Во многих исследовательских работах [Гейер Т. А,, 1928; Аносов Н.Н 1956; Хромов Н А., 1974] рассмотрены вопросы ограничения истерии и истериформных нарушений органической и соматогеоной природы. На частое сочетание истерии и органического поражения головного мозга указывают В. В. Линков (1967). А. Кемпински (1975) утверждает, что граница между неврозом и псевдоневрозом расплывчата и не поддается диагностике.
Сложность дифференциации истерии и шизофрении (прежде всего на этапе неврозоподобного и психопатоподобного дебюта эндогенного заболевания с истериформными проявлениями) отмечается многими клиницистами [Овсянников С. А., 1970; Морозов Г. В., 1975; Гусинская Л. В., 1981; Смулевич А. Б., 1983, я др.] . О боль- иней вероятности диагноза шизофрении свидетельствуют недоступность истерических симптомов внушению, стойкость и однообразие их проявлений по типу «штампа», сочетание истерических симптомов и навязчивостей, внезапные перемены в жизни больных, оттенок вычурности, манерности [Морозов В. М., Наджаров Р. А., 1956; Аба- скулиев А. А., Фель М. И., 1976]. По данным К. Л. Иммерман, Л. В. Ромасенко (1978), истерическая симптоматика при шизофрении имеет в динамике тенденцию к стереотипизации с одновременным усилением гротескности стержневых симптомов. В пользу эндогенной природы заболевания свидетельствуют диссоциация между массивностью клинических проявлений и относительно небольшой патогенностью предшествующей вредности, затяжной характер психоза и некоторые особенности его структуры [Смулевич А. Б., 1983] 1,
Клиническое сопоставление исходов психогенных и эндогенных психозов [Морозов Г. В., 1975; Смулевич А. 5., 1983] позволяет дифференцировать постреактивные астенические состояния от негативных изменений при шизофрении: преобладание в последнем случае не столько астении, сколько вялости, апатии, нарастающей замкнутости и отгороженности; для этих больных характерны бедность и монотонность эмоциональных проявлений, нарастающая холодность и рационализм в отношениях с родственниками. Сравнительно-нозологическая характеристика синдрома фантазирования в его судебно психиатрическом аспекте показала [Гурьева В. А., Вандыш В. В., Шилина 3. М., 1986] существенное различие возрастного реагирования при психопатиях и шизофрении, сочетание в последнем случае фантазирования с гебоидными расстройствами.
Одним из важных разделов учения об истерических состояниях является типологическая характеристика истерической (акцентуированной, невротической, психопатической) личности. Существенный вклад в разработку истерической патохарактерологии внесли корифен отечественной пограничной психиатрии. С. А. Суханов (1911) находил у больных истерией «букет своеобразных признаков производят впечатление неестественности, театральности, испытывают потребность одобрения и похвалы, склонны к внушениям и самовнушениям». П. Б. Ганнушкин (1909, 1933) обращал внимание на чрезмерную внушаемость, слабость воли, «отсутствие духовной эрелости» и объективной правды «как по отношению к себе, так и к другим», «неспособность держать в узде свое воображение». О. В. Кербиков (1962) указывал на наличие в структуре психопатий «облигатных» и «факультативных» черт, определяющих полиморфизм клинической картины: при разных типах психопатий «обрастание» ядра личности «факультативными» качествами происходит в различной последовательности. Развивая тезис П. Б. Ганнушкина об «истерической динамике» психопатий, О. В. Кербиков отмечал заметное уменьшение в последние годы таких психопатов, как «лгуны и фантасты».
В ряде работ зарубежных исследователей также предпринимались попытки описать облигатные для истерической личности характерологические особенности.
Е. Кгаереlin (1913) в определении ее основного «ядра» делал акцент на преувеличенном чувстве собственного достоинства, склонности к причудам, позам, хвастов фантазерству и недостатке «воли к здоровью.. Е. Kretschmer (1946) объединял все это в понятие «человека без внутреннего содержания, стремящегося забыть свою пустоту в постоянно новых ролях». К. Jaspers (1923) основное психологическое качество подобных натур видел в стремлении «казаться больше, чем на самом деле», К. VегЬесk (1978) — в постоянном желании производить впечатление на окружающих, во внушаемости. А. W. Loranger, J. W. Oldham, E.H.Tulis (1982), используя классификацию в DSМ-III, описывают тип психопатии, характеризующийся эмоциональной нестабильностью и импульсивностью, непереносимостью одиночества, склонностью к аутоагрессии и хроническим ощущениям пустоты или скуки. Реtrilowitsch (1956, 1960) главным признаком в структуре истерической личности считает «отсутствие ядра», такую расплывчатость и вариабельность в образе поведения, что «возникает впечатление, будто эти люди играют на сцене».
