Несмотря на осознание уникальности каждой цивилизации и признание их прав на самоопределение, Хантингтон не сомневается в верховенстве западных ценностей и морали. Однако, он понимает, что западным державам в современном мире придется считаться с их интересами, а посему Западу необходимо сделать ряд важных выводов:
1. противоречия между цивилизациями важны и реальны;
2. цивилизационное самосознание возрастает;
3. конфликт между цивилизациями придет на смену идеологическим и другим формам конфликтов в качестве преобладающей формы глобального конфликта;
4. международные отношения, исторически являвшиеся игрой в рамках западной цивилизации, будут все больше девестернизироваться и превращаться в игру, где незападные цивилизации станут выступать не как пассивные объекты, а как активные действующие лица;
5. эффективные международные институты в области политики, экономики и безопасности будут складываться скорее внутри цивилизаций, чем между ними;
6. конфликты между группами, относящимися к разным цивилизациям, будут более частыми, затяжными и кровопролитными, чем конфликты внутри одной цивилизации;
7. вооруженные конфликты между группами, принадлежащими к разным цивилизациям, станут наиболее вероятным и опасным источником напряженности, потенциальным источником мировых войн;
8. главными осями международной политики станут отношения между Западом и остальным миром;
9. политические элиты некоторых расколотых незападных стран постараются включить их в число западных, но в большинстве случаев им придется столкнуться с серьезными препятствиями;
10. в ближайшем будущем основным очагом конфликтов будут взаимоотношения между Западом и рядом исламско-конфуцианских стран[7].
Западу, по мнению Хантингтона, необходимо, принимая во внимание все вышеуказанные обстоятельства, следовать следующим направлениям:
1. укрепление сотрудничества и единства в рамках собственной цивилизации, прежде всего между Европой и Северной Америкой;
2. интеграция в состав Запада стран Восточной Европы и Латинской Америки, чья культура близка к западной;
3. поддержание и расширение сотрудничества с Россией и Японией;
4. предотвращение разрастания локальных межцивилизационных конфликтов в полномасштабные войны между цивилизациями;
5. ограничение роста военной мощи конфуцианских и исламских стран; поддержка представителей других цивилизаций, симпатизирующих западным ценностями и интересам;
6. укрепление международных институтов, отражающих и легитимизирующих западные интересы и ценности, и привлечения к участию в этих институтах незападных стран[8].
Таким образом, становится очевидно, что Хантингтон отдает Западу приоритет в процессе придания новых очертаний послевоенному миру. Однако он не отрицает, что западный мир столкнется с новыми вызовами, суть которых будет состоять в различиях между западной и незападными цивилизациями. Западная цивилизация, по мнению ученого, является одновременно и западной, и современной. Незападные цивилизации попытались стать современными, не становясь западными. Но до сих пор лишь Японии удалось добиться успеха в этом нелегком деле. Незападные цивилизации и впредь не оставят своих попыток обрести богатство, технологию, квалификацию, оборудование, вооружение — все то, что входит в понятие "быть современным". Но, при этом, они постараются сочетать модернизацию со своими традиционными ценностями и культурой. От Запада, считает Хантингтон, потребуется более глубокое понимание фундаментальных религиозных и философских основ других цивилизаций. Он должен будет понять, как люди этих цивилизаций представляют себе собственные интересы, и найти элементы сходства между западной и другими цивилизациями. Только так можно будет свести к минимуму конфликты между цивилизациями. Ибо в обозримом будущем не сложится единой универсальной цивилизации. Напротив, мир будет состоять из непохожих друг на друга цивилизаций, и каждой из них придется учиться сосуществовать со всеми остальными. В противном случае, неизбежны межцивилизационные конфликты, свидетелями которых мы являемся в настоящий момент. Именно по этой причине идеи Хантингтона сегодня имеют особенную ценность, и, хочется верить, что они найдут применение во внешнеполитических курсах западных стран.
III«Конец истории» и «столкновение цивилизаций»: точки соприкосновения и различия
Итак, мы познакомились с концепциями двух влиятельных американских геополитиков – Ф. Фукуямы и С. Хантингтона, и рассмотрели важные аспекты и особенности каждой из этих теорий. Теперь обратимся к главной цели нашей работы: проведем сравнительный анализ двух концепций. И, в первую очередь, рассмотрим общие черты этих теорий.
