Конечно, после вступления в ВТО антидемпинговые процедуры не устранятся, и в рамках ВТО существует такая практика. Но мы будем включены в общую систему правил международной торговли в рамках ВТО и сможем адекватно защищать каждое российское предприятие, потому что на сегодняшний день к нам применяются правила как к странам с нерыночной экономикой и общие нормы субсидирования как к странам с так называемой суррогатной экономикой, зачастую чрезвычайно несправедливые и не учитывающие, что у нас конкретные предприятия имеют совершенно рыночный характер и не получают никаких дотаций из бюджетов всех уровней.
На сегодняшний день у нас есть неплохая перспектива, в первую очередь в сложившейся доброжелательной политической ситуации вокруг России, когда мы с использованием целого ряда механизмов согласования со странами - нашими торговыми партнерами можем отстоять на достаточно высоком уровне защиту интересов наших отечественных товаропроизводителей. Я скажу, что вступление в ВТО - не самоцель. И Президент РФ, и Правительство РФ ставят перед нами цель вступления в ВТО на приемлемых для России условиях. Если эти условия не приемлемы, значит, о вступлении в ВТО на таких условиях речи быть не может. ВТО - это средство для вписания России в международную систему разделения труда, в международную интеграцию. Это наш ответ на глобализацию мировой торговли и мировой экономической системы разделения труда.
Этот процесс происходит вне зависимости от нашей воли. В последние годы страны тратят колоссальные усилия для того, чтобы попасть (и закрепиться) на международные рынки. Ведь китайцы недаром потратили столько усилий за последние годы, чтобы вступить в ВТО. В Китае сейчас занимаются процессом регулирования внешнеторговых отношений полторы тысячи человек, в Соединенных Штатах Америки - 3 тысячи человек, в Российской Федерации (в Министерстве экономического развития и торговли РФ - Департамент многосторонних переговоров) - 46 человек. Переговорным процессом занимаются в Министерстве буквально десять человек.
Последний момент. Переговорный процесс ведет не Министерство экономического развития. Это так называемый секторальный процесс. Если ведутся переговоры по доступу на рынок сельскохозяйственной продукции, то главными в переговорном процессе являются Министерство сельского хозяйства и отраслевые союзы. Во всех переговорах участвуют Масложировой союз, Зерновой союз и т. д. Если это касается переговоров, допустим, по доступу на рынок стали, то это обязательно Металлургический союз. Они являются участниками всех переговоров по ВТО, полноправными определяющими участниками, потому что их позиция определяет нашу позицию, которая может меняться только в соответствии с постановлением Правительства РФ. У представителей, ведущих переговоры, нет возможности вольно определять ставки, позиции, уровень субсидий. Это каждый раз утверждает Правительство РФ[1].
Россия, присоединяясь к ВТО, должна согласовать перечень обязательств по доступу иностранных поставщиков услуг на отечественный рынок, в том числе в форме коммерческого присутствия. Такие обязательства могут быть общими для всех услуг и конкретными, затрагивающими только определённые сектора.
В отличие от торговли товарами, любая количественная оценка последствий присоединения к ВТО для российской индустрии услуг вряд ли может считаться корректной. Тем более, что согласовывать обязательства России приходится по десяткам видам услуг совершенно разных по своему характеру, степени вовлечённости в систему международной конкуренции, особенностям национального контроля и регулирования.
Мировой рынок услуг развивается в условиях интенсивной конкуренции и сильного влияния неценовых факторов. Рыночные позиции многих услуг критически зависят от их научно-технического уровня и качества: фирменный знак производителя, его профессиональный опыт и деловая репутация обычно служат главными критериями при выборе услуг потребителями.[2]
Отрасли услуг в России находятся на начальной стадии становления и испытывают явный недостаток собственных ресурсов для активного расширения. Объём производимых услуг на душу населения в России (в сопоставимых ценах) не превышает 3 тыс. долл. в год, в то время как в США он равен 25, в Западной Европе и Японии – 15-16 тыс. долл. Без ускоренного развития этой сферы создать в России цивилизованный рынок и повысить эффективность экономики не удастся. Интеграция в мировое хозяйственное пространство ( в том числе через присоединение к ВТО) расширит возможности для использования мирового опыта, приобщения к высокой рыночной деловой культуре, перехода на новейшие технологии и методики, международные стандарты и нормы обслуживания.
