Стоит мне покурить «нежное лекарство», как я это называю, и не позднее чем через три или четыре минуты боль начинает стихать. Она как бы отодвигается от меня на какое-то расстояние, хотя все равно присутствует. Облегчение длится на несколько часов дольше, нежели «кайф». За это время я стараюсь успеть сделать как можно больше.
Для меня идеальная доза — это половина папиросы каждые четыре часа. Поскольку я не всегда могу себе позволить покупать марихуану в таких количествах, то часто ограничиваюсь половиной папиросы два раза в день: утром, чтобы работать, и поздно вечером, чтобы заснуть. Если же марихуана заканчивается совсем, то я просто страдаю до тех пор, пока не найду достаточную сумму, а потом решаю неприятную и опасную задачу покупки марихуаны такого качества, которое необходимо для ее медицинского применения. Сначала я волновалась, что люди обратят внимание на мое порой приподнятое настроение, но поскольку никто этого не замечал, я перестала переживать.
Моя мать умерла в отчаянии, обманутая «передовой» медициной, угодничающей перед политиками. Мать отказывалась пробовать коноплю из-за ложных сведений, которые распространялись правительством и группами борцов с марихуаной. Как-то моя тетя пожаловалась матери на то, что ее сын — мой кузен — бросил учебу и стал курить травку. Та ответила: «Ты знаешь, от марихуаны люди тупеют». Позднее я спросила ее: «Ты считаешь меня тупицей?» Она посмотрела на меня в недоумении и сказала: «Нет, конечно». Я рассказала ей о том, что курю марихуану. Содрогнувшись от страха, мама сказала: «Я часто думаю, что тоже могла бы попробовать, но только если бы врач заверил меня, что это правильно». Однако такого врача не нашлось, да и мой ограниченный отец тут же сдал бы нас всех полиции. Я должна была ее убедить, но тогда я еще не знала того, что знаю сейчас. К несчастью, для нее уже слишком поздно. Что касается меня, то я решила донести свои знания до каждого, кто сам нуждается в этом лекарстве или заботится о человеке, которому оно может помочь.
АНКИЛОЗИРУЮЩИЙ СПОНДИЛИТ
Это заболевание обычно поражает людей молодого возраста. В Соединенных Штатах этой болезнью страдает около 300 тысяч человек, три четверти которых составляют мужчины. Анкилозирующий спондилит — это хроническое воспалительное заболевание, поражающее хрящи суставов и места, в которых связки и сухожилия крепятся к костям. В результате кость замещает мягкие ткани и хрящи, суставы срастаются. Особенно часто это происходит с костями спины и таза. Иногда окостенение охватывает весь позвоночник и лишает его подвижности. В других случаях окостеневают позвонки шейного отдела, что затрудняет поворот головы. Люди постоянно испытывают боль, которая усиливается по утрам, ночью и после периодов неподвижности. Наш следующий сюжет написал шестидесятилетний мужчина, страдающий анкилозирующим спондилитом:
Как-то в начале 50-х годов я собрался поехать в школу на старом «плимуте» 1932 года выпуска, но оказалось, что сел аккумулятор. Чтобы завести двигатель, мы с отцом толкали машину, и я повредил спину. С тех пор у меня и начались проблемы. В 1955 году, когда я служил в ВМС, боль стала настолько сильной, что я не мог сделать шаг шире десяти дюймов (25 см), и мне не удавалось найти достаточно удобное положение для того, чтобы заснуть. Меня тщательно обследовали в госпитале ВМС и объявили, что с моей спиной все в порядке, а я — обыкновенный симулянт. В предельно доходчивой форме я объяснил врачам, что подписывал контракт на четыре года и не собирался расторгать его. Меня отправили обратно на базу. Несколько недель спустя боль немного стихла, и я смог до конца выполнить свой долг.
В 1963 или 1964 году мне поставили диагноз ревматоидного артрита и назначили физиотерапию, а также лечение соответствующими препаратами. В 1974 году, когда я жил в Калифорнии, женщина, которую я пригласил на свидание, познакомила меня с марихуаной. Я выкурил немного и вскоре заметил, что перестал чувствовать боль, с которой жил постоянно.
В то время пакет (унция) марихуаны стоил пять долларов. Я никогда не забуду тот момент, когда цена подскочила до десяти долларов. Я не был уверен, что товар стоил этих денег, и бросил курить. Боль вернулась с уже позабытой силой, так что я быстро согласился платить новую цену.
В 1981 году с новой женой я уехал из Калифорнии на юг Скалистых гор, в те места, где я вырос. Мои запасы марихуаны закончились, и мне понадобилось какое-то время, чтобы найти новые каналы ее получения и уменьшить боль до терпимого уровня.
