По слухам, гулявшим среди марокканцев, Бенаисса, сославшись на ночное время, просто отказался говорить с Паласио, предложив ей перезвонить утром. Одно только существование подобной версии показало, что действия творцов марокканской внешней политики были далеко неоднозначно восприняты населением при том, что официальная пропаганда твердила о «всенародном одобрении» действий Рабата.
Согласно американским источникам в Рабате, всю ночь с 16 на 17 июля Бенаисса все же провел в посольстве США в Рабате, откуда он вел переговоры с Паласио. Впрочем, если наложить все версии одна на другую и отбросить лишнее, нетрудно заметить довольно целостную картину происшедшего.
Официальный Рабат расценил высадку испанских войск на Лейле (Перехиле) как «агрессию, эквивалентную объявлению войны». И это при том, что всерьез в Марокко никто воевать с Испанией явно не собирался. Простое сравнение боевых потенциалов армий двух стран в случае перехода конфликта в военную фазу было явно не в пользу марокканцев, поскольку боевая мощь испанских ВМС и ВВС просто несравнима с аналогичными составляющими марокканских вооруженных сил. Тем не менее это обстоятельство не помешало некоторым «горячим головам» заговорить о необходимости организации нового «Зеленого марша» (невооруженный поход марокканцев на Западную Сахару, на сей раз – на испанские анклавы. Новый «Зеленый марш» – это, пожалуй, единственное оружие, которое могут противопоставить марокканцы испанским фрегатам и истребителям, и это хорошо понимают в обеих столицах.
20 июля наступила развязка конфликта. В тот день благодаря посредничеству США конфликтующие стороны согласились восстановить демилитаризованный статус острова. Это стало возможным лишь после трех телефонных разговоров между госсекретарем США и королем Марокко. Сразу после достижения соглашения испанцы тут же, без лишнего шума, оставили остров.
22 июля конфликтующие стороны подтвердили, что будут придерживаться соглашения об урегулировании кризиса вокруг острова Лейла (Перехиль), заключенного двумя днями ранее при посредничестве США. Тем самым формально был погашен пусть и бескровный, но первый конфликт XXI-го века, в который оказалась втянутой европейская страна.
В распространенном в тот день в Рабате совместном коммюнике по итогам краткого визита в марокканскую столицу главы МИД Испании Аны Паласио и состоявшихся там переговоров с министром иностранных дел и сотрудничества Марокко Мохаммедом Бенаиссой подчеркивалось, что стороны обязались уважать (демилитаризованный) статус острова, как это было «до июля 2002 года» и как это обусловлено с госсекретарем США Колином Пауэллом 20 июля 2002 г. Они обязались вести дела «в этой области» в дальнейшем так, чтобы «не наносить ущерба их позициям относительно статуса острова». Отдельно подчеркивалось, что Мадрид и Рабат будут придерживаться этого соглашения добровольно. Они также договорились продолжить диалог. С этой целью главы МИД двух стран планировали встретиться в Мадриде в сентябре 2002 года (10, 22.07.2002).
Тут же выяснилось, что стороны по-разному «читают» соглашение, которое было достигнуто госсекретарем США с каждой из них. Так, еще до объявления о выработке соглашения Рабат категорически опроверг информацию, согласно которой он якобы обязался не возвращаться на остров после вывода оттуда испанских войск. Да и позднее он так отчетливо и не высказался, будет ли им уважаться демилитаризованный статус острова. Со своей стороны Мадрид рассчитывает на то, что К.Пауэлл до конца сыграет роль гаранта выполнения соглашения. Испания сразу же дала понять, что на предстоящих переговорах она никоим образом не позволит обсуждать проблему анклавов.
Кризис вокруг Лейлы (Перехиля) вызвал многочисленные отклики в мире. Испанию поддержали Евросоюз и НАТО, Марокко заручилось поддержкой Лиги арабских государств, Организации Исламская конференция и Союза арабского Магриба. Впрочем, можно ли было вообще говорить о поддержке последних трех организаций? Ведь хорошо известно, что решения в них принимаются на основе консенсуса. Но также не секрет, что член этих организаций – Алжир однозначно осудил высадку марокканских солдат на острове.
23 сентября 2002 г. в Мадриде должна была состояться встреча между главами МИД Испании и Марокко. Испания не скрывала, что первым делом хотела бы обсудить вопрос возвращения послов. Одновременно категорически отвергалась сама постановка вопроса об анклавах. Согласно А.Паласио, статус этих двух городов «никогда не обсуждался ни на одном форуме по деколонизации, потому что они никогда не были колониями». Она подчеркнула, что «Сеута и Мелилья – такие же испанские города, как Уэска» – город, находящийся на севере Испании. По логике министра, нахождение двух испанских городов в Африке – такая же «географическая исключительность», как в случаях с Калининградом, Гавайями или Стамбулом (1, 07.09.2002).
