Итак, основной характеристикой тех мест является то, что там не живут ни человек, ни, соответственно, домашние животные:
«…да се разнесе пу пусти гори, пу пусти планини; къде льудье нема, къде пиле нема – там да се разнисе…» («…пусть разойдется по пустынному лесу, по пустынным горам; где людей нет, где цыплят нет – там пусть разойдется») [СБНУ, кн. 4, с. 105].
Кроме того, в этих местах не раздаются звуки, сопутствующие трудовой деятельности человека: «...секира не сече, бухалка не буха, ноштови не хлопат, огрипка не чегърта» («…топор не рубит, валек для белья не стучит, ставни не хлопают, скребки не скрежещут») [СБНУ, кн. 3, с. 144-145].
Иногда картина пустынности усиливается указанием на то, что в тех местах солнце и месяц не светят, ветер не веет и вода не течет [СБНУ, кн. 1, с. 78; СБНУ, кн. 9, № 4, с. 138-139], то есть это место принадлежит «иномирью», «тому» свету.
Привлекательность места изгнания заключается, прежде всего, в прекрасной сервировке и обилии угощений:
«Тамо има златену трапезу сас златене панице и сас сребране ложице» («Там золотой стол стоит, на нем золотая миска с серебряной ложкой») [СБНУ, кн. 16-17, с. 260].
«Там има чесни трапези, свилени месалье, ведра ковани, чаши сребрани, вино червено, бели лебове, печени iаганца» («Там столы стоят накрытые, шелковыми скатертями покрытые, на них кованые бадьи, серебряные чаши, красное вино, белый хлеб, запеченные ягнята») [СБНУ, кн.12, с.142-143].
И поскольку живых существ там нет: «...да идат у пуста гора... дека има вода студена, никоi iе не пиiе; дека има трева зелена, никоi iе не пасе; дека има меки постилки, никоi на ни не лежи» («…пусть идут в лес пустынный... где течет вода холодная, а никто ее не пьет; где растет трава зеленая, а никто на ней не пасется; где перины пуховые, а никто на них не спит») [СБНУ, кн. 12, с. 142], то это изобилие ничье, значит, никто не может помешать болезни этим наслаждаться.
Заговорные тексты могут заканчиваться и формулой проклятья, цель которой – наказать вредителя. Вредоносной силой, как правило, обладают мужчины, женщины и девушки. По народным представлениям, они достойны самой жестокой кары:
«Както се пръскат самовилцките каменье, така да се пръснат и очите на този, дето те е урочасал: ако е мъж – да му се пукне лявото мъдо! Ако е жена – да се пръсне лявата хи гърда! Ако е мома – да се пукне моминството хи!» («Как лопаются камни самовильские, так пусть лопнут глаза того, кто тебя сглазил: если это был мужчина, пусть лопнет его левое яйцо! Если это была женщина, пусть лопнет ее левая грудь! Если это была девушка, пусть потеряет свою невинность!») [СБНУ, кн. 57, с. 929].
Кара, которая призывается на голову мужчины и женщины, варьируется крайне редко. В качестве же наказания девушки может выступать стандартное пожелание, чтобы лопнули ее глаза, или более специфическое – чтобы у нее выпали волосы, то есть чтобы она лишилась основного атрибута девичьей красоты. Если в списке вредителей появляется юноша, то на его голову часто также призывается именно эта кара:
«…ако iа от момиче, да му укапе руса коса, ако iа от момче, да му укапе чонбаса» («…если это была девушка, пусть выпадут у нее русые волосы, если это был парень, пусть поредеет у него чуб») [СБНУ, кн. 12, № 1, с. 152], хотя наказание может быть и более жестоким:
«…ако те iе iурочил момък, ноге му се пребиле» («…если тебя сглазил парень, пусть он сломает себе ноги…») [СБНУ, кн. 16-17, № 6, с. 261].
Иногда в список возможных вредителей включаются и животные – они, по народным представлениям, тоже должны быть сурово наказаны за причиненный вред:
«…ако те iе iурочило добиче, шуга га изела; ако те iе iурочил кон, грива му iопадла; ако те iе iурочила коза, сиса гьу отпадла; ако iе iурочила iовца, рогове гьу iодлетели» («…если тебя сглазила корова, пусть парша ее сожрет; если тебя сглазил конь, пусть у него выпадут волосы из гривы; если тебя сглазила коза, пусть у нее отвалится вымя; если тебя сглазила овца, пусть у нее отвалятся рога») [там же].
Наряду с эпическими заговорами в репертуаре знахарок всегда имеется ряд заговорных микротекстов – заклинательных паремий (в их основе лежит простое предложение) и заговорно-заклинательных формул (образующихся на основе сравнительно-сопоставительных конструкций) [11]. Тексты первой группы чаще всего представляют собой просьбу о помощи, требование, угрозу или предложение удалиться, адресованное болезни:
«Уруките, буруките, да идите ф пусту гори…» («Уроки, буроки, уходите в пустой лес…») [СБНУ, кн. 3, с. 146].