Теперь моя спина окостенела от основания шеи до копчика, в гибкости она не превосходит черенок метлы. Кто-то из медиков сказал, посмотрев мой рентгеновский снимок: «Я не поверил бы, что такое возможно, если бы не увидел собственными глазами». Мне поставили новый диагноз — «анкилозирующий спондилит». Теперь, когда спина окончательно затвердела, боль стала менее острой, но я все равно чувствую ее постоянно. Если принять боль при почечнокаменной болезни за десять баллов, то моя боль будет колебаться от трех до семи баллов, в зависимости от погоды и атмосферного давления. Мне помогает толектин (толметин, нестероидный противовоспалительный препарат), но лучшее действие оказывает марихуана.
Я получил степень бакалавра, две степени магистра и степень доктора философии, мне удалось получить почетную ученую степень доктора права. Когда я последний раз измерял IQ, он составил 145 баллов. Я знаю, где взять то, что способно сделать мою жизнь лучше.
Артриты обычно лечат либо тайленолом (парацетамолом), либо каким-нибудь нестероидным противовоспалительным препаратом типа ибупрофена, напроксена или аспирина. Мы уже обсуждали токсическое воздействие этих препаратов. Марихуана, при условии ее легализации, будет обходиться дешевле, представляя при этом меньшую угрозу, нежели ацетаминофен или нестероидные противовоспалительные препараты.
ЗУД
Атопический дерматит — это воспалительное кожное заболевание, возможно, представляющее собой аллергическую реакцию неизвестного происхождения. Симптомами заболевания являются сильный зуд и воспаление участков кожи, особенно на руках, лице, шее, ногах и половых органах. Для лечения обычно используют кортикостероиды и мази для пораженных участков кожи. Стероидные препараты оказываются эффективными лишь отчасти. К тому же применять их можно только время от времени, при критических обострениях, поскольку длительный прием чреват серьезным побочным Действием. Антигистаминные препараты помогают облегчать зуд, но их эффективность тоже ограниченна. Иногда в кожу при расчесывании попадает инфекция, для лечения которой приходится прибегать к антибиотикам. Вот что рассказывает Дональд Спир, житель Флинта, штат Мичиган:
Мне 61 год. Я страдаю изматывающим и подчас опасным для жизни заболеванием кожи — атопическим нейродермитом. В 1954 году я проходил службу на военной базе в Техасе. У меня стала шелушиться и чесаться кожа вокруг глаз. Мне было тогда восемнадцать лет. Сначала я подумал, что дело в тамошнем сухом климате. Однако состояние кожи все ухудшалось, и недуг распространился на другие участки тела. В пораженных местах кожа становилась ярко-красной, была сильно раздражена и трескалась. Когда через год меня перевели в Западную Германию, почти все тело было покрыто бляшками пузырчатой ярко-красной кожи, которая трескалась, затвердевала, а потом трескалась снова. От постоянного расчесывания на эти участки попадала инфекция.
В Германии врачи военного госпиталя поставили мне диагноз «атопический нейродермит». Я перепробовал всевозможные лекарства, мази и притирания, но ничто не помогало. Все руки были покрыты лохмотьями шелушащейся и потрескавшейся кожи. Зуд был постоянным. Началась гангрена, и рассматривался вопрос об ампутации обеих рук по локти. В последней попытке избежать ампутации обе мои руки прибинтовали к туловищу, чтобы я не мог их чесать. Мне давали огромные дозы антибиотиков и новое «чудо-лекарство» — кортизон. Несмотря на все усилия армейских медиков, мое кожное заболевание не поддавалось. В январе 1956 года меня комиссовали с потерей половины трудоспособности, полученной на службе.
Последующие десять лет я перепробовал практически все лекарства и патентованные средства: огромные дозы либриума, валиума и других транквилизаторов, вызывающих зависимость, кремы и мази на основе кортизона, ванны и препараты с дегтем. Все это помогало ненадолго. Несколько раз я попадал в больницу из-за инфекций, которые развивались в результате образования трещин на коже и непроизвольного расчесывания.
Мне было трудно найти работу из-за весьма неприглядного вида. Наниматели не хотели брать меня, а рядовые сотрудники — работать со мной. Наконец мне удалось устроиться в фирму Fisher Body Company, но я часто и подолгу брал отпуск по болезни. Я проработал там десять лет, прежде чем компания подсчитала, что шесть лет из этих десяти я болел и сидел дома, и рассталась со мной. Пытаясь найти работу, чтобы прокормить жену и четверых детей, я снова столкнулся с тем, что меня просто не хотели брать. Заболевание не сдавало своих позиций. Часто я просыпался ночью и видел, что наволочка испачкана кровью, сочившейся из кожи головы. Зуд был настолько сильным, что ради получения хоть какого-то облегчения мне приходилось пользоваться наждачной бумагой. Мой брак распался, я очень страдал, будущее пугало меня.
Весной 1973 года один мой друг, служивший во Вьетнаме, рассказал, что курил там марихуану, и ему это понравилось. Я принял эту идею нехотя, отчасти потому, что это было незаконно, а отчасти из-за нежелания пробовать какие-либо наркотики. Я помнил, как тяжело было бросить курить и употреблять спиртное. К тому же мне приходилось иметь дело с различными лекарствами. Все это сделало меня очень осторожным. Я вырос в строгой и консервативной среде, где употребление наркотиков считалось неприемлемым.