Со своей стороны Марокко имеет диаметрально противоположный взгляд на эту проблему. Более того, за 9 дней до встречи М.Бенаисса с трибуны Генеральной ассамблеи ООН вновь потребовал передачи Сеуты и Мелильи под марокканскую юрисдикцию, в очередной раз назвав их «оккупированными» городами. «Восстановление территориальной целостности Марокко является абсолютным приоритетом для короля Мохаммеда VI и всего марокканского народа», – заявил он. В итоге встреча, которую так ждали, просто не состоялась.
Можно даже констатировать, что Рабат приложил для этого максимум усилий. И это при том, что всего за день до встречи все, казалось, шло по плану. «Для Испании и Марокко настал момент установить отношения более реалистичные, откровенные и ответственные. Легендарное испано-марокканское братство – вещь вполне реальная», – заявил 22 сентября А.Юсуфи в интервью одной из испанских газет (6, 22.09.2002). Однако в очередной раз подтвердилось, что премьер не имеет ни малейшего отношения к реальной внешней политике королевства. На ее творцов не оказал никакого влияния и распространенный 20 сентября манифест, который подписали около 150 деятелей культуры и науки из Марокко и Испании. В нем они призвали к диалогу между двумя странами. «Испания и Марокко должны преодолеть существующие между ними противоречия и найти решения всех проблем путем диалога, – отмечалось, в частности, в документе. – Вместе мы требуем от наших правительств, чтобы они наладили диалог и через него пришли к новым соглашениям, которые заменят язык столкновений и угроз языком согласия» (4, 20.09.2002).
Подводя первые итоги, можно смело констатировать, что конфликт далек от завершения. Подтверждение тому – события, которые произошли уже в сентябре 2002 г., когда Рабат обвинил Мадрид в совершении якобы многочисленных нарушений его морского (61 случай со времени июльского кризиса) и воздушного (26 случаев) пространства и на основании этого явно надуманного предлога отказался от участия во встрече глав МИД двух стран в Мадриде. Почему надуманного? Ответ на этот вопрос крайне прост. Дело в том, что прилегающие к анклавам несколько островов, на которых дислоцируются небольшие испанские гарнизоны, из-за их географической близости к марокканскому побережью формально находятся в марокканских территориальных водах. Их снабжение осуществляется либо по воздуху, либо морским путем. Отсюда и «многочисленные» нарушения марокканского морского и воздушного пространства. Но так было всегда, и ранее подобная ситуация никоим образом не будоражила Рабат.
Кстати, по утверждениям Рабата, он располагает «неопровержимыми» доказательствами нарушений своей границы. Однако есть все основания полагать, что Марокко мягко говоря лукавит. В последнем случае, который формально «переполнил чашу терпения» марокканцев, они сначала утверждали, что испанский военный вертолет якобы совершил посадку на Лейле (Перехиле). Когда Испания категорически опровергла эту информацию, оказалось, что посадки на острове не было вообще, а воздушное пространство Марокко нарушил вовсе не военный вертолет, а частный испанский самолет, нанятый одной из телекомпаний.
Столкнувшись с подобным нежеланием вести диалог, Мадрид в лице А. Паласио тут же заявил, что не изменит своей позиции по западносахарскому вопросу лишь только для того, чтобы улучшить отношения с Рабатом. «Сахара не является разменной монетой и ни в коем случае не будет таковой только для того, чтобы улучшить наши отношения с Марокко», – подчеркнула она (4, 26.09.2002).
В целом Мадрид пока добился того, что хотел. Демилитаризованный статус острова восстановлен. Надолго ли? Понятно, что Рабат в международном плане больше потерял, нежели выиграл. Однако создается впечатление, что Рабату конфликт был просто необходим для «внутреннего потребления», и в таком качестве будет использоваться и в ближайшем будущем. Во-первых, напряжение позволяет держать внутреннюю ситуацию в стране в управляемой фазе и даже манипулировать этой ситуацией в достаточно широких рамках. Во-вторых, даже в случае, если обстановка начнет выходить из-под контроля (это может произойти в случае социального взрыва в какой-либо форме), конфликт позволяет переключить энергию масс на внешнего противника, отведя тем самым угрозу от режима. Это становится особенно актуальным после того, как по итогам состоявшихся 27 сентября парламентских выборов исламисты из легально действующей Партии справедливости и развития (ПСР) стали третьей по влиянию партией страны. При этом хорошо известно, что она не является самой сильной по воздействию в исламистском движении в Марокко. В-третьих, столкновение интересов двух стран позволяет привлечь в той или иной степени международное внимание к Рабату, который в последнее время по ряду причин чувствовал себя несколько обделенным в этом отношении и хотел бы определенного самоутверждения. А значит, кризис может вновь в любой момент перейти в активную фазу со всеми вытекающими отсюда последствиями. Причем на этот раз он может развернуться не вокруг забытого всеми острова, а вокруг Сеуты и Мелильи.