Практически все государства Восточной Азии от России и Китая до Южной Кореи и Брунея рассматривают японо-американский союз как средство предотвращения развития Японии по пути превращения в мощную военную державу. При этом многие зарубежные обозреватели полагают, что даже имеющиеся формы американского контроля над военной политикой Токио не достаточно надежны, чтобы в полной мере исключить появление полностью несвязанной в военном отношении Японии.
Японские военные расходы остаются на довольно низком уровне относительно размеров ВНП страны, не превышая с 1991 г. 0,95% его величины. Однако по абсолютным размерам военных затрат – 35,94 млрд. долл. (на 1992 г.) Япония входила в шестерку стран мира с самым большим оборонным бюджетом, уступая только США, Франции, Германии, Великобритании и России (39,68 млрд. долл.). Американские эксперты признают, что “японская угроза” объективно выступает фактором нестабильности в азиатско-тихоокеанском районе уже только потому, что независимо от реальной мощи японских “сил самообороны” и их приспособленности для наступательных боевых действий “все соседи Японии, к сожалению, в той или иной степени озабочены потенциалом военной опасности со стороны Токио”[25].
При этом большинство специалистов избегает безосновательно обвинять Японию в экспансионистских амбициях. В расчет принимаются ее собственные естественные озабоченности, среди которых, например, британский ученый Р.Купер в первую очередь называет связанную с возможностью “движения событий в Китае в неблагоприятном направлении”. Если бы такой сценарий в самом деле стал осуществляться, полагает автор, японскому правительству просто пришлось бы “прибегнуть к защитной модернизации” своей военной политики.
Возможно, нет ничего удивительного в том, что несколько ободряюще звучащий для поборников “сильной Японии” вывод, приведенный выше, сошел с экрана компьютера, принадлежащего именно британскому эксперту. Судя по доступным нам публикациям, американские коллеги Р.Купера предпочитают выражаться по поводу перспектив наращивания японской военной мощи осторожнее.
Но в самом деле необычно, что ее благожелательные оценки могут звучать и со стороны Австралии - страны, подобно США, познавшей ударную силу японской военной машины на практике в годы второй мировой войны. И все же факт: Джеймс Ричардсон, профессор Австралийского национального университета, анализируя в одной из своих работ тему военных озабоченностей Токио в контексте необходимости укреплять международный режим нераспространения ядерного оружия, продвинулся к почти революционному для западной стратегической мысли выводу. Он заключил, что с учетом прочности демократической традиции в японской политике, даже если бы Япония в самом деле стала ядерной державой, “то считать это подрывом режима нераспространения не было бы необходимости”[26].
По всей видимости, радикализм австралийского коллеги пока не типичен. Но он отражает широту разброса мнений, которые существуют в мире по поводу будущего военной политики Токио и японо-американского стратегического партнерства. Расходясь в оценках и выводах, политологи многих стран в целом так или иначе фиксируют то, что, рискнув, можно было бы назвать моральным устареванием союза Японии и США в той форме, как он развивался в первые сорок пять лет своего существования. Нравится это или нет, есть основания ожидать, что ревизия двусторонних военно-политических отношений последует, и избегая опасной поспешности в практических действиях, надо все же обдумывать возможности для канализации процесса модернизации в русло умеренных изменений, которые позволили бы Японии играть искомую ей более заметную мирополитическую роль, оставаясь одновременно “плотно” включенной в систему достаточно конкретных и прочных международных обязательств. Стоит согласиться с мнением Т. Вилборна: ”Соединенным Штатам важно поддерживать любые предложения, которые, хочется верить, могут последовать от стран Северо-Восточной Азии для создания региональных структур, в рамках которых стратегические функции Японии удалось бы легализовать и одновременно ограничить”[27].
Появление китайского вызова потенциально тревожно для Японии так же, как и для США, по всей видимости, может отчасти обеспечить обеим державам тот синтезирующий стратегический интерес, вымывание которого вслед за распадом СССР подорвало моральную готовность Токио и Вашингтона крепить их стратегическое партнерство, не взирая на экономические трения. Во всяком случае, по мнению весьма квалифицированных обозревателей из Японского общества в Нью-Йорке, способность КНР подорвать устойчивость восточно-азиатской структуры “столь очевидна, что на практике для США и Японии вопрос состоит только в том, примут ли они этот вызов вместе или порознь”[28].
Глава 2. Экономические противоречия между Японией и США.
Объективности ради следует сказать, что алармистский подход к соперничеству двух гигантов мировой экономики - отнюдь не порождение бурных перемен конца XX века. Сто лет назад американский журнал «Арена» с тревогой писал, что «народы Запада столкнулись лицом к лицу с мощным восточным конкурентом в искусстве ведения войны, дипломатии, промышленности и торговли». Уже тогда прозорливые государственные мужи США в качестве главной причины будущих войн называли торговые споры и предрекали, что держава, господствующая на Тихом океане, станет доминирующей мировой державой.
Развернувшаяся в наши дни на огромном пространстве Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) трансформация межгосударственных связей, безусловно, в первую очередь затрагивает отношения между США и Японией. Однако по своему значению и реальным последствиям политико-экономические процессы в регионе выходят за рамки двусторонних отношений и относятся к разряду глобальных явлений. Достаточно отметить, что здесь состоялось не только «японское чудо», но и феномен «азиатских тигров» - Южной Кореи, Тайваня, Гонконга и Сингапура, которые за четверть века сумели выбиться в лидеры развивающихся стран. На марше находится другой гигант Азии и потенциальный конкурент промышленно развитых стран – Китай, опередивший по размеру ВВП Россию и фактически создающий свою сферу «восточноазиатского сопроцветания»[29]. В целом большинство стран и территорий АТР в результате высоких темпов развития на протяжении двух последних десятилетий вышли на авангардные позиции, а сам регион превратился в один из эпицентров мировой производственной и торговой активности. По некоторым оценкам, при сохранении нынешних тенденций экономического развития на начало грядущего столетия в странах этого региона будет проживать более 60% населения планеты, производиться 55% товаров, будет сконцентрировано более 40% промышленного производства и около 70% мировой торговли.
Основными величинами АТР в экономическом отношении по-прежнему являются США и Япония, на которые приходится 80% совокупного ВВП региона. Этот показатель за последнее время практически не менялся. Однако на его фоне происходят качественные сдвиги в концентрации производства и торговли в масштабах региона. При значительном отрыве от других тихоокеанских государств между США и Японией происходит быстрое изменение в соотношении сил в АТР. Так, в совокупном ВВП региона удельный вес США за десятилетие снизился с 70 до 50%, а Японии вырос с 14 до 30%. Одновременно обострились торгово-экономические противоречия между двумя странами[30].
Постоянно растущий дефицит торговли с Японией (66 млрд. долларов в текущем году) превратился в настоящий кошмар для Федеральной резервной системы США. Со времен президента Картера не было администрации, которая бы не предлагала Токио уладить все по-хорошему, пока у Вашингтона не лопнуло терпение и он не возьмется за дело сам, но уже по-плохому. Но всякий раз выходило так, что по-хорошему японцы не хотели, а по-плохому у американцев не получалось. Наконец, в январе 1995 г. на Вашингтонском саммите президент Клинтон и премьер-министр Японии Мураяма достигли соглашения о расширении доступа на японский финансовый рынок. Комментируя значение этого шага, министр финансов Японии Такемура подчеркнул, что данное соглашение является важным не только для японо-американских экономических отношений, но будет чрезвычайно полезным для процесса либерализации международных финансовых сделок. Американский министр торговли Браун в своих оценках пошел дальше, заявив, что он видит в этом соглашении добрый знак для продолжения переговоров о более широком доступе на японский автомобильный рынок. Однако, пока суд да дело, реальностью остается колоссальный торговый дефицит США, который, по оценкам «Бизнес уик», едва ли уменьшится в следующем году. Как же он образовался?
Если смотреть в корень, то определяющей причиной дисбаланса в американо-японской торговле является несовпадение стадий экономического развития обеих стран, в основе которых лежат принципиально различные подходы к достижению конечных результатов функционирования экономики. Иначе говоря, американская экономическая философия предусматривает в качестве главной задачи получение прибыли и рост потребления, а японская – получение прибыли, которая направляется на получение новой прибыли. Получается, что Америка больше потребляет, чем производит, а Япония больше производит, чем потребляет. Риторическими в этих обстоятельствах выглядят взаимные обвинения сторон в «неуступчивости», «коварстве», «непрактичности» и «привычке жить в долг».
В нынешних условиях, когда японская иена достигла рекордных высот относительно доллара, когда в Европе и США продолжается экономический спад, японские политики и бизнесмены все чаще задаются вопросом о целесообразности расширения сотрудничества с Западом. Японские радикалы призывают к тому, чтобы связать будущее своей страны с Азией и прекратить политику «преклонения» перед США. Самые крайние из них призывают правительства азиатских стран к союзу против США, которые, по их мнению, оказывают грубое давление на азиатов - от торговой политики до прав человека. В этом отношении весьма показателен опубликованный недавно антиамериканский трактат под названием «Япония, которая может сказать «нет», написанный членом японской Либерально-демократической партии Исихарой и премьер-министром Малайзии Мохамадом. Кстати, последний известен как ярый критик американской политики в регионе. Смысл этой гневной «филиппики» заключается в том, что в ней Японию призывают повернуться спиной к США и возвратиться к своим азиатским корням. Что примечательно, данный призыв к Японии обрести свое «новое», т.е. полностью азиатское лицо, был услышан и подхвачен некоторыми японскими государственными деятелями. Так, японский посол во Вьетнаме убеждал соседей Японии способствовать укреплению таких «чисто азиатских» ценностей, как дисциплина, прилежание и первенство групповых интересов над личными. Некоторые националисты делают упор на возрождение «Великой восточноазиатской сферы совместного процветания», под которой японские лидеры военного времени подразумевали свою империю, простиравшуюся от Маньчжурии до Индонезии[31].