Сразу же после начала боев на ирано-иракской границе было предпринято несколько безуспешных попыток примирить враждующие стороны. Так, резолюцию о прекращении огня принял Совет Безопасности ООН. Была осуществлена "миссия доброй воли" двух тогдашних руководителей Организации Исламской Конференции - президента ОИК Зия уль-Хака и ее генерального секретаря Хабиба Шатти. По поручению председателя Движения неприсоединения Фиделя Кастро Багдад и Тегеран посетил министр иностранных дел Кубы Исидоро Мальмиерка. На встрече премьер-министр Ирана Мохаммед Али Раджаи заявил: "Моя страна готова приветствовать любого, но мы никогда не согласимся принять миссию доброй воли. Более того, мы никогда не заявим, что Иран готов к переговорам"[10]. В общем, такая позиция вполне объяснима: согласиться на переговоры в условиях, когда часть твоей территории оккупирована противником, значит обречь себя на их невыгодный исход. Переговоры были тогда на руку Ираку, так как он предлагал их с позиции силы. Нельзя сказать, что Иран вообще отвергал возможность переговорного процесса. Нет. Но он выставлял такие предварительные условия, на которые, что было заведомо ясно, Ирак ие согласился бы ни в каком случае. Эти условия, в частности, были озвучены послом Ирана в Москве Мохаммедом Мокри 1) свержение режима Саддама Хусейна и замена его "подлинными представителями иракского народа"; 2) оккупация Ираном иракского города Басра в качестве компенсации за ущерб, нанесенный Ирану войной; 3) организация плебисцита в Иракском Курдистане по вопросу об автономии этого района или присоединении его к Ирану.
27 сентября иракское командование опубликовало адресованное народу и армии коммюнике № 40, в котором говорилось: "Ваша славная армия достигла Ахваза!!! В настоящее время она вместе с вашими братьями из племен бану ка'аб, бану тарф, кинана, бану лям, тамим, малек, савари, саламат аль-мухайсин, сахр и маусавийа... Все они находятся под защитой вашей армии, которая прославляет землю Арабистана и сама прославляется этой землей, ее историей, ее мучениками. Таким образом, наша славная армия достигла своей стратегической цели, как об этом говорили ее лидеры. Ее заботой теперь становится укрепление этой победы"[11]. Оставив в тылу у себя осажденный Ахваз, иракская армия двинулась в направлении Абадана. Однако здесь она встретила ожесточенное сопротивление плохо вооруженных частей "революционной гвардии" и добровольцев, басидж, которые, имея лишь стрелковое оружие и "коктейли Молотова", ценой собственной жизни, бросаясь под танки, остановили врага. В результате план иракского президента завершить войну ко дню ид аль-адха (праздник жертвоприношения), который падал в 1980 г. на 20 октября, был сорван.
10 ноября иракская армия форсировала р. Карун и к середине месяца захватила Хорремшехр. В речи, адресованной иракским солдатам, Саддам Хусейн, в частности, сказал: "Вы, мои братья, которые борются и вырывают землю Мухаммары из рук неприятеля, вы оплачиваете каждой каплей своей крови победу над врагом. Своей борьбой вы вписываете новые страницы в историю, укрепляете прошлое, настоящее и будущее своей нации. Вы воюете за пробуждение арабов"[12]. Слова о пролитой крови не были произнесены "для красного словца": город был взят с большими потерями - 1,5 тыс. убитых, около 4 тыс. раненых. К тому же положение в иракских войсках осложнялось тем, что воевавшие в их составе шииты часто дезертировали, оголяя целые участки, а иногда в массовом порядке сдавались противнику.
Несмотря на все сложности, Ирак в первый месяц войны одолел около половины 735 километровой общей границы с Ираном, вклинившись на территории противника на глубину от 10 км на севере до 40 км на юге. Саддам уже праздновал победу, а иракская печать превозносила его как одного из величайших арабских полководцев, появившихся на свет за период после падения Багдада в 1258 г. В Ираке возобладало мнение, что в военном отношении главное дело сделано и можно говорить о начале мирных переговоров. Теперь сам Саддам выставил условия, при которых его страна была готова к прекращению огня, а именно - сохранение за Ираком всех захваченных земель и возможность свободного плавания в Ормузском проливе. Но Тегеран отверг эти предложения и не хотел признавать себя побежденным. Пропагандистская полемика еще более усилилась. В декларации, распространенной Ираком на заседании министров иностранных дел арабских государств в Аммане 21 ноября 1980 г., было отмечено: "Арабская нация, и особенно Ирак, связана с Ираном тесными узами ввиду их общего географического расположения, общности религии и принадлежности к одной и той же исламской цивилизации. Однако Иран с возвращением Хомейни выбрал фанатизм и снова стал, как и во времена шаха, угрозой суверенитету и безопасности соседним арабским странам в районе Залива и, в особенности, Ираку"[13].