Прежде всего, концепции «конца истории» и «столкновения цивилизаций» роднит стремление их авторов предсказать будущее политическое устройство в мире после «холодной войны». Обе теории явились первыми попытками охарактеризовать, обосновать события, связанные с окончанием советско-американского противостояния. Концепции «столкновения цивилизаций» и «конца истории» предлагают варианты нового миропорядка, в условиях, когда ценности, имевшие вес в биполярном мире, утратили свое значение.
Так, например, обе теории предполагают отказ от идеологии в многополярном мире. Фукуяма уверен, что на смену конфликту идеологий непременно придет осознание и применение незападными государствами западных ценностей. Хантингтон, в свою очередь, говорит о том, что на смене идеологии придет культура, которая вытеснит идеологические различия. Также обе теории носят этноцентричный характер. Они основаны на признании превосходства Запада, его культурной исключительности. И Хантингтон, и Фукуяма уверены, что идеи либерализма – это лучшее, что создал цивилизованный мир, а посему – либеральные принципы и институты должны найти применение и в других, непросвещенных странах, «погруженных во мрак невежества». Мессианские идеи, несомненно, присутствуют в обеих теориях, с одним лишь отличием, что оптимизма и эйфории по поводу будущего либерализма в незападных странах в идеях Хантингтона куда меньше, чем в фукуямовских.
Сходной оказалась позиция двух авторов и в отношении нашей страны: ни Хантингтон, ни Фукуяма не учли специфики ее исторических традиций. Для Фукуямы неприемлема была сама мысль, что у каждой страны – и уж тем более такой крупной, как Россия – свой путь модернизации, свое самосознание и свои темпы перемен[9]. Что касается Хантингтона, то он пренебрег евразийской идентичностью и спецификой географического положения России. Оба американских ученых явно недооценили тот факт, что интересы России простираются не только на Европу, но и Азию, благо ей это позволяет ее положение на карте мира.
Еще одним важным обстоятельством является тот факт, что обе теории имеют одну и ту же характерную черту – они отмечают «упадок уровня историчности»[10]. Концепции конца истории - это отражения глубокого общественного кризиса, острых социальных противоречий, требующих кардинальных преобразований, решительных революционных действий, которые бы вели от «конца истории» к постистории. Теории конца истории остро ставят перед всеми исследователями вопрос о нашем будущем, требуют поиска путей кардинального решения социальных проблем, стремятся определить идеал, высшую цель, возвышенные, перспективные идеи, устои постисторического свободного общества. Без решения этих задач любое общество не может нормально функционировать.
В качестве еще одного сходства можно привести и то обстоятельство, что обе теории были восприняты критически. Теорию Ф. Фукуямы раскритиковали за излишний оптимизм в отношении западного будущего. Действительно, прошедшие после окончания «холодной войны» годы не дают оснований для оптимизма, которым пронизана работа американского политолога[11]. Фукуямовская эйфория в данном случае есть не что иное, как результат осознания далеко не очевидной победы Запада в противостоянии с коммунистическим лагерем. Что же касается концепции «столкновения цивилизаций», то и здесь не обошлось без критики. В качестве довода некоторые ученые приводили тот факт, что отношения России с братской Украиной и православной Грузией в последнее время далеки от идеальных. Напротив, отношения с отличными от нашей страны по религиозному компоненту – Азербайджаном или Узбекистаном – складываются куда как успешнее. Соответственно цивилизационные рамки в данном случае смещаются. Кроме того, религиозный фактор – не та составляющая, которая определяет отношения России с другими цивилизациями, ввиду ее многоконфессиональности. Таким образом, идеи Хантингтона в отношении нашей страны если и применяются, то с трудом, что дало повод некоторым ученым подвергнуть работу Хантингтона критике.
Теперь обратимся к различиям. Как уже было сказано, концепции Хантингтона и Фукуямы, сходны в главном – они несут в себе этноцентрическое предубеждение в отношении окружающего мира и в то же время имеют ряд принципиальных отличий. В отличие от Фукуямы, Хантингтон убежден, что Запад уникален как цивилизация, но, тем не менее, не универсален. Автор теории «столкновения цивилизаций», как и Фукуяма, является убежденным приверженцем западных ценностей, однако определяет их как локальные, а не универсальные, а посему не считает необходимым их повсеместное распространение за пределами первоначальных цивилизаций. Хантингтон не видит причин верить в то, что остальной мир адаптируется к западным ценностям. Напротив, он предсказывает, что эти ценности находятся в опасности, и утверждает, что Запад должен стремиться к дальнейшему укреплению своей мощи в целях эффективного обеспечения собственной защиты.