Вопрос не в том, могут ли незападные общества догнать Запад по уровню потребления - это не нужно, да и невозможно в силу ограниченности мировых ресурсов. Речь идет о достижении периферийными странами более или менее достойного существования - смягчения социального неравенства, улучшения качества жизни, относительного равноправия в отношениях с развитыми партнерами. Однако именно сейчас достижение этих целей становится значительно более трудным, чем ранее. Во-первых, потому, что издержки постиндустриальной эпохи отзываются на Периферии гораздо острее, чем в Центре. Во-вторых, потому, что Центр сам, испытывая трудности, склонен переложить их на "братьев меньших".
В самом деле очаги демографического роста сконцентрированы именно в бедных странах. Экологические проблемы становятся препятствием роста прежде всего здесь, в климатически и природно уязвимых регионах Юга - особенно по мере их втягивания в мировой товарный кругооборот. Это видно даже на примере весьма благополучного Тайваня, где интенсивное коммерческое плантационное хозяйство и промышленное строительство привели к бедственному состоянию окружающей среды'*. Что же касается таких стран, как Китай, то ряд исследователей, например директор Европейского института стратегических исследований Эрвин Ласло, полагают, что именно экономические успехи Китая, достигнутые в значительной мере за счет повышенной эксплуатации и без того скудных природных ресурсов, могут привести его к экологическому коллапсу". Осуществлять инвестиции по поддержанию окружающей среды периферийные страны не в состоянии - для этого, по скромным подсчетам, им требуется порядка 125 млрд. долл. ежегодно, а вся так называемая помощь, которую они получают, составляет 70 млрд.
Вряд ли в обозримом будущем могут быть использованы в незападных регионах новейшие постиндустриальные технологии - нет ни средств, ни нужды их внедрять при обилии свободных рабочих рук. Это означает, что в контексте мирового рынка продукция менее развитых государств будет все более проигрывать в конкурентоспособности. Так, по оценкам, уже в ближайшее время биотехнология найдет заменители сельскохозяйственной продукции на 14 млрд. долл., что существенно уменьшит доходы латиноамериканских, азиатских и африканских крестьян".
В западной литературе давно уже употребляется термин "информационно-технологический неоколониализм". Это явление выражается в разных формах: в тенденции понижения мировых цен на сырье, в переводе среднетехнологических, а также "грязных" производств в периферийные страны из развитых, которые оставляют за собой только высокие технологии - "хай-тек". Одной из характерных форм являются так называемые САП (structuraladjustmentprograms) - займы, предоставляемые "слабакам" Мировым банком и другими международными финансовыми организациями.
Эксперт ЮНИСЕФ Ева Педерсен, рассмотрев 24 САП для африканских стран, пришла к выводу, что в большинстве случаев в результате использования займов экономическая ситуация в этих странах ухудшилась либо по крайней мере не улучшилась"". Но займы и не предназначались для обеспечения развития в собственном смысле этого слова. Займы в рамках САП с их отработанным стандартным набором условий (сокращение бюджетных расходов, девальвация местной валюты, приватизация госпредприятий, либерализация цен и внешней торговли и т.п.) преследуют две основные цели: во-первых, стимулировать экспорт "принимающей стороны" для платежей по обслуживанию долга; во-вторых, расширить импорт товаров из развитых стран, который предназначен, главным образом для туземного обеспеченного меньшинства.
Внешний долг периферийных стран при этом, понятно, продолжает расти. Даже у более или менее благополучного Чили он составляет сейчас 19 млрд. долл. (половина ВНП). Большая часть этих долгов, по-видимому, никогда не будет выплачена. Но для заемщиков из развитых стран это в конце концов не столь уж и важно. Известно, что более 20% от займов прямо, сразу же возвращаются к кредиторам - в виде компенсации за услуги, заработной платы западным специалистам и пр." Еще важнее косвенные, долгосрочные выгоды для деньгодателей. Ибо периферийные регионы тем самым все более втягиваются в орбиту зависимости в качестве придатков к центрам мировой экономики, рынков для их товаров. В стратегическом плане это означает также контроль за мировыми ресурсами.
К тому же следует принимать в расчет и контроль за средствами массовой информации на Периферии, мощное облучение ее "виртуальной культурой" из развитых стран, разжигание демонстрационного эффекта. Например, изчетырех тысяч фильмов, демонстрирующихся ежегодно на экранах телевизоров в Бразилии (где, как мы знаем, тоже производятся свои "Рабыни Изауры"), 99% - это продукция западных стран, преимущественно Голливуда”. Местные киностудии и телекомпании в незападных странах не в состоянии соперничать с шоу индустрией мировых центров хотя бы по своим техническим возможностям и уровню издержек.
В итоге в периферийных странах обостряются экономические и социальные диспропорции. Прямые последствия их - гражданские войны, этнические конфликты, рост преступности и т.п. В регионах бедных стран разрастаются "серые зоны" общественного хаоса (типа Уганды). Все это мы знаем теперь слишком хорошо, не понаслышке.
