Так ведут себя свойства и качества процесса перемен и в природе, и в человеке в течение года и в течение суток. Утром, соответственно весенним тенденциям, достигая пика, – к полудню. Вечером – соответственно правилам осени, приближаясь к максимуму покоя в полночь. Для человека «практически» здорового, имеющего свободный доступ к потребительской корзине с продуктами, режим кормления должен соответствовать ритмам природным и сезонным и суточным. Весной, в начале лета, утром, в первую половину дня, когда перемены «бегут веселей», потребность в пище выше. И наоборот, осенью, зимой, от полудня и вечером, потребность снижается. Соответственно этому ритму и рекомендуется съедать извлеченное из корзины. Потому и существует правило дележа с друзьями и врагами. Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу. Употребленное внутрь к ночи, как правило, не расходуется, по причине снижения активности обменных процессов, а складируется про запас.
Если с ритмом суточным в потреблении пищи особенных противоречий не возникает, сезонные вариации имеют большее разнообразие. Проблема в том, что человек как вид появился, вероятно, в климате жарком, с незначительными сезонными колебаниями объёма съедобного. А когда человек расселился по планете, в местах, зимой прохладных, где съедобные ресурсы давались относительно легко лишь летом и осенью, в программу питания были внесены коррективы. Весной, когда закрома пустели, приходилось поневоле ограничивать аппетит свой. Осень, наоборот, сделалась порой изобильной, потому весёлой и свадебной. Зима была порой отдохновенной от трудов, что вполне соответствовало природному ритму перемен. Люди работали меньше, спали больше, как и полагается. Питались умеренно, а к весне вообще экономили, да и необходимости в объёмном пищепотреблении не было, день короткий, работ по хозяйству не много. Отсюда и возникает обычай поститься. А когда зима отступала, приближались весенние полевые работы, требовалось подкрепиться, разговеться, набраться сил пред страдой. Впрочем, у разных народов сложились различные питательные традиции. Современный, умеренно цивилизованный человек, живет и ест по другим законам и правилам. И здесь мы отметим, ещё несколько обстоятельств.
В традиционной китайской медицине сутки есть год в миниатюре. Поэтому ритм и режим питания сезонный можно соотносить с режимом суточным условно и приблизительно. Сезонность, разумеется, надо понимать не по календарю общепринятому, где начало года, совпадает с первым января, числом избранным случайно и сути не определяющим. Перемены природных ритмов надо понимать относительно солнцестояний и равноденствий. Для ясности вопроса представим, что в организме имеется некий центр, точнее, слой активности. Вообще в организме множество всяческих центров, которые не надо путать с нашим центром-слоем, предложенным исключительно для иллюстрации. Этот мифический слой «кочует», смещается в течение года и в течение суток из глубины от костей, на поверхность, к коже, а также из области малого таза к голове. Так вот, зимой, ночью обменные процессы в нашем организме активней в глубинных, внутренних слоях организма. На поверхности тела, в области головы, скорость перемен меньше, потенциал силы снижается, вектор перемен направлен внутрь организма, в глубину. Ритм, частотные характеристики в слоях внутренних иные, чем на поверхности. Весной, утром, процесс приобретает противоположный характер и достигает своего пика летом, в период летнего солнцестояния, днём, в полдень. Проще говоря, обменные процессы протекают «ярче», интенсивней, на поверхности тела и в голове – днём, летом. И, наоборот, в глубине организма – ночью, зимой.
Кроме того, весной активизируется плотный орган печень со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами. Весна – пора желаний и возможностей, зверушки брачуются, люди влюбляются. Следовательно, весной необходимо поддерживать печень и зависимые от неё системы: желчный пузырь, слизистые, соединительную ткань, репродуктивную систему и так далее. Знаменитый синдром весенней усталости как раз и связан с недостаточной активностью печени, а также несоответственно медленным смещением интенсивности перемен из глубины организма на поверхность. Потому весной можно рекомендовать продукты, воздействующие в большей степени на обменные процессы средних слоев организма и поверхности.
Летом наиболее активный орган – сердце. Но все же это орган «внутренний», а летняя пора предполагает максимальную активность именно поверхности тела. Потому «терзаний душевных» и переживаний всяческих летом следует опасаться. А в питании поддерживать сердце и системы, зависимые от него.
Осень – время плотного органа лёгкие. Их и подчинённые лёгким системы подкармливать следует. Зимой, соответственно надо заботится о почках с подчиненными им системами.
Но, органов плотных пять. И селезёнка также имеет свой питательный сезон. Это периоды равноденствия, когда интенсивность и активность перемен приблизительно равны как на поверхности организма, так и в глубине.
