Профессор Высшей школы путей сообщения П. Вельтс излагает основные идеи теории больших городов, возникшей лет десять назад и тесно связанной с теорией глобализации: концентрация финансовой деятельности в городах, их постепенное отторжение от промышленных видов деятельности и переключение на третичный - сферу услуг - и четвертичный - финансовый и информатизационный – секторы приводит, по мнению авторов новой теоретической концепции городов, к иной постановке вопроса о соотношении городской и негородской экономик. Традиционное для экономической науки противопоставление город-деревня становится все менее показательным, постепенно заменяется противопоставлением: городская экономика-территориальная экономика, то есть схемой, которую Ф. Бродель использовал для исследования европейской действительности времен первоначального (средневекового) капитализма.
Во-первых, большие города сконцентрировали в своих границах впечатляющую часть экономической активности. Производство товаров и услуг в одном только Токио вдвое превышает производство Бразилии, Чикаго сравним с Мексикой, а в самой Мексике половина ВВП создается в ее столице - Мехико. И такие примеры можно приводить до бесконечности.
Во-вторых, рост экономической и особенно финансовой мощи больших городов делает их самостоятельными актерами мировой экономической сцены, вступающими в прямые отношения друг с другом, минуя национальные власти. Образуются разнообразные связи сетевого типа, а сама экономика организуется в форме "архипелагов”, которые не обращают особого внимания на промежуточные зоны" (стр. 60).
В-третьих, архипелаго-сетевая организация экономической деятельности начинает подрывать основы пирамидальной ее организации, созданной в свое время национальными государствами и интегрировавшей в свои структуры автономные городские Цеховые объединения ремесленников. Сейчас идет обратный процесс, результатом которого является ослабление общенационального единства народных хозяйств.
Отмеченные процессы напрямую связаны с глобализацией в частности, с тем, что "глобализация делает экономический мир все более непредсказуемым и неопределенным". В непредсказуемом, вероятностном пространстве опасно водить огромные корабли национальных экономик. "Поэтому вполне логично, что возникает тенденция замены теплоходов флотилиями мелких судов: выводить часть производства за рамки фирмы, передавать его субподрядчикам, организовывать производство по сетевым схемам с изменяемой геометрией. В этом состоит парадокс современной экономики, которая одновременно стимулирует и усиление интеграции и дезинтеграцию. Предприятия уступают место "сетям добавленной стоимости", гибко меняющим свою конфигурацию с изменением условий экономической деятельности. Большие города облегчают такие перемены, выполняя роль своего рода коммутаторов, позволяющих легко комбинировать производственные цепочки" (стр. 61).
В конечном итоге любой процесс порождается и направляется людьми. Роль индивидов, личности в развитии глобальных эффектов рассматривает профессор Монреальского университета С. Пру. Его исходный тезис состоит в том, что глобализация - отнюдь не необратимый, неизбежный процесс, навязанный людям помимо их воли. Его развитие зависит от содержания и форм солидарности между людьми.
В настоящее время объяснение смысла глобализации зависит в основном от политических властей. Именно они создают нынешний образ глобализации как процесса неизбежного и заранее предначертанного. Поглощая мощный поток подобной идеологизированной информации, многие люди невольно приспосабливают к ней свои взгляды. И, тем не менее, все растущая часть населения мира начинает относиться к ней критически и даже использовать те же глобальные телекоммуникации для распространения своих особых взглядов на происходящие в мире изменения.
Возможность использовать процесс глобализации в интересах личности, гуманизировать его в наши дни сочетается с кризисом классовых, прежде всего марксистских, схем социальной солидарности. Наряду с классовой солидарностью появились другие ее формы. Носителями новых идеологий выступают сейчас не столько интеллигенты, сколько средства массовой информации. "Наша гипотеза, - пишет С. Пру, ~ состоит в том, что именно масс-медиа, рассматриваемые как вездесущее информационное окружение, заменили интеллигенцию в определении ценностей для молодых поколений, живущих в нынешнем глобализованном контексте" (стр. 64).
На этой основе вполне могут возникнуть новые формы солидарности, которые объединят трудящихся Севера с беднейшими слоями населения южных регионов планеты. Разве не может так случиться, что "одной из альтернативных форм гражданского сопротивления глобализации в планетарном масштабе станет появление по всему миру разрозненных сетей новой "экономики солидарности", ориентированной на поддержку бедных усилиями самих бедных"? (стр. 64). Автор приводит примеры уже возникших международных телекоммуникационных сетей, организованных отдельными неправительственными учреждениями и общественными движениями, и призывает следить за их дальнейшем развитием, способным в принципе реализовать когда-нибудь утопию "общепланетарного гражданства".