Не менее важно и то обстоятельство, что конкурентное давление со стороны иностранных провайдеров оживит внутреннюю конкурентную среду и заставит отечественных производителей услуг расширять их набор, совершенствовать качество, снижать цены, более полно учитывать запросы клиентуры. Это принесет непосредственные выгоды потребителям и будет, в свою очередь, стимулировать расширение спроса как основу для дальнейшего прогресса рассматриваемых отраслей, оздоровление бизнес-среды, способствовать устранению многочисленных искажений рыночных отношений, улучшению инвестиционного климата, общей модернизации экономики.
В более отдалённой перспективе можно ожидать и улучшения ситуации во внешней торговле рассматриваемыми услугами. Сейчас дефицит в торговле услугами составляет у России 7-8 млрд. долл. Используя предоставляемые ГАТС возможности доступа и деятельности на рынках других стран и ряд конкурентных преимуществ, российские поставщики услуг могут осваивать зарубежные рынки прежде всего в странах СНГ, Центральной и Восточной Европы и ряде развивающихся стран.
Принятие наработанных ВТО нормативов в секторе услуг поможет ликвидировать множество пробелов в правовом обеспечении этого сегмента российского рынка, формированию правовой системы, сопоставимой с западным и международным законодательством.
Интеграция России в мировой рынок услуг, как и любое новое значимое событие, имеет в то же время негативные стороны и сопряжена с целым рядом неизбежных издержек. При сложившемся в рассматриваемой сфере довольно либеральном внешнеторговом режиме возможно проникновение на российский рынок фирм-однодневок и недобросовестных производителей, разнообразные злоупотребления с их стороны. Наибольшие опасения вызывает угроза захвата рынка мощными и многоопытными зарубежными конкурентами, их утверждение в самых выгодных секторах, использование наиболее квалифицированной части российской рабочей силы. И действительно, практически все российские рынки слабы по любому критерию, и опасения относительно потери контроля над ними вполне обоснованы. Но, оценивая степень опасности рыночной экспансии иностранных конкурентов, следует принимать во внимание целый ряд моментов, касающихся особенностей российского рынка, а также потенциала конкурентоспособности российских производителей.
Во-первых, следует оценить реальность захвата иностранными конкурентами большей части российских рынков. В сложившихся условиях захват конкурентами рынков услуг и до вступления в ВТО не представлял бы большого труда. Однако этого не произошло. Иностранных конкурентов отпугивают как чрезвычайно неблагоприятный общий инвестиционный климат в стране, так и невостребованность рассматриваемых услуг хозяйством из-за неразвитости рыночных отношений и конкуренции. Исключение составляют лишь аудиторско - консультационные и бухгалтерские услуги, где ведущая пятерка транснациональных компаний занимает 60% российского рынка, а также связь (свыше 40%).
Наиболее конфликтная ситуация складывается на рынках финансовых услуг, российские провайдеры которых требуют для себя специальной протекционистской защиты. Действительно, по своей капитализации все российские банки уступают одному «Ситибэнк», а все страховые компании – швейцарской «Цюрих». Однако этот аргумент можно с равным успехом использовать как для обоснования необходимости протекционистской защиты, так и мер по стимулированию притока иностранного капитала для развития этого сектора. [3]
В этом отношении характерна ситуация в банковском секторе. В соответствии с соглашением о партнёрстве и сотрудничестве с Европейским Союзом, Россия предоставляет дочерним банкам ЕС (с долей нерезидентов в уставных капиталах до 100%) национальный режим, т.е. тот же, что и российским банкам Однако присутствие иностранного банковского капитала на российском рынке остаётся довольно ограниченным (по сравнению, например, с аналогичным показателем для стран Восточной и Центральной Европы) не из-за существующих барьеров, а в силу достаточно высоких рисков и непредсказуемости ситуации на рынке. В Москве, где традиционно осуществляется 85% финансовых операций, на долю банков с участием иностранного капитала приходится около 12% операций по вкладам населения, 10% операций по покупке ценных бумаг и 15% кредитования корпоративных клиентов.
В целом банки с иностранным капиталом представляют собой на сегодняшний день сравнительно замкнутое сообщество, члены которого охотнее контактируют друг с другом, нежели с российскими банковскими институтами. Из-за этого позитивное влияние иностранных банков на российскую банковскую систему крайне ограничено.
Крупные российские коммерческие банки видят в банках с иностранным капиталом скорее потенциальную, нежели реальную угрозу. Они рассуждают о гипотетической экспансии иностранного банковского капитала в Россию, требуя при этом более активной государственной поддержки частных отечественных банков, которые до сих пор демонстрировали свою полную несостоятельность в вопросах эффективного финансового посредничества в экономике.[4]