Тексты второй группы образуются либо на основе принципа установления определенных отношений исполнителя с болезнью или каким-либо другим персонажем «того» (символического) мира (чаще всего, это предложение обмена):
«На ти, огньу, плач, та ми дай мир» («Возьми, огонь, плач, а мне отдай покой») [СБНУ, кн. 2, № 3], либо по принципу установления возможной аналогии образов или явлений реального и символического миров. Примером может служить следующий заговор:
«Фтичките по гнездата спокойно спят, и твоето сърчице спокойно да заспи» («Птички в гнездах спокойно спят, и твое сердечко пусть спокойно заснет») [БЕ, кн. 1, 1984, с. 33].
В рамки одного заговорно-заклинательного акта могут входить несколько заговорно-заклинательных формул (как, например, в обряде по изгнанию страха путем обкапывания фигуры человека), они могут включаться и в состав отдельных нарративных текстов как заклинательные элементы:
«Поможи ми, Господи, и си светци небесни, и вие мои безсребреници; да iа изпратам болеста од ова мачна душа. Со колак и бардаче, и со голем бакшиш кошула, да си оди на тугьа тугина, преку девет мриньа, и преку деведесет планиньа. Да поiди дори во Тилимса, тамо да си напраi нова кукьа во другега чоека; доста веке го мачи овоi сиромаф и мачен чоечец. Како што го окършам бардачево, така да се здробит во мене болеста, ако не излезит» («Помоги мне, Господи, и все святые небесные, и вы, мои бессребреники; выгнать болезнь из этой души страдающей при помощи калачика и кувшина, и большой рубахи, пусть идет на чужую чужбину, за девять морей, за девяносто девять гор. Пусть дойдет до самого Тилимиса, там пусть сделает новый крючок к другому человеку; хватит уже мучить этого сироту и страдальца. Как разбиваю этот кувшин, так пусть разобьется во мне болезнь, если не захочет выйти») [СБНУ, кн. 1, № 5, с. 94-95].
Таким образом, в конце XIX – первой половине XX века традиция заговаривания в болгарской народной медицине была в достаточной степени развита. Заговоры использовались для лечения различных заболеваний, прежде всего, психосоматических, таких как сглаз и испуг. Лечили таким способом и разнообразные кожные болезни и повреждения кожи, а также не опасные в большинстве своем внутренние заболевания. Если же дело касалось инфекционных заболеваний, особенно эпидемических, то заговоры здесь, как правило, были бессильны. Тому есть много свидетельств болгарских этнографов. Так, например, в предисловии к сборнику болгарских заговоров, опубликованному в 2003 году, известный болгарский ученый-фольклорист Ивета Тодорова-Пирогова пишет: «Най-силните болести изобщо не могат да се лекуват с баяния… За тях се изготвят амулети или им се правят оброци, където се коли за курбан черно агне или черно шиле» («Самые тяжелые болезни вообще невозможно вылечить при помощи заговоров… Для борьбы с ними изготавливают амулеты или приносят жертву, используя в качестве жертвенного животного черного барашка или черного ягненка») [12].
Список литературы
1. Работы В.Н. Топорова, В.В. Иванова, Т.А. Агапкиной, А.Л. Топоркова и др.
2. Так называемый папирус Эберса был обнаружен египтологом Георгом Эберсом в Луксоре, недалеко от Каира, в 1873 году. Длина его составляет 20 м. Он содержит 2289 рукописных строк. Датируется 2000 г. до н. э. Хранится в Лейпциге.
3. См., например, работы: Станчев Ст. Нашите деди славяните. – София, 1961; Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. – М., 1997 и др.
4. Попруженко М.Г. Синодник царя Борила. – София, 1928.
5. Цит. по: Гоев А. Обредното Етнографски проблеми нतлечение чрез баене в българската народна медицина народната духовната култура. – София, 1989. – С. 126.
6. Любенов П. Баба Ега, или Сборник от разни вярвания, народни лекувания, магии, баяния и обичаи в ¤¤Кюстендилско. – Търново, 1887. – С. 56 (цит. по Гоев А. Обредното лечение… Етнографски проблеми на народната духовната култура. – София, 1989. – С. 132).
7. Тодорова-Пирогова И. Баяния и магии. – София, 2003. – С. 99.
8. Гоев А. Обредното лечение чрез баене в българската народна медицина Етнографски проблеми на народната духовната култура. – София, 1989. – С.130.¤¤
9. Тодорова-Пирогова И. Баяния и магии. – София, 2003. – С. 59.
10. Маджаров П. Баяния и заклинания в репертоара на една носителка на Български фолклор. – Кн.1. – 1978. – С.¤¤фолклор от източния дял на Странджа 50-56.
11. Харитонова В.И. Заговорно-заклинательное искусство восточных славян. – М, 1999. – С. 389-401.
12. Тодорова-Пирогова И. Баяния и магии. – София, 2003.
Список сокращений:
1. Арнаудов – Арнаудов М. Студии по български обреди и легенди. – София, 1972. – Т.2.
2. БЕ – Българска етнография. – София, 1984. – Кн.1.
3. ЕП – Етнографски проблеми на народна духовна культура. – София, 1989.
4. СБНУ – Сборник за български народни умотворения и книжнина. – София, 1889-1990.
5. БиМ – Тодорова-Пирогова И. Баяния и магии. – София, 2003.