Наряду с сокращением роли государства в экономике глобализация «деинституционализирует» политику, уменьшает тот уровень свободы, с которой могут действовать национальные государства, что приводит к «субполитизации». Еще одной проблемой, с которой сталкивается государство, является распад военных блоков, усиление одной супердержавы и объединение вокруг нее других стран, а также влияние новых технологий на военно-промышленный комплекс, беспрецедентное развитие которых подрывает безопасность отдельных стран.
Многие международные проблемы перешли в глобальное измерение, и государство уже не может справиться с ними в одиночку, а включенность в систему мирохозяйственных связей, принимающих ныне глобальный характер, не позволяет малым государствам в полной мере реализовать свой суверенитет - что вызывает объективную необходимость государств к интеграции, к созданию экономических, военно-политических и региональных блоков и союзов.
Таким образом, влияние «глобализации» на «государство» приводит к следующим результатам:
- наличие транснационального капитала фактически сводит на «нет» попытки регулировать внутристрановые финансовые рынки;
- глобализация выводит на авансцену новых экономических акторов, которые бросают вызов государствам, узурпируют властные полномочия;
- с одной стороны, происходит делегирование полномочий вышестоящим образованиям, а с другой стороны, внутри самого государства право на власть во все большей степени делится между центральным правительством и местными властями.
Эти процессы воспринимаются как свидетельство неадекватности государства, вызывают разговоры о «половинчатом» или «плавучем» характере суверенитета государств.
Глобализация превратилась в один из тех факторов, который оказывает очень заметное влияние на современное государство. В свою очередь и сами глобализационные процессы зарождаются, формируются и протекают во многом при активном участии государств. Целый ряд процессов, соотносимых с глобализацией, спровоцировали сами государства (например ВТО, вступление в которую является для многих стран политическим приоритетом). Глобализация порождает новые проблемы, решение которых невозможно без участия государства: регулирование иммиграции, проблемы притока наркотиков, роста преступности и отмывания грязных денег.
В последние годы проблема адаптации государства приобрела большую популярность. В настоящее время национальные государства сосуществуют с такими формами наднациональных объединений, как блоки, союзы, содружества, ассоциации и т.п. Факты говорят о том, что не происходит полного вытеснения территориальной формы политической власти ее нетерриториальной формой. Напротив, продолжаются попытки как-то модернизировать государство как территориальную форму политической власти, чтобы ответить на существующие глобальные вызовы.
Стремление к интеграции в международные институты и одновременно желание государств сохранить свою национальную идентичность говорят об огромном значении национального государства как уникального инструмента адаптации различных обществ к меняющимся историческим условиям. Преуспевшие в этом государства (среди которых с большой долей уверенности можно назвать США, страны ЕС) стремятся приспособить саму глобализацию к своим интересам.
Размывание границ, рост взаимозависимости, относительное сужение суверенитета национального государства вовсе не означают потерю значимости государства. Если говорить о ближайшей перспективе, думается, что национальное государство сохранит свое институциональное положение в международных отношениях, но его развитие в условиях глобализации будет сопровождаться институциональными и статусными уступками (структурам гражданского общества, новым субъектам международных отношений). Система международных отношений стремится к сохранению своей устойчивости, которая обеспечивается сведением к общему знаменателю разнонаправленных интересов входящих в неё государств, а, следовательно, мировое сообщество будет всеми силами стараться сохранить национальное государство как свою структурную единицу.
Ни для кого не секрет, что часть суверенитета государств в условиях новой системы международных отношений «уходит» в наднациональные структуры, а меняющееся содержание этого понятия вызывает немало споров. Классический «вестфальский» суверенитет в наши дни подвергается воздействию не только с внешней стороны (со стороны государств, негосударственных акторов, глобальных проблем), но и изнутри он «подмывается» тенденциями экстерриториальности, регионализации, сепаратизма. Тенденции государств к образованию федераций, конфедераций, союзов, альянсов вызвали разговоры о «недемократичности» классической теории суверенитета.
