Приходится разрешать противоречие между правовыми установками центра и требованиями региональных условий и обстоятельств, которые складывались веками. Регионы Северного Кавказа в этом плане, повторяем, весьма противоречивы. Отсюда местный закон, скажем, о земле, ее недрах, предприятиях, должен выступать как более конкретное выражение требований федеральных установлений. Говоря иначе, в каждом отдельном субъекте округа закон о собственности является особой, более содержательной формой реализации общих установок. Эта конкретность достигается за счет учета местных условий. В России это творчество облегчается тем, что федеральное законодательство настолько абстрактно, что местным правоведам в вопросе о собственности можно творить все, что им взбредет в голову. В данном русле беспредела стала работать мысль законотворцев субъектов России.
Это одна из причин, что на Северном Кавказе в области отношений собственности творится полный произвол и анархия. Так, в республике Чечня в свое время формы рабства и крепостничества настолько глубоко привились, что их искоренять пришлось огнем и мечом. Искоренять варварство еще более дикими способами, именуя этот процесс наведением конституционного порядка. Но, спрашивается, какой же это конституционный порядок, когда та же Конституция РФ в вопросе о собственности отделывается весьма туманными суждениями, открывая «зеленую» улицу для политико-экономического произвола? Если закон о собственности лишен необходимой разумности, то, естественно, трудно ожидать на практике утверждения цивилизованных отношений собственности. Ведь характер собственности на средства производства являются главным критерием цивилизованности любого общества, его образа жизни.
Северному Кавказу – цивилизованные формы собственности.
Однако напрашивается вопрос: какой тип собственности на средства производства, больше всего возможен и приемлем для Южного федерального округа? Какие на этот счет существуют условия и предпосылки? И стоит ли в данном моменте идти слепо за установлениями, навязанными «реформаторами» из федерального центра? Даже студенты неюридического профиля отвечают, что в России, особенно в северокавказском регионе, возможны только два противоположных друг другу типа собственности. Естественно, собственности на источники жизненных благ общества.
Первый – собственность, основанная на наемном труде. Это частнокапиталистический тип. Исторически он отрицает самого себя. У него нет будущего, о чем свидетельствуют процессы, происходящие в ряде цивилизованных стран мира. Второй – собственность, основанная на личном труде владельцев средств производства. Это цивилизованный тип собственности. Здесь каждый трудящийся гражданин (civilis) является владельцем или совладельцем того предприятия, где он трудится. Разновидности второго типа собственности весьма многообразны и значительно богаче, подвижнее, чем частнокапиталистической формы. Они широко и активно утверждаются в современном мире. Имеются они и в России. Но трудности их бытия состоят в том, что они вынуждены работать в условиях не цивилизованного, а дикого, грабительского рынка. В России утвердился именно этот тип рыночных отношений.
На северокавказье цивилизованные формы собственности, став доминирующими, опосредуют, вынудят функционировать по их законам и те формы, которые основаны на наемном труде. Попытки привить здесь стихию частнокапиталистических отношений, как в прошлую, так и в современную эпоху превращались в кровавые трагедии. Так, например, земельная реформа, проводимая П. Столыпиным в начале ХХ века, привела к смерти десятки тысяч крестьян. Вторая же попытка, предпринятая в конце этого же столетия, показала свою полную несостоятельность не только на селе, но и в городе, не только в аграрном секторе, но и в сфере промышленного производства.
Политико-экономическое невежество – трагедия Северокавказья
Дикая, точнее, как подчеркивается в ряде публикаций, мародерская приватизация породила самую настоящую войну, пожарища которой никак не затухают. Крайне уязвимым в этом отношении местом, как известно, явилась многострадальная Ичкерия. Не рабочие и крестьяне, врачи и учителя инициировали и развязали эту кровавую бойню. Основной ее источник – высшая федеральная власть. Фанатично стремясь к власти, Б.Ельцин сформулировал лозунг: берите суверенитета, сколько проглотите. Это – самый невежественный призыв, какие знала Россия за всю свою историю!
Надо понимать, что этот призыв был обращен не к трудящимся, не к рядовым гражданам, а к разночинной госбюрократии и теневого капитала, учуявшего возможность во много крат умножить свои накопления. «Прелесть» и выгоду этого лозунга в первую очередь услышала и поняла местная номенклатура, выросшая и сформировавшаяся в структурах КПСС и ВЛКСМ. Так, в Чечне, опасаясь (не без основания!), что основное богатство, например, нефть и нефтеперерабатывающие заводы, добыча редких металлов, курортные зоны со всем их сервисом и т.п. отойдет под ведение нуворишей из Москвы, эта номенклатура, прибегая к услугам криминального и зарубежного капитала и прикрываясь лозунгом суверенитета, пошла на открытую конфронтацию. Идейным оружием (для оболванивания своих граждан) она избрала самый реакционный национализм. Была сформирована почва для преступных действий международных террористов, которые не замедлили тут же воспользоваться этими условиями.
Известно, что национализм был и остается важнейшим идеологическим оружием всех форм капитала, особенно криминального, каким богата Россия, ее Южный федеральный регион. Национализм многолик и весьма амбициозен. Он не останавливается ни перед какой формой терроризма, что проявилось в самой трагической форме в Беслане и 11 сентября в США. Им «болеет» ряд политиков северокавказского региона. Прав мэр г. Ростова-на-Дону М. Чернышев (а он не только мэр, но и вице-президент Ассоциации городов Юга России, доктор наук и пр.), когда он в своих предвыборных выступлениях отмечает, что “национализм и сепаратизм, терроризм, амбиции некоторых региональных лидеров – все это бросает семена недоверия, обиды, несправедливости. Если дать таким семенам прорасти, то это неминуемо приведет к ситуации, когда на Ростов падет тень “имперского” города” [4]. На Ростов может упасть имперская тень в том случае, когда он, став столицей Южного федерального округа, будет, как и раньше, формально, бездумно копировать и насаждать антицивилизованные формы политико-экономических отношений. Эта “слепота” оборачивается большой трагедией. Правовые предпосылки для такой трагедии уже созданы, хотя кое-кому они кажутся абстрактной мелочью.
В орбиту драматических событий на Северном Кавказе, как и по всей России, были вовлечены определенные слои интеллигенции. Некоторая их часть искренне поверила в разумность происходящей “революции” и пыталась влиять на ход текущих событий. Но сами эти события развивались так, что их захлестнула волна мародерской приватизации. Поверив в идею, что стихия рыночных отношений приведет к процветанию, многие из интеллигентов, убедившись в иллюзорности своих представлений и, пользуясь обстановкой, сами стали на криминальный путь, стали сколачивать, попирая закон и совесть, собственный капитал. Все шло по Марксу: бытие определяет сознание.
В принципе в севернокавказском регионе интеллигенция весьма богата силой духа, содержанием и логикой своего ума. Но она разобщена. Разобщена не только организационно, но и в своих представлениях о способах разрешения противоречий, сложившихся в данном регионе. Разобщена даже в понимании сути политико-экономических отношений, насаждаемых в Южном регионе. Многие не только законодатели, но и работники прочих форм интеллектуального труда, поддерживая идею частной собственности, испытывают трудности в определении данной категории. Стало быть, путаются также в понимании, что есть общественные, коллективные, т.е. цивилизованные формы собственности. А известно, как аукнется в теории, так и отзовется на практике.
В силу отсутствия должного политико-экономического образования многим из интеллигентов властных и прочих структур трудно понять, что, во-первых, категория частной собственности распространяется не на все движимое и недвижимое имущество, а только на предприятия и учреждения, производящие или создающие материