Некоторые наблюдатели, например, М. Эллман и Р. Скарренборг отмечают, что перевод денег сопровождался большими злоупотреблениями, и две трети их не дошли до адресатов даже на бумаге. Они рассказывают и о том, что Мировой банк перевел жертвам войны в Чечне 30 млн. долл., «но ни одна жертва никакой компенсации не получила».[30]
Согласно весьма распространенной точке зрения сущность реформы сводится к преобразованию централизованной плановой экономики в рыночную с помощью известной «триады»: либерализация, макроэкономическая стабилизация и приватизация.[31] Именно эта программа, предложенная западными экономистами и международными кредитными организациями (Вашингтонский консенсус), явившаяся, по определению американских специалистов, крайней формой неолиберализма, была практически взята на вооружение правительством Е. Гайдара.
Спустя несколько лет в целом ряде работ и докладов «монетаристская догма» и рекомендации МВФ стали подвергаться критике. Уже весной 1994 г. по инициативе американской стороны была создана группа из 15 человек, включающая Нобелевских лауреатов: Лоуренса Кляйна, Василия Леонтьева, Джеймса Тобина, Кеннета Эрроу. В сделанном группой заявлении говорилось о «необходимости внесения коренных изменений в стратегию российских реформ»[32]. Дж. Сакс, который в начале 90-х был советником по реформам у руководителей России, вынужден был признать: «Мы положили больного на операционный стол, разрезали грудную клетку, но у клиента обнаружилось совершенно иное анатомическое строение»[33]. Эксперты констатировали, что «шоковая терапия» была чрезмерно инфляционной, вызвала стагнацию, коллапс производства, деиндустриализацию значительной части региона[34]. Мильтон Фридмен, Нобелевский лауреат и создатель монетаристской теории при встрече с реформаторами в Москве отрицал допустимость применения модели МВФ в России и высказался примерно в таком духе: если дело обстоит иначе, я не монетарист[35].
Даже умеренные оппоненты проводимой стратегии и тактики реформ отмечали, что «в Россию пришел грубый, необузданный» вариант капитализма, который «без введения какого-либо контроля и сдерживания в виде конкуренции и государственного регулирования отнюдь не лучше старой централизованной плановой системы»[36].
Выбор в качестве модели крайней, примитивной формы рыночной экономики так и не заложил фундамент для перехода к современной капиталистической экономике.[37]
П. Реддавей считает, что крупномасштабная приватизация была осуществлена методами, которые, если не в теории, то на практике, игнорировали социальную справедливость. В результате значительная часть активов по дешевке была приобретена директорами бывших государственных предприятий, а также предпринимателями, вышедшими из теневой экономики и имевшими тесные связи с коррумпированной верхушкой. Особенно важными оказались события 1995 г., когда с помощью схемы кредитов под залог акций финансовым олигархам была дана возможность присвоить важнейшие государственные активы при минимальных или нулевых затратах.[38]
Указывалось также на непоследовательность реформ и отсутствие четких гарантий и условий реализации прав собственности, необходимость реформирования банковского сектора, пенсионной системы, создания действенного фондового рынка. Не были созданы предварительные условия для успешной приватизации, в том числе условия деловой (предпринимательской) культуры в стране[39].
Самое главное, что непродуманная (а может быть именно так и задуманная – прим. авт.) приватизация передала имущество по сути процветающей страны в руки коррумпированной политически мощной элиты.[40] Эту точку зрения разделяют многие другие зарубежные аналитики.
Финансовый кризис, разразившийся осенью 1998 года, поставил под серьезные сомнения действия МВФ в России. Начались дискуссии о реструктуризации МВФ. По мнению Дж. Стиглица, десятилетие переходного периода показало несостоятельность не только тех, кто консультировал Россию, но и самой неоклассической модели экономики.[41]
Согласно Стиглицу, набор необходимых инструментов и целей развития значительно шире того, что предлагалось Вашингтонским консенсусом. Целями развития являются повышение уровня жизни, в том числе улучшение систем здравоохранения и образования, сохранение природных ресурсов и окружающей среды, развитие демократии и участия в процессе принятия решений[42].
Таким образом, монетаристская стратегия, навязанная России МВФ, фактически привела к краху национальной экономики. В общественное сознание внедрялась мысль, что малейший шаг по линии эмиссии чреват гиперинфляцией. Вполне естественно, что в стране, пережившей гиперинфляцию, такие «рекомендации» ложились на благодатную почву. В итоге экономика рушилась от безденежья, импорт заполонял торгово-экономическое пространство. Когда же после 1998 г. Россия освободилась от монетарной доктрины, стали восполнять нехватку денег, в том числе и за счет эмиссии.
Отсюда возникает закономерный вопрос: действительно ли МВФ по отношению к России и другим развивающимся странам была так беспристрастна - как ей положено по статусу? Дж. Сакс - многолетний включенный наблюдатель деяний Фонда, высказался примерно так: «Откровенно говоря, МВФ слишком заботится об интересах Уолл-стрит»[43].
По мнению М. Голдмана, вместо быстрой ваучерной приватизации следовало направить усилия на стимулирование создания новых предприятий и формирование рынка с соответствующей инфраструктурой, отличающейся прозрачностью, наличием правил игры, нужных специалистов и хозяйственного законодательства[44].
В стране необходимо было создавать предпринимательский климат, стимулировать развитие мелкого и среднего бизнеса, устранить бюрократические преграды. Следовало (как например, в Польше или Китае) всячески содействовать формированию сектора новых предприятий, стимулировать частных предпринимателей, розничных и оптовых торговцев, фермеров, использовать все возможности для увеличения количества частных семейных ферм и малых предприятий, считает М. Голдман[45].
Все это требует совершенствования и упрощения регулирования, лицензирования, налоговой системы, обеспечения доступного кредита, создания сети по поддержке малого предпринимательства, программ обучения, инкубаторов бизнеса и т.п.[46]
Из всех ошибок МВФ, отмечает Стиглиц, наиболее трудно постижимой представляется его неспособность осознать взаимное влияние, которое оказывали друг на друга мероприятия, проводимые в разных странах. Ограничительная экономическая политика, осуществлявшаяся в одной стране, не только ввергала в депрессию ее саму, но и оказывала негативное воздействие на ее соседей. Продолжая выступать за такую политику, МВФ «усугублял распространение спада и заражал им одну страну за другой»[47].
Уязвимость концепции МВФ, основанной на рекомендациях Вашингтонского консенсуса, определялась в значительной степени и тем, что ею игнорировалась необходимость глубокой трансформации российского общества в качестве предпосылки успешности намечаемых экономических преобразований. В частности, для успешного развития необходимо пристальное внимание к социальной стабильности. Отсутствие такого внимания является убедительным признаком не только плохой социальной, но и плохой экономической политики тех должностных лиц, которые принимали важнейшие решения и определяли основные направления реформ.
В настоящее время мало у кого из ведущих экономистов в России и за рубежом остаются сомнения в том, что российская экономика стала жертвой некомпетентности экспертов МВФ, российского правительства и/или намеренных действий со стороны олигархических групп и международных финансовых спекулянтов (оценки вклада каждого фактора у исследователей различны). Кроме того, структурно деформированная экономика, унаследованная Россией от бывшего СССР, просто не могла сразу заработать по правилам рынка.
В наши дни условия вхождения России в мировой рынок достаточно жестко детерминированы ее сырьевой специализацией и периферийным положением по отношению к международным финансовым рынкам[48]. Последнее означает на практике низкую доступность финансовых ресурсов и неизбежность их массового вывоза за границу.
За последние 15 лет серьезно пострадала и репутация Фонда. Поэтому с 2000 года наблюдается тенденция снижения вмешательства Фонда во внутренние дела России и других стран. МВФ пытается определить свое место в современной системе международных экономических отношений и направляет свои усилия на предотвращение мирового финансового кризиса, угроза которого становится все более отчетлива на фоне роста мировых цен на энергоресурсы.
Основными тенденциями развития мировых финансовых рынков аналитики МВФ считают: процентные ставки, резкое падение доллара и терроризм. Из-за удерживания ФРС США рекордно низких процентных ставок инвесторы стали сильно рисковать, они ищут недооцененные активы, в результате чего могут появиться чудовищные финансовые пузыри. Причиной обвала доллара может стать требование инвесторов оплатить им риск владения американской валютой, что, в свою очередь, может быть спровоцировано терроризмом.
Однако в реальности угроза международного терроризма для мирового рынка капиталов не столь высока. Риск учетных ставок и их повышения в США имеет под собой другую основу - США вложили большое количество средств в неокупаемый проект сектора высоких технологий, поскольку достаточного спроса мировая экономика на такие продукты не предъявляет. Это легло серьезной нагрузкой на финансовую систему США.