозное участие в каком-либо празднике предполагает выход из «обычной» временной протяженности для восстановления мифического Времени, выведенного в настоящее самим праздником. Таким образом, Священное Время может быть возвращено и повторено бесчисленное множество раз. С некоторой точки зрения о нем можно сказать оно «не течет», что оно не составляет необратимое «протяженности». Это в высшей мере онтологическое «парменидово» время: оно всегда равно самому себе, не изменяется и не утекает. На каждом периодически повторяющемся празднике вновь обретается тоже Священное Время, что и во время праздника, как год или даже век тому назад: это время созданное и освященное богами; именно они то и воспроизводятся праздником, иначе говоря, во время праздника открывается первое явление Священного Времени таким, каким оно было.[9]
Таким образом, религиозный человек периодически становится современником богов в той мере, в какой он восстанавливает в настоящем первичное Время, когда были совершены божественные деяния. На уровне «примитивных» цивилизаций все, что делает человек, имеет свою сверхчеловеческую модель: даже в обычное «непраздничное» Время их действия имитируют образцовые модели, ниспосланные богами или мифическими предками. Но подобная имитация может становится все менее и менее точной, модель может искажаться или вовсе забываться. Поэтому необходимо периодическое восстановление божественных актов – религиозные праздники. Они призваны вновь показать человеческим существами священные модели. Ритуальная починка лодки или выращивание яма не похоже на аналогичные операции, осуществляемые в интервалах между священными периодами. Они более точны, более похожи на божественные образцы, а с другой стороны, они ритуальные: их замысел имеет религиозную основу. Обрядная починка лодки проводится не потому, что лодка нуждается в ремонте, а потому что в мифическую эпоху боги показали людям, как нужно ремонтировать лодки. То есть речь идет не об эмпирической операции, а о религиозном акте. Следовательно Время, когда осуществляется ритуальная починка лодок, восходит к первичному Времени: это то самое время, когда совершали деяния боги.
Разумеется, все типы периодических праздников не могут быть сведены к только что рассмотренному примеру. Но нас интересует не морфология праздника, а структура священного времени, воспроизводимого в период праздников. Однако о священно времени можно сказать, что оно всегда одно и то же, что оно есть «продолжение вечности». Каким бы ни был сложным религиозный праздник, речь идет всегда о каком-либо священном событии, которое происходило и было восстановлено в настоящем с помощью ритуала. Участники становятся современниками мифического события. Иными словами, они «выходят» из их исторического времени, то есть времени составленного, в конечном итоге, из мирских событий личного или межличностного характера. Тем самым они приобщаются к первичному времени, которое постоянно одно и тоже и принадлежит вечности. Религиозный человек периодически погружается в Священное мифическое Время, обретая Время начала, которое «не течет, потому что не участвует в мирском течении времени и представляет собой вечное настоящее, его можно восстановить бесчисленное количество раз. [9]
В праздники в полной мере обнаруживаются священные ценности Жизни. Благодаря им познается святость существования человека как божьего создания. В остальное время человеку свойственно забывать основополагающее: существование нам не дано тем, что современные люди называют «Природой», оно творение Других – богов и полубогов. Напротив, праздники восстанавливают священную значимость существования, каждый раз научая, каким образом боги и мифические Предки создали человека и обучили его различным социально значимым поступкам и практическим действиям. [9].
1.10 Праздничные ритмы
В истории периода вынужденного марксизма есть такие яркие образцы, как «Человек и мир» С.Я. Рубинштейна, «Ум полководца» Б,М. Теплова, Теплов, вспоминая введенные еще Аристотелем понятия «стремящийся разум», говорит о неразрывном единстве ума и воли у гениального полководца, когда один психический процесс (мышление, ум) невозможно отделить от другого (воли). Рубинштейн основание внутреннего единства (цельности) человека выводит нравственный закон и говорит о том, что восстановление порушенной цельности возможно через сознание и через эстетическое чувство (чувство прекрасного). В работе «Человек и мир» он пишет: «Человек, отчужденный от природы, от жизни Вселенной, от игры ее стихийных сил, не способный соотнести себя в сними, не способный перед лицом этих сил найти свое место и утвердить свое человеческое достоинство, - это маленький человек. Прекрасное, как завершенное в себе, совершенное явление увековеченное в своем настоящем чувственном бытии есть первый пласт души человека.
Праздник существует всегда – с самых древних времен человечества и до настоящего времени. Он и изменчив в каких-то деталях от культуры к культуре. Он и не изменен в главном, самым существенном своем качестве: способности восстанавливать цельность человека, восстанавливать гармонию между людьми и природой.[6]
Чувство праздника интернационально по своей природе. Душа человека непременно отзывается на праздник, лицо светится особым светом, а добрая улыбка смягчает взгляд. Как правило, все праздники одеты в этническую одежду, и обычно их функция такой и является. Кстати сказать, люди учатся, молодые люди учатся своей этничности именно во время праздника, иначе негде. Хотя бы в это время надеваются национальные костюмы, когда они забыты или же особые истории, связанные с прошлым, воссоздаются именно во время праздника. Все сакральное выходит наружу, все тщательно оберегаемое, все символы национальные выходят наружу именно в это время. Это концентрация каких-то вот национальных моментов. И это научение такое хорошее, и оно идет на позитиве. Если это настоящий праздник, то обучение абсолютно позитивное. Почему? Потому что главный пункт праздника – это солидарность. На время праздника отменяются военные действия. А в первобытном обществе тоже – объявляется перемирие, и ты не имеешь право что-то делать, уже из страха перед богами. То есть много таких примеров, есть специальные названия этого состояния, когда ты должен быть вместе. Это все - положительные чувства. Солидарность – она должна быть хорошей. Массовые праздники существуют для этого тоже. И вот по этому люди учатся чему-то национальному в праздники, это научение, как правило положительное. Оно соответствует тому, что сейчас в любом гражданском обществе какие-нибудь гуманисты напишут как набор положительных сторон нации. Может быть это выдуманные вещи, но они только во время праздника и выявляются.
Настоящий праздник можно сравнить с растением. Корни его уходят в самые древние исторические пласты существования человека на земле, а цветущая вершина достигает неба вечности. В праздниках разных стран и народов много общего, потому что все люди – братья. Праздник каждого народа полон своеобразия, так как различны пути народов на тропинках истории. От поколения к поколению праздник сохраняют в культуре как драгоценность, потому что в нем – одно из важнейших условий сохранения жизнеспособности народы.[6]