Атлантизм – организационный принцип американской послевоенной политики в отношении Европы – был основан на политической зависимости Европы. НАТО – ось американского послевоенного контроля – был инструментом, управляющим американским силовым проникновением в Европу. Главной целью послевоенной стратегии США было не допустить превращения Европы в будущего экономического соперника, т.к. соперник в экономике, скорее всего, станет соперником и в политике. Американские национальные интересы требовали препятствования Континентальному объединению. Политический атлантизм видел в НАТО столп американского господства и инструмент силового управления европейским геополитическим пространством.
За всей пышной риторикой о НАТО и трансатлантическом партнерстве стоял, как правило, простой факт: американская политика в Европе не преследовала никакой иной цели, кроме её же, Америки, господства. Европа вышла из войны с совершенно расстроенной экономикой, и экономическая разруха, возникшая в ходе войны, не могла быть в скором времени устранена. Все страны Европы нуждались в товарах широкого потребления, в промышленном и транспортном оборудовании и т. д. Такая обстановка открывала перед американским монополистическим капиталом перспективу громадных доставок товаров и импорта капитала в эти страны, что позволило бы ему внедриться в их народное хозяйство.
Европеанисты смотрели на атлантистскую систему, построенную на американской гегемонии, как на переходную конструкцию, рожденную исключительно европейской слабостью, которая будет изменена, если не отброшена, как только слабость пройдет. Подразумевалось, что Европа не вечно будет в подчинении.
В Европе осуществлялась активная политическая и дипломатическая деятельность по нормализации и улучшению международной ситуации, велись активные консультации по формированию общеевропейских институтов международных отношений, признанию незыблемости послевоенных государственных границ, осуществлению военной разрядки между НАТО и Организацией Варшавского Договора (ОВД).
Таким же важным и действенным шагом стали подготовка и проведение общеевропейского форума по выработке концепций мирного сосуществования стран с различным общественным строем, создание новой системы европейской безопасности. Венцом этих действий стало подписание Заключительного Акта по безопасности и сотрудничеству в Европе (1975г.).
Начало поиска решения проблемы вооружений пришлось на 70-е гг., когда объединенный экономический потенциал стран корпоративно-либеральной Западной Европы позволил им предпринять действенные шаги по усилению своей роли по вопросам безопасности в регионе. Начался длительный процесс постепенного возврата политической субъектности Западной Европы, ее попыток обрести автономность в военно-политических структурах Запада. Успех западноевропейских инициатив был тем более достижим по мере того, как начинали разниться экономические платформы США и ЕС: в результате финансового краха 1971-1973 гг. общественно-производственные отношения в США начали отход от корпоративного либерализма 30-40-х гг. в сторону неолиберализма с его развитием банковско-нефтяного капитала и высокотехнологичных производств, в то время как Западная Европа все еще стояла на позициях корпоративного либерализма, развивая крупную тяжелую промышленность с упором на внутренний рынок ЕЭС. Западноевропейские инициативы включили в себя начало переговоров по ВССВС (Взаимные сбалансированные сокращения вооруженных сил), создание Европейского политического сотрудничества в рамках ЕС, создание Группы ядерного планирования в рамках НАТО и, наконец, многосторонние переговоры, приведшие к появлению Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) – общеевропейской организации безопасности.
В сложных условиях блокового противостояния СБСЕ стало постоянным каналом взаимного общения между представителями Востока и Запада, при этом внеся элемент многосторонности в биполярный мир. Такого механизма общеевропейских переговоров и сотрудничества никогда ранее не было. Именно СБСЕ положило начало тому, что сегодня именуется общеевропейским процессом, став интегральным элементом системы европейской безопасности позднего этапа холодной войны.
2.2 Евроатлантизм в условиях исчезновение мировой биполярности
Расширение НАТО на Западе с самого начала рассматривалось в трех ракурсах:
расширение «миссии» (т.е. целей альянса, зафиксированных в Североатлантическом договоре как чисто оборонительные);
расширение «зоны ответственности»;
расширение состава.
Под расширением миссии альянса с самого начала понималась возможность участия сил НАТО в миротворческих операциях.