Встречающиеся в американской политической аналитике словосочетания «мягкие суверенитеты», «права этносов и регионов на самоопределение» и «гуманитарные интервенции» противопоставляются национальным суверенитетам и становятся базисом для «оправданного» вмешательства во внутренние дела других государств и интервенции западной демократии. Здесь мы встречаем различные трактовки понятия суверенитет в зависимости от силы государства. Как правило, принцип ограниченного суверенитета относится лишь к тем странам, поведение которых не вписывается в сегодняшний миропорядок, чей политический курс, религиозные взгляды или экономические барьеры мешают глобализации (а на самом деле являются препятствием на пути имперских притязаний «западного» мира).
Для укрепления позиций государства в мире наилучшим выходом является уступка части суверенитета: это подтверждает пример Евросоюза. Растущее число международных организаций, в рамках которых странам приходится делиться своим суверенитетом, служит хорошим доказательством желания государств упрочить свое положение за счет выгод, получаемых от объединения.
Преждевременно говорить о том, что на смену суверенным государствам придет некое глобальное общество без территории, границ с единым гражданством для всех. Практически все главные акторы мировой политики (как государственные, так и негосударственные) заинтересованы в сохранении statusquo. Сложность современного мира требует комплексного понимания суверенитета, отличного от прежних. В ближайшем будущем более вероятно появление новых форм международных отношений, не отвергающих государственный суверенитет, а сосуществующих с ним.
Если принять утверждение о девальвации ценности национального государства, то неизбежно встает вопрос, что же приходит на смену национальным образованиям. В последнее время много сторонников находит идея всемирной империи, глобального управления, либо разрозненного сетевого государства.
Впервые понятие «сетевого государства» было введено М. Кастелльсом в работе «Информационная эпоха: экономика, общество и культура». Хотя сетевые структуры существовали уже в Новое время (сетевые экономики Голландии и Великобритании, сети коммерции, дипломатии и военной разведки), но они назывались другими словами, кроме того, Вестфальская эпоха не оставляла места каким бы то ни было акторам помимо государств. Сейчас знания и информация становятся ключевыми источниками производительности и конкурентоспособности любой экономики. Новая инновационная экономика организована вокруг информационных сетей, не имеющих центра, и основана на постоянном взаимодействии между узлами этих сетей. Образуется всемирное информационно-финансовое пространство, транснациональные корпорации входят в союзы с мегаполисами и образуют структурные узлы сетей, рынок становится также сетевым. Сетевой принцип организации активно внедряется в практику бизнеса, неправительственных организаций и гражданских структур. При опережающем развитии глобальных сетей пространственные пределы и ограничения для различных государств на контакты (с другими державами или же разнообразными мировыми структурами) могут привести к ограничению контроля с их стороны за собственными территориями и ресурсами. Так, в силу применения новых информационных технологий (прежде всего, Интернета), государство теряет контроль не только над огромными денежными потоками, но и над своим населением, поскольку Интернет стал горизонтальной средой всемирной коммуникации.
По мнению автора, проект сетевого государства не выдерживает критики. Это проявляется в: 1) завышении институциональной роли сетей в обществе и в жизнедеятельности самого государства. Сетевым как общество, так и государство может быть лишь частично, кроме того, сетевая организация, горизонтальная по существу, лишена вертикальной онтологии, и в этом аспекте соперничать с государством по степени устойчивости не может; 2) неспособности сетей к снятию противоречий, возникающих в ходе глобального управления. Так, для разрешения конфликтных ситуаций сетевые структуры должны быть основаны по преимуществу на принципе консенсуса и исходить из того, что все члены «сети» имеют схожие представления об основных проблемах и о методах их решения, а при дефрагментации структуры и разобщенности сетевых центров консенсус будет весьма затруднен; 3) невозможности сетевого управления осуществлять общественный надзор и отсутствии ясных критериев ответственности.
Без идеализации «сетевого фактора» в более реалистичных проектах в качестве сетевой организации управления миропорядком предлагаются сети, состоящие из государств и создающиеся самими государствами. Сетевая власть становится новой формой суверенитета, пришедшей на смену вестфальскому. В качестве ее основных компонентов выступают ведущие национальные государства во взаимодействии с наднациональными институтами, крупнейшими транснациональными корпорациями и другими силами. Именно сетевая организация обеспечивает взаимодействие государственных институтов различных стран. Во многих случаях союзы государств решают проблемы, которые были непосильны этим государствам порознь.