Конечно, не везде на Периферии ситуация выглядит столь мрачно: какие-то страны, как в свое время показал опыт "драконов", могут вырваться из ловушки слаборазвитости. Многое будет зависеть от способности достигнуть национального консенсуса, появления авторитетного лидера, роли национальных культурных традиций в процессе адаптации к изменениям. "Конфуцианская" (Дальневосточная) цивилизация уже опровергла мнение Макса Вебера о ее несовместимости с ценностями модернизации. Вполне может сказать свое слово и цивилизация индийская. Так, по мнению ряда индийских ученых, национальные традиции играют подспудную, но важную роль в современном развитии. Буддийская идея "среднего пути" реализуется в смешанной экономике, в которой, наряду с высокотехнологичными, сохраняются трудоемкие производства, необходимые при громадном населении. В Индии раньше многих освободившихся стран началось развитие информационных технологий - причем довольно успешное и базирующееся на местных кадрах, что так или иначе связано с уникальным интеллектуальным наследием индийской цивилизации".
И все же в целом в постиндустриальную эпоху, во всяком случае в обозримом будущем, шансы отставших стран на полнокровное и независимое развитие ухудшились. Чтобы переломить ситуацию, им придется искать нетривиальные решения.
ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ
Сказанное выше прямо соотносится с нашим отечеством, хотя среди отставших регионов Россия, конечно, - особый случай. Она всегда была - по крайней мере, со времен Петра I - полупериферией, способной осуществлять самостоятельное национальное развитие. Она всегда была центром огромного евразийского региона. На ее территории сосредоточено 58% мировых запасов угля, 58 - нефти, 41 - железной руды, 25% - леса и других природных ресурсов. Россия за последние сто лет в значительной мере прошла индустриальную стадию, обладает до сих пор весьма высоким научно-техническим и интеллектуальным потенциалом.
Но в последнее десятилетие история, что называется, прошлась по стране катком. Сразу четыре кризиса переплелись между собой - экономический, политический, национально-этнический и идеологический (не будем сейчас останавливаться на их причинах). Советских Союз развалился, а вместе с ним и вся система хозяйственных связей, наработанных в прежний период. Общество попало в полосу хаоса, из которого новые российские власти попытались выйти путем "крутых" монетаристских реформ в духе МВФ.
Сейчас уже, по-моему, для многих стало ясно: эта попытка стремительного построения капитализма и приобщения к мировому рынку ничего хорошего России не обещает. Нельзя сказать, что она совсем не дала обществу каких-либо позитивных импульсов - бывшие советские люди стали преодолевать "рынкобоязнь", к предпринимательству поневоле начали обращаться как к средству выживания. Однако негативные последствия содеянного явно перевешивают положительные.
Страна попала в экспортно-импортную ловушку периферийности - вывоз сырья в обмен на ввоз товаров из развитых (а порой и не слишком развитых) государств. Сырьевые отрасли получили противоестественный перевес над машиностроением. "Хай-тек", сосредоточенный в основном в оборонном секторе, прозябает. Производство падает, деиндустриализация национального воспроизводственного комплекса происходит на глазах. Страна села на инъекции международных финансовых организаций, от которых зависит очень многое - поддержание и без того искусственно заниженного курса национальной валюты, закупки технологии, затыкание дыр по выплате зарплат и пенсий, обеспечение "черного нала" для президентских выборов и т.п. Финансовая и торговая сферы искусственно раздуты - по некоторым оценкам, 75-80% совокупной прибыли, получаемой в российской экономике, приходится на посреднические и торговые операции". Экономика все более криминализуется, а госаппарат коррумпируется.
Вряд ли можно сказать, что стремительная приватизация, осуществляемая властью в лучших большевистских традициях "ударных методов" принесла положительные результаты. В большинстве случаев это была раздача за бесценок госимущества фаворитам, представителям экс-номенклатуры и другим "новым русским". Захватывались в первую очередь самые прибыльные производства и предприятия, а остальное приватизировалось мимоходом, без определенной цели, "на всякий случай". Несколько лет назад мне довелось осуществлять научный проект в моем родном Саратове, и я узнал, что контрольный пакет акций станкостроительного завода, на котором всю жизнь работал мой отец, приобретен местными нуворишами, сделавшими деньги на отдаленных нефтяных скважинах. Я спросил новых хозяев, что они собираются делать с заводом. "Еще це знаем, - был ответ. - Но поскольку станки сейчас не нужны, будем делать что-нибудь другое, скажем, фильтры для автомобилей". На следующий день я спросил у главного инженера завода, возможно ли это. Тот усмехнулся; "Мы можем сделать все, что скажут, - не только фильтры, но и детские игрушки. Только все они будут золотые. Разве можно технологии, предназначенные для одного, использовать совсем для другого?" И это, к сожалению, достаточно типичная картина. Одних денег (тем более "бешеных", даровых) - недостаточно, чтобы руководить производством.