Любой новый раздел какой-либо научной дисциплины подвергается внимательному и в высшей степени критическому рассмотрению в кругах специалистов. Неудивительно, что экономическая глобалистика, зародившаяся немногим более одного десятилетия назад, стала объектом острых споров. Они тем более легко зарождаются и долго длятся, что сам объект исследования выходит за рамки одной научной дисциплины. В данном случае столкнулись интересы представителей почти всех общественных наук, оперирующих, как уже отмечалось, разной научной методикой.
Значительная часть споров идет не о том, есть ли глобализация или нет, а носит уточняющий характер, продиктована желанием принять во внимание сразу все аспекты данного феномена. Другая особенность дискуссий состоит в стремлении нарисовать объемный портрет глобализации со всеми ее противоречиями и потенциальными - желательными или нежелательными - последствиями.
Из противоречий на первый план выдвигается старая проблема разрыва между частной экономической деятельностью и ее социальными последствиями. С формальной точки зрения глобализация - это своеобразный возврат к рыночной конкуренции, которую капитализм уже один раз в своей истории внедрял в каждой отдельно взятой стране. "Возможно, мы находимся в ситуации европейского национального капитализма начала XIX века, - пишет С. Хофман, - до того, как государства начали его регулировать и говорить, что даже озабоченный прибылями капиталист должен время от времени заниматься своими рабочими, обеспечивать им известный уровень социальной защиты, некоторый минимально необходимый уровень заработной платы. Ничего подобного в глобальном измерении пока нет" (стр. 77).
В то же время рыночный капитализм продемонстрировал полную глухоту к человеческому (социальному) аспекту своей деятельности. Появились "резервные" армии безработных, городские трущобы, нищенствующие слои населения. Озабоченное экономической и политической стабильностью буржуазное государство вынуждено было ограничить аппетиты рыцарей бесконтрольной наживы. Под давлением развившегося социалистического движения и рабочих профсоюзов были приняты законы о найме и увольнении лиц наемного труда, создана система социальной защиты и социального обеспечения, введена минимальная заработная плата и т.п.
На более поздних этапах государство стало вмешиваться в сам процесс капиталистического воспроизводства. И вот теперь в конце XX столетия под предлогом повышения эффективности производства глобализация потенциально несет с собой угрозу демонтажа всей созданной над рынком социальной и административной надстройки. Многие считают, что в перспективе это приведет к новому обострению властных отношений, на этот раз в планетарном масштабе, к дестабилизации общественной жизни. Повсеместный рост степени неравенства в доходах, расширение границ нищеты в самых процветающих странах мира ("каждый пятый американский подросток растет в нищете, без необходимой ему одежды, без крыши над головой и достаточного питания", - утверждает Р. Рич) общественность связывает с развитием процессов глобализации. Дискуссия о возможности регулирования глобальной стихии - прямое следствие таких настроений.
Развитием той же темы противоречий является спор о реальной роли национальных государств в эпоху глобализации и о возможности создания единой мировой политической системы. Однако нужно очень осторожно подходить к вопросу об уходе с мировой экономической арены национальных государств. Если и происходит ограничение их международных функций, то делается это по доброй воле самих национальных государств, изъявляемой, как правило, в рамках международных или региональных организаций. В этом смысле сам процесс глобализации можно рассматривать как порожденный нормальным процессом межгосударственнoгo урегулирования международных отношений, поиска взаимоприемлемых компромиссов.
Даже ведущая роль США в этом процессе, по мнению Хофмана, не может рассматриваться как империалистическое навязывание своей воли всем остальным учасникам глобальной игры. После окончания холодной войны общественность США стала неодобрительно относиться к участию своей страны в санкциях против того или иного государства. И поэтому, "когда американские официальные лица могут позволить себе быть откровенными, они прямо говорят, что основная причина сохранения НАТО при отсутствии общего врага заключается просто-напросто в том, что европейцы некомпетентны, разобщены и бессильны, и, если их оставить одних, они могут наделать ошибок, исправлять которые придется американцам" (стр. 78).