Как полагали, Пекин добивался, чтобы содержание соответствующего пункта в коммюнике было аналогичным тому, которое в октябре того же года было принято по итогам переговоров премьер-министра Японии К. Обути с президентом Южной Кореи Ким Дэ Чжуном. Там говорилось: "Касаясь японо-южнокорейских отношений в этом веке, премьер-министр К. Обути со смирением признает исторический факт того, что Япония нанесла огромный ущерб и страдания народу Южной Кореи в результате колониального правления, и заявляет о своем глубоком сожалении и искреннем извинении"[53].
Нежелание Японии пойти навстречу ожиданиям Пекина встретило весьма негативную реакцию Китая. Переговоры на саммите 1998 г. шли трудно, их итоги получили невысокую оценку наблюдателей. В прямой связи с ходом обсуждения указанной проблемы председатель КНР сделал ряд резких заявлений, он, в частности, подчеркнул: "Японии следует пересмотреть события войны и усвоить их уроки" и указал на "различие в понимании истории как на одну из главных проблем в японо-китайских отношениях"[54].
Это "различие в понимании истории" (военного прошлого), по-видимому, можно конкретно рассматривать как вторую сторону проблемы компенсации морального ущерба. Впервые в контактах с японской стороной Цзян Цзэминь обозначил эту сторону в ноябре 1995 г. на встречах с премьер-министром Т. Мураяма, в ходе Осакской конференции АТЭС. Китайский лидер подчеркнул тогда необходимость для Японии корректировки "неправильного понимания истории" в ответ, как посчитали наблюдатели, на очередной призыв к КНР прекратить ядерные испытания[55].
Военная тема, по объективным причинам, лишь ненадолго выпадала из поля зрения общественности двух стран. Обращение средств массовой информации к прошлому в условиях Японии порой подогревается стремлением политиков использовать "историческую картину" в конкретных политических целях. Это было заметно особенно в период 1994 - 1995 гг., когда ощущался повышенный интерес к теме в связи с 50-летием окончания второй мировой войны. Тогда в СМИ были опубликованы новые и забытые факты военного времени. Значительный, к примеру, резонанс вызвала огласка некоторых ранее неизвестных документальных свидетельств о деятельности на китайской территории и в других странах японского "отряда 731", который занимался чудовищными экспериментами над живыми людьми, производством и планированием применения бактериологического оружия[56].
С газетных полос обеих стран начиная с 1990 г. не сходит и тема оставленных японской армией с войны 1937 - 1945 гг. на территории Китая складов с химическими боеприпасами. По оценке официальных японских источников, насчитывается около 700 тыс. снарядов, по китайским данным - их 2 млн. 90 % этих боеприпасов содержатся в подземных хранилищах в провинции Цзилинь[57]. Согласно Конвенции о химическом оружии, вступившей в силу в апреле 1997 г., оно должно быть уничтожено в течение 10 лет. Япония признала необходимость принятия практических мер, с учетом реальной опасности, которую представляют химические снаряды для китайского населения. Оболочки снарядов разрушаются - и от утечек в атмосферу горчичного газа уже пострадало множество жителей, но процесс принятия практических мер за прошедшее десятилетие мало продвинулся вперед. В Китае побывали несколько групп японских экспертов, изучающих вопрос. В июне 1999 г. между двумя странами был подписан меморандум о сотрудничестве. Однако конкретных планов утилизации боеприпасов пока нет, главным образом в связи со сложностью технической стороны данной проблемы. И, естественно, сохраняется почва, как предполагают, надолго, для соответствующих настроений, прежде всего в Китае.
КНР в последние годы не раз получала поводы для официальных заявлений, протестов в адрес правительства Японии - то в связи с содержанием школьных учебников, "неправильно" освещающих события войны; то в связи с публичными выступлениями японских официальных лиц: в одном только 1994 г. это были министр юстиции С. Нагано, министр внешней торговли и промышленности Р. Хасимото, которые своими высказываниями на тему войны затрагивали чувства китайцев. Поводом для острой полемики в печати двух стран в 1998 г. стали комментарии, интервью и заявления очевидцев событий военного времени в Нанкине после выхода в США книги И. Чанг "Насилие в Нанкине - забытый холокост второй мировой войны"[58]. В августе 2000 г. китайское правительство фактически отказалось принять с визитом в согласованные сторонами сроки министра транспорта Х. Морита, который вызвал эту реакцию своим участием в ритуальном посещении вместе с некоторыми другими членами японского кабинета министров токийского храма Ясукуни, где находится мемориал тех, кто мировым сообществом признан военными преступниками[59]. Другими славами, военное прошлое не только не преодолено в общественном сознании, но не устранено и из обращения в сфере политического взаимодействия Японии и Китая.
