Прогнозирование и урегулирование региональных конфликтов
В связи с частым возникновением конфликтов в различных регионах мира в последнее время появилась необходимость в их прогнозировании и выработки моделей урегулирования.
Прогноз — это вероятностное научно обоснованное суждение относительно наблюдаемого состояния объекта в определенный момент времени. Процесс разработки прогноза называется прогнозированием. Прогнозирование политического конфликта ставит перед собой следующие задачи: определить возможность возникновения конфликта с упреждением во времени; выявить варианты развития конфликта; определить возможные варианты поведения участников конфликта; определить возможные пути разрешения конфликта,
В задачу прогноза не входит получение ответа на вопрос «что будет», он отвечает на вопрос – «что будет, если будут иметь место определенные основания»[6]. В том случае, когда региональный конфликт развился и приобрел собственную политическую, а порой и военно-политическую динамику, прогнозируется уже ход его развития и возможные перспективы его реализации и разрешения.
Власти могут выбрать одну из трех моделей поведения: игнорирование конфликта, давая ему возможность тлеть и самовозобновляться; избегать четкой публичной оценки его природы; активно участвовать в урегулировании конфликта.
Демократический процесс контроля над конфликтными ситуациями предполагает ряд специальных процедур:
1. Взаимный и оперативный обмен информацией об интересах, намерениях, очередных шагах участвующих в конфликте сторон.
2. Сознательное взаимное воздержание от применения силы или угрозы применения силы, способных придать неуправляемость конфликтной ситуации.
3. Объявление взаимного моратория на действия обостряющие конфликт.
4. Подключение арбитров, беспристрастный подход которых к конфликту гарантирован, а рекомендации принимаются за основу компромиссных действий.
5. Использование существующих или принятие новых правовых норм, административных или иных процедур, способствующих сближению позиций сторон, втянутых в конфликт.
6. Создание и поддержание атмосферы делового партнерства, а затем и доверительных отношений как предпосылок исчерпания текущего конфликта и предотвращения аналогичных конфликтов в будущем.
Конфликт может оказаться и неразрешенным, тогда создается положение, которое ведет не к его окончанию, а как бы «круговому движению». Такая ситуация требует поиска новой стратегии и тактики контролирования конфликта. Конфликт может разрешиться и сам по себе, без попыток его сознательного регулирования (из-за утраты актуальности предмета спора, усталости политических субъектов, истощения ресурсов и пр.).
Политический и правовой механизм урегулирования должен строиться на комплексной основе и на различных уровнях включая:
¾ механизм урегулирования конфликта между непосредственными его участниками;
¾ многосторонний механизм урегулирования с участием всех заинтересованных сторон, независимо от их региональной принадлежности;
¾ универсальный механизм в рамках институтов и организационных структур.
Урегулирование региональных конфликтов предполагает разработку различных политических моделей и форм урегулирования. Разработка таких моделей и форм проводятся государствами по дипломатическим каналам с участием ООН. К таким моделям можно отнести: прекращение огня в межгосударственной войне путем переговоров и достижения согласия с использованием посреднических функций Генерального секретаря ООН, с участием дипломатии трех заинтересованных стран. Эта модель была использована в ирано-иракской войне; двустороннее и многостороннее урегулировании при участии государств гарантов и частичном участии ООН — использована по афганскому конфликту (США и СССР гаранты); межгосударственное — урегулирование при посредничестве третьей стороны; политическое урегулирование конфликта на основе диалога. Наиболее распространенное средство достижения примирения сторон, используемое в технологиях управления и разрешения конфликтов – это переговоры[7].
В региональных конфликтах задействованы, как правило, не только его непосредственные участники, но и крупные державы, создавая тем самым общую конфликтную цепь в мировой политике в целом. Региональные конфликты требуют внимательного исследования, прогнозирования потенциальных причин их возникновения, изучения их движения от зарождения и до эскалации, создания механизмов их контролирования и урегулирования. Урегулирование конфликтов оказалось сложной задачей. Сегодня любое продвижение в этой области имеет важное значение как для стран СНГ, так и для всего мирового сообщества в целом.
Современный крупный социолог и исследователь М. Кастельс в своей книге «Информационная эпоха: экономика, общество, культура» пишет, что в развитых демократических странах быстро пришли к трем выводам относительно условий необходимых для того, чтобы сделать войну более или менее приемлемой для общества[8].