Теперь каждый, понимающий в питании, сможет, если захочет выбирать продукты соответственно времени суток и сезону года. Впрочем, необходимо быть осторожным. Не забывайте, что каждый орган тесно взаимодействует с остальными. «Усиливающееся» печень от избытка может «подавлять» работу селезёнки. А злоупотребляющие солёным почки запросто нарушают деятельность сердца. Навязчивые пристрастия к тем или иным продуктам – один из первых симптомов нездоровья. Не следует бездумно потакать желаниям, заботясь о себе, пользуйтесь мерой.
Всё сказанное о сезонах жизни касается людей «практически здоровых». А поскольку все мы «теоретически больные», процесс потребления выглядит не так идеалистически. В реальности всё сложней и всё проще.
Для того чтобы желанный, скажем, органом почки продукт добрался по назначению, ему необходимо пройти сквозь тернии желудочно-кишечного тракта. А если тракт нездоров? Продукт либо не пройдёт, либо явится к почкам совсем не в том виде, что им хотелось бы, или вообще попадёт не в том виде и не туда. Бывает, что помощь требуется подчинённым системам, например костной ткани. Для этого полезные свойства продукта, скажем так, информация, должны пройти через несколько «фильтров», которые, в принципе, должны быть здоровы. До костной ткани должное пробирается через желудок, кишечник, кровь, систему жидкостей, плотный орган почки, полый орган мочевой пузырь, и лишь затем попадает в кости. Впрочем, есть и более короткий путь, через желудок и далее – проводящую систему. Возможны и другие пути, но почти всегда существуют посредники, что значительно осложняет дело. Где-либо, как назло, существует определённое препятствие в виде нездорового органа или системы. Потому зачастую столь трудно предложить общую питательно-лечебную схему или программу.
Каждый человек есть индивидуальность воплощенная. Каждый составляет совокупность действующих инстинктивных систем, функциональной, мотивационной пары органов определяющих способ мышления, а, следовательно, качество обменных процессов. Каждый нагружен прародительской генетической информацией. Каждый переполнен памятью, как индивидуальной, собственным опытом, так и видовой. Воспитывали нас, учили есть и пить, тоже по-разному. И этого у нас не отнять любезной цивилизованному сообществу унификацией. Потому каждый пусть самостоятельно решает, что и когда ему есть и пить, но с учётом пяти рассмотренных нами правил.
Исследования пульса на лучевой артерии, как универсальный метод познания.
Мы получаем сведения о мире, нас окружающем, из различных источников, пользуясь, в основном нашими органами чувств. В начале пути мы более всего пробуем на вкус и ощупываем предметы в поисках главного ответа: «есть или не есть». В смысле эволюционном, осязание и вкус – первые инструменты познания. Чуть позднее к ним присоединяется обоняние и лишь затем – слух и зрение. С возрастом первый способ познания отходит на дальний рубеж, а главное место по объёму получаемой информации, как принято считать прочно занимает зрение.
А так ли это? И как мы познаём себя? Многими путями и по-разному. Но отметим несколько любопытных обстоятельств. С возрастом зрение и слух притупляются. Снижается острота обонятельных, да и вкусовых ощущений, мало меняется лишь осязательное мировосприятие. До самой кончины, если верить людям, мир покидающим, они продолжают чувствовать боль, тяжесть, зуд, тепло, холод и прочие вещи, сигнализирующие об окружающем, а, прежде всего, о нас самих. Более того, в ситуациях экстремальных, в болезни или при ранении, в иных, неясных для других чувств обстоятельствах мы пытаемся «прислушаться» к телу своему, иногда буквально пощупать себя. Помните булгаковского героя, симпатичнейшего Степана Богдановича? Проснувшись по утру, Степа, похлопал себя по бедру, пытаясь определить в брюках он или нет, и не определил! Прав, прав гениальный писатель. Осязание – последнее свойство для идентификации нас самих и места занимаемого телом, в этом мире, остающееся, когда все другие отказали. Если и оно бессильно, дело плохо. Мы не обнюхиваем себя и не воспринимаем на слух. Мы не пробуем себя на вкус, анатомия наша, структура тела не позволяет. Мы видим себя лишь в зеркале, и самовидение не даёт нам должной самооценки. Нарцисс оказался в плену неполезной иллюзии, разглядев своё отражение на поверхности воды. Мы видим в зеркалах не себя, а образ наш, и представляем, что именно так нас наблюдают и окружающие, но это заблуждение. Главным органом самоощущения было и остаётся для нас осязание.