Острова Сенкаку (китайское название Дяоюйдао) расположены в Восточно-Китайском море в 420 км к западу от японской Окинавы, 420 км от китайского порта Фучжоу и в 190 км к северо-востоку от тайваньского порта Цзилун. Острова необитаемы, среди них три относительно крупных, общей площадью 6,3 кв. км. Самый большой - Уодзуридзима, два почти равных по площади - Китакодзима и Минамикодзима[60].
История принадлежности островов весьма запутана. Впервые они упоминаются в китайских хрониках XIV в. как принадлежавшие Китаю в составе королевства Рюкю (ныне префектура Окинава). В начале XVII в. Рюкю было захвачено японскими самураями с острова Кюсю. Но в период правления в Китае династии Цинь (1644 - 1911) Сенкаку были включены в китайскую провинцию Тайвань. По условиям Симоносекского договора 1895 г., после войны с Китаем Япония получила Тайвань вместе с Пэнхуледао и Дяоюйдао (Сенкаку). Последние административно вошли в префектуру Окинава. Согласно Сан-Францисскому мирному договору 1951 г., Япония отказалась от территорий, захваченных в результате агрессии, в том числе от Тайваня, но не от Сенкаку. На последние, в составе японской Окинавы, до 1972 г. распространялись права опеки США. Некоторое время американцы использовали острова в качестве артиллерийского полигона. В 1968 г. появились первые сообщения об обнаружении на шельфе Сенкаку запасов нефти[61].
В июне 1971 г. было подписано японо-американское соглашение о передаче Японии прав на острова Рюкю (Окинава). Острова Сенкаку были включены в перечень переданных Японии территорий, которая с того времени осуществляет над ними контроль. Согласно другому соглашению, подписанному в тот период, Япония взяла на себя ответственность за оборону островных территорий. К концу 1972 г. на Окинаве был размещён контингент японских сил самообороны, а акватория, прилегающая к Сенкаку, стала патрулироваться кораблями и самолетами береговой охраны Японии.
Первый территориальный спор вокруг Сенкаку возник в 1971 г. Примечательно, что инициатива принадлежала Тайбэю, сделавшему в июне 1971 г. официальное заявление о своих правах на острова. В декабре того же года с аналогичным заявлением выступил Пекин. В ответ на эти шаги в марте 1972 г. свою позицию обозначил Токио. Мотивировка суверенных прав на острова у Тайваня и КНР была одинаковой: исторически и географически Сенкаку всегда считались частью провинции Тайвань. При этом делались ссылки на китайские "Хроники XIV века". Япония сочла обращение к истории неубедительным и выдвинула свои аргументы: после включения Сенкаку в состав Рюкю (Окинава) возражений ни от одной страны не возникало; острова не включались в перечень территорий, от которых Япония отказывалась по Сан-Францисскому мирному договору. Характерно, что в этом споре с самого начала Вашингтон занял "нейтральную" позицию, отнеся разрешение проблемы целиком к заинтересованным странам. Позднее эта позиция была официально подтверждена государственным департаментом США[62].
При подписании японо-китайского Совместного коммюнике о восстановлении двусторонних отношений в 1972 г. КНР не заявляла о правах на Сенкаку. Но подписание в 1978 г. японо-китайского Договора о мире и дружбе было отмечено инцидентом: китайцы организовали в районе островов своеобразную демонстрацию, задействовав в ней до 140 судов, включая джонки. Таким образом, претензии были обозначены, после чего Дэн Сяопин во время пребывания в Токио заявил, что спор о принадлежности островов замораживается. Он подчеркнул: "Пусть всегда будет так, как сейчас. Япония может владеть островами 20 - 30 лет"[63]. Другими словами, часовой механизм этой "мины замедленного действия" с 1978 г., возможно, уже включен, о чем японцы не забывают. Тем более, что об этом напоминают и периодически возникающие инциденты.
В середине 90-х гг. территориальный спор вокруг Сенкаку стал подогреваться интересами сторон в отношении якобы имеющихся в районе запасов нефти. Китай с 1993 г. стал импортером нефти, его зависимость от ее ввоза с каждым годом возрастала. Остроту ситуация обрела с решением Токио в 1996 г. ввести режим 200-мильной исключительной экономической зоны вокруг Японии. Этим дополнительно подтверждались японские права на Сенкаку. В отличие от относительной сдержанности официальных властей КНР на начальном этапе спора, на этот раз реакция китайской стороны была и шумной, и масштабной, в нее включились этнические китайцы в странах Юго-Восточной Азии. Осенью 1996 г. антияпонские демонстрации прошли на Тайване, в Гонконге, Макао. Создавались организации "защитников Дяоюйдао". Участники акций обратились к руководству КНР с призывом продемонстрировать Японии военную мощь. В Пекине было объявлено о создании "оперативной группировки сил, специально предназначенной для направления в случае необходимости в район Дяоюйдао". В Токио ряд наблюдателей в тот период высказывал мнение, что шумиха вокруг Сенкаку, объединившая на этнической основе различные политические силы, возможно, поддерживается теми, кто стремится заложить основы будущей "сферы Большого Китая"[64].