1. Она не должна затрагивать простых граждан, т.е. должна вестись профессиональной армией, к принудительному набору нужно прибегать только в случае действительно чрезвычайных обстоятельств, а они предполагаются маловероятными.
2. Она должна быть короткой, даже мгновенной, чтобы результаты не заставляли себя ждать, истощая человеческие и экономические ресурсы и поднимая вопрос об оправданности военной акции.
3. Она должна быть чистой, хирургической, с разумной величиной разрушений (даже у противника) и скрытой от взгляда общества настолько, насколько это возможно, что приводит к тесной связи обработки информации, создания образов и ведения войны.
Впрочем, мгновенные — хирургические, закрытые, технологические — войны являются привилегией технологически господствующих наций. Повсюду в мире тянутся год за годом полузабытые жестокие войны, ведущиеся часто примитивными средствами, хотя глобальное распространение высокотехнологичного оружия захватывает и этот рынок.
Грузия кажется стороннему наблюдателю мудреным клубком национальных и сепаратистских мотивов. Однако за ним проступает общая проблема, требующая неотложного внимания со стороны внешнего мира. Одна за другой бывшие советские республики погружаются в пучину кровавой борьбы за власть и национальные интересы. В каждой из них имеется значительное русское меньшинство. Кроме того, в новых государствах имеются русские военнослужащие, несущие службу в вооруженных силах, принадлежавших некогда Советскому Союзу. В Абхазии, как и в Молдове, эти русские силы вовлекаются в вооруженные столкновения.
На южных границах России христианство соседствует с исламом, а славяне - с грузинами, армянами, тюркскими и иранскими народами. В результате получается невероятная мешанина народов и религий.
Абхазы - тюркоязычный и, главным образом, мусульманский народ - подпали под власть Грузии тысячелетие назад. Сама Грузия была поглощена Российской империей в XIX веке, а населявшие ее народы подверглись насильственным переселениям, когда Сталин, сам уроженец Грузии, правил в Кремле. Прошло время и Грузия вновь обрела независимость. Но ее первый избранный народом руководитель Звиад Гамсахурдиа был насильственно смещен со своего поста, и его сторонники длительное время вели борьбу против правительственных сил. И вот в 1992 году абхазские сепаратисты провозгласили независимость, невзирая на то, что лишь 18 процентов проживающих в Абхазии людей принадлежат к коренной национальности.
В контексте тематики дипломной работы, на наш взгляд необходимо рассмотреть историко-хронологические события, предшествовавши грузино-абхазскому конфликту.
После распада Российской империи советская Россия признала территорию независимой Грузии в пределах до реки Псоу, то есть фактически - Абхазию в составе вновь образованной Демократической Республики Грузия. Это было закреплено в российско-грузинском договоре от 7 мая 1920 года, где записано, что «государственная граница между Грузией и Россией проходит от Черного моря по реке Псоу до горы Ахахча» (абхазский участок современной российско-грузинской границы).
25 февраля 1921 года в Грузии произошел большевистский переворот, и 4 марта 1921 года в Абхазии установилась советская власть. С этого периода существует Cоветская Cоциалистическая Республика Абхазия на договорных началах. Но и тогда, и в период существования Закавказской Федерации, и в пределах СССР она рассматривалась как часть Грузии. Независимость Абхазии не подтверждена Конституциями ни Закавказской Федерации, ни СССР.
В 1931 году конституционный статус Абхазии стал соответствовать ее фактическому правовому состоянию и определился как «автономная республика в составе Грузии». В соответствии с положениями Конституций как 1936 года, так и 1977 года автономные образования являлись неотъемлемыми частями союзных республик и, естественно, не имели права выхода из состава союзной республики, тем более из СССР.
В 1990 году были приняты Закон «О распределении полномочий между Союзом ССР и субъектами Федерации» и Закон «О порядке выхода союзных республик из состава СССР». Это было сделано с целью сдержать процесс развала Союза, спровоцировав сепаратистские движения против республик, чтобы остановить процесс законодательного утверждения их государственной независимости. Эти законы противоречили действующей Конституции СССР. Не случайно все советские республики, и в первую очередь Россия, их отвергли. Очевидно, что распад СССР произошел не в соответствии с этими законами, а в соответствии с Конституциями СССР и союзных республик.