До начала 1990-х годов среди союзников не было консенсуса по вопросу о допустимости выхода за рамки Вашингтонского договора 1949 г., к тому же Стратегическая концепция, принятая одним из саммитов альянса, ограничивала пространство маневра, поскольку гласила, что «ни одно из вооружений альянса никогда не будет применено с иной целью, нежели самооборона». Нейтрализации возражений отдельных участников альянса против расширения миссии способствовали решения СБСЕ (1992 г.) и СБ ООН (1994 г.) по Югославии, принятые в том числе и при поддержке России и санкционировавшие применение сил альянса за пределами его зоны ответственности в осуществлении не свойственных ему прежде задач. Эти события укрепили позиции радикальных сторонников экспансии в руководстве ведущих натовских держав, что, в свою очередь, в перспективе дало им возможность действовать за пределами официальной миссии и зоны ответственности альянса явочным порядком, не ожидая решений иных международных организаций.
Кризис евроатлантизма в начале 90-х годов прошлого века привел к расширению НАТО. Рассмотрим вероятные причины кризиса.
1. Кризис идентичности альянса и угроза его единству в начале 1990-х годов.
Поворот советской внешней политики на 180 градусов, развитие системы соглашений по контролю над вооружениями, а затем и исчезновение одного из полюсов биполярной системы привели к тому, что исходная миссия НАТО, зафиксированная в Вашингтонском договоре 1949 г., – коллективная защита от внешней угрозы – перестала оправдывать существование альянса. НАТО все больше рассматривалась как инструмент поддержания американского военного присутствия в Европе, необходимость которого подвергалась сомнению влиятельными политическими силами во Франции, Германии, Италии и самих США. В начале 1990-х годов усилия, прежде всего Франции, по формированию западноевропейской оборонной идентичности на основе ЗЕС (западноевропейского союза) и франко-германского военного корпуса, казалось, создавали реальную альтернативу НАТО. Одновременно Париж и ряд других столиц стран-членов НАТО настаивали на назначении представителя группы средиземноморских стран командующим южным флангом вооруженных сил альянса (вместо американца). Неспособность администрации Дж. Буша предложить новую стратегию развития альянса ослабляла ее авторитет в Североатлантическом совете, в котором складывалось неблагоприятное для Вашингтона и Лондона соотношение сил. Создавалось впечатление, что НАТО как бюрократический институт и сообщество военно-политических элит оказалась под угрозой тихого отмирания или распада на полусамостоятельные единицы. В этой обстановке нестабильность посткоммунистического пространства и стремление проамерикански настроенных правительств Центральной и Восточной Европы к вступлению в альянс давали сторонникам сохранения военного присутствия США в Европе и брюссельским чиновникам последнюю возможность оказаться востребованными историей, а заодно изменить конфигурацию сил в альянсе в свою пользу. С этой точки зрения расширение НАТО рассматривается как альтернатива смерти НАТО.
2. Противоречия по стратегическим вопросам внешней политики внутри американского общества.
Среди частных проявлений общего кризиса внешнеполитической и оборонной идентичности западного мира, вызванного исчезновением противника, нарастание разногласий внутри американской элиты было, пожалуй, наиболее знаменательным и чреватым серьезными последствиями для всей конструкции евроатлантизма. При этом наиболее далеко идущая стратегическая альтернатива статус-кво была связана с подъемом неоизоляционистских настроений в элите и в обществе. Неоизоляционисты и близкие им по духу силы выступали против участия американских войск в каких-либо операциях, в особенности многосторонних, если они не связаны непосредственно с защитой национальных интересов, за сведение к необходимому минимуму и, во всяком случае, нерасширение союзнических обязательств, в особенности в Европе и на Ближнем Востоке.
3. Дефицит легитимности нового общественного строя в странах Центральной и Восточной Европы.
Экономические и социальные потрясения 1990-1993 гг., связанные с использованием методов шоковой терапии, привели к поражению правых реформаторских правительств на парламентских выборах в Венгрии и Польше. Между тем Европейский Союз был явно не готов идти на экономические жертвы ради интеграции т.н. «бедных родственников». Прежний «железный занавес» плавно превращался в экономический водораздел между богатыми и бедными европейцами. Именно внутренняя системная нестабильность, порожденная историческими причинами, периферийным статусом в мировой системе и ожиданиями экономических чудес в связи с реформами, а отнюдь не «имперский синдром» России, стали источником угроз, подтолкнувших элиты этих стран (как, кстати, и российских политиков) к сближению с НАТО. Лидеры восточноевропейских общин воспользовались идеалистическим восприятием революций 1989 г. для повышения своего статуса в американской политике. Принятие США союзнических обязательств по отношению к восточноевропейцам должно было стать институциональной гарантией сохранения и упрочения этого статуса.