Во французской литературе также подчеркивается театральное поведение истериков — «гистерионизм». Р. R. Slavney, Р. R. McHung (1974) относят их к эгоцентрическим личностям с эмоциональной неустойчивостью, повышенной внушаемостью и реактивностью, склонностью к драматизации. Отмечаются «характерологическая слабость интеграции» истерической личности, эгоцентричность, лабильность, капризность, “сексуализация всех несексуальных отношений”. В рамках «пограничной психопатии описываются такие признаки, как демонстратавное суицидальное поведение, изменение потребности в контактах, повышенная агрессавность. Таким образом, на основе анализа литературных данных следует признать, что истерия имеет свою весьма обширную, но еще недостаточно систематизированную семиологию. Остаются неясными различия между невротической и психопатической личностью, а также роль акцентуации отдельных истерических качеств в формировании и последующей клинической динамике разнообразных истерических состояний. Возможно, в связи с трудностями определения понятия <истерии> в зарубежной литературе последних лет отмечается «выраженное нежелание» заниматься ее изучением: “истерия старого стиля все больше депонируется в медико-историческое понятие”, а сам диагноз истерии девальвирован.Ряд исследователей проявляют негативное отношение как к клиническому содержанию, так и возможности патогенетического познания сущности заболевания; последний из них считает его “понятвем - миражем”, не имеющим “четкого клинического контура и ясного патогенеза”.
Существенные затруднения в изучении истерии составляет ее клинический патоморфоз. Начиная с конца прошлого века, отмечается резкое уменьшение числа «больших» истерических припадков в исчезаовенне массовых истерий. Позднее это подтвердили и другие авторы [Шмаонова Л. М., 1974; Карвасарский Б. д., 1980]. Ряд авторов указывают на уменьшение психогенных параличей, припадков и сумеречных расстройств сознания, которые замещаются более легкими органически- психогеными дисфункциями. Отмечено уменьшение заболеваемости истерией и растворение ее театральных форм. Согласно данным А. Саневаро (1967), обнаруживается уменьшение истеричности в пользу шизофреничности, однако исторические условия способны изменить лишь «расцветку болезни, не меняя ее сущности.
В моннографии А. Якубика (1982) также констатируется уменьшение интереса к проблеме истерии в пользу шизофрении. Л. Черток (1972) говорит об изменении “лица” истерии, которое отнюдь не означает что истерия исчезла В последнее время вновь отмечается увеличение пограничной истерической симитоматики и появление старых форм истераческого реагирования в виде <эпидемий истерии>. Таким образом, проведенные исследования патоморфоза истерии свидетельствуют о том, что научные изыскания в этой области еще далеки от окончательного решения. Остаются нераскрытыми содержание, границы и причины данного клинического явления. Со всей определенностью можно считать, что спорный вывод об уменьшении истерическах расстройств в населении базируется на недоучете роли широких эпидемиологических исследований в пограничной психиатрии.
Другой важной проблемой пограничной психиатрии авляется терапия истерических состояний. В большинстве работ, посвященных этому вопросу, основное внимание уделяется психотерапевтическим. А. М. Свядощ (1971, 1974) считает психотерапию основным методом в устранении истерии; имеются сообщения о преимуществе групповой психотерапии в лечении данного заболевания. Некоторые психотерапевты [Беляев Г. С., Мажбиц А. А., 1968] отрицают целесообразность применения аутогенной тренировки при истерии из-за сниженной воли к здоровью; другие ученые, напротив, включают истерию в круг показаний к аутотренингу и устанавливает тесную взаимосвязь между истероидной личностной структурой и психотерапевтической тактикой.
Среди других методов лечения истерии указывается на применение электростимуляции при стойких функциональных расстройствах, использование при подострых и
затяжных истерических (истериоформных) состояниях средних и высоких доз атропина, солей лития при наличии судорожных явлений, психотропных препаратов Имеются указания на способность психотерапии потенцировать медикаментозное лечение. Новые возможности в выборе адекватной патогенетической терапии (с учетом социального окружения, личностной структуры, исходного функционального фона) открывает разработка «социогенеза и социотерапиии» истерических состояний.
Первые попытки оценить истерию с эволюционных позиций относятся к началу текущего столетия. Е. Краепелин среди отдельных видов истерии различал “истерию развития”, возникающую у детей после различных заболеваний и наказаний. И в более поздних ра ботах (Л.В. Брагинский) главная роль в появлении истерии у детей отводится непосильным нагрузкам, острым семейным и школьным конфликтам, причем в неблагоприятных ситуациях болезнь может рецидивировать. Материалы длительного клиникостатистического анализа позволили установить качественное соответствие особенностей личности условиям ее воспитания: в частности, между воспитанием типа «кумир семьи» в истерической структурой. На существенную роль “возрастных кризов” (в первую очередь пубертатного) в появлении истерического невроза и истерических реакций указывал Е. Кретсшмер (1948).