Вторжение иракских войск на территорию Хузистана (Арабистана) вновь поставило на повестку дня вопрос о принадлежности и статусе этой иранской провинции. Иракская точка зрения была высказана Саддамом Хусейном 27 ноября 1980 г. в Аммане во время очередной встречи в верхах лидеров арабских стран: "Вопрос о решении собственной судьбы должен решаться народом Арабистана". Позднее в интервью кувейтской газете "Аль-Анба" (19 января 1981 г.) президент Ирака заявил: "Если обстоятельства позволяют меньшинствам Ирана тем или иным образом достичь самоопределения, мы с этим согласимся. В этом случае мы готовы оказать поддержку, что лежит в полном соответствии 1 с нашими убеждениями и нашей политикой. Тем не менее, неверно считать, что мы, иракцы, делаем это предложение против воли иранских этнических меньшинств... Естественно, что мы предлагаем нашу помощь живущим там [в Хузистане] арабским братьям, особенно если она направлена против враждебного государства, с которым мы еще находимся в состоянии войны... В конфликте с Ираном наш принцип состоит в том, чтобы избегать ведения захватнической волны, или мы переносим борьбу вглубь иранской территории, то только лишь с тем, чтобы уберечь наши собственные города от опасности и защитить наш народ от иранских бомб, налетов и террора ". Тарик Азиз в своих оценках относительно будущего Хузистана был более сдержан. В одной из своих статей, опубликованной в январе 1981 г. в "Аль-Ватан аль-араби" (Париж) под заголовком "Ирако-иранский конфликт", он писал: "Что касается Арабистана, то нелогично и не к месту поднимать этот вопрос, пока еще ситуация среди арабов не готова к этому, и пока сами арабы Арабистана недостаточно готовы к этому, хотя они в первую очередь заинтересованы в разрешении этой проблемы. Во всяком случае, Ирак является самым стойким защитником их дела"[14].
Воспользовавшись зимней передышкой, вызванной сезоном дождей, когда военные действия на суше практически невозможны из-за разлива рек и озер, Иран смог восстановить боевые порядки и увеличить численность своих вооруженных сил до 400 тыс. человек. В январе 1981 г. иранские войска начали наступление на участке Дизфуль-Сусенгерд. Иракцы ответили контрударом, и на обширной равнине Хузистана развернулось танковое сражение. В этой "иранской Прохоровке" советские танки с иракскими экипажами в очередной раз показали свое превосходство над вражескими боевыми машинами (на этот раз американского и английского производства). Потеряв 50 своих танков, иракцы уничтожили 40 и захватили 100 танков противника.
В конце февраля - начале марта 1981 г. Тегеран и Багдад посетила представительная делегация ряда мусульманских стран. Исламская миссия доброй воли, в состав которой входили президент Гвинейской Республики Ахмед Секу Туре, президент Пакистана Зия уль-Хак, президент Бангладеш Зия ур-Рахман, президент Гамбии Д.К. Джавара, председатель Исполкома Организации освобождения Палестины Ясер Арафат, генеральный секретарь ОИК Хабиб Шатти и др., прибыла с целью примирить враждующие стороны. Добиться ощутимых результатов в ходе состоявшихся переговоров с айатоллой Хомейни, Банисадром и Саддамом Хусейном так и не удалось. Причины отказа начать тогда мирные переговоры становятся ясными из заявления президента Ирака, сделанного во время встречи с лидерами мусульманских государств: "Любое решение, которое не будет учитывать причины войны, включая полный суверенитет Ирака над Шатт-эль-Араб и гго побережьем, не может быть справедливым и логичным. Вывод войск до того, как Иран признает эти права, а также обеспечит законные гарантии Ираку, не может быть осуществлен"[15].
В своей речи перед солдатами иракской армии 14 марта 1981 г. Саддам Хусейн отметил, что Ирак готов оказать любую моральную и материальную помощь иранским народам в Курдистане, Белуджистане и Азербайджане, а также всем честным гражданам в их стремлении установить добрососедские отношения с Ираком. "Иранские правители разобщены, в то время как мы в Ираке укрепляем наше единство, они стоят на краю гибели, в то время как мы крепки в наших позициях. Иранские народы живут в отчаянии, бедности и унижении, в то время как наш народ живет в процветании и стабильности... Мы не желаем видеть Иран расчлененным. Мы хотим, чтобы Иран был нашим добрым соседом, способным на разрешение всех своих проблем и на сохранение целостности, но пока эти наши желания неосуществимы, и страна, испытывающая враждебность к арабской нации и к Ираку, должна распасться. Это и есть наша стратегия..."[16].
Характерно, что именно в этот период Саддам Хусейн сделал достоянием гласности философские размышления своего воспитателя - дяди Хейраллаха. По протекции президента страны они были опубликованы в виде небольшого трактата под знаменательным названием "Трое, кого Аллаху не следовало создавать: перс, еврей и муха". В нем новоявленный мыслитель охарактеризовал иранцев как "животных, которых Аллах создал в обличье людей", а евреев - "смесью грязи и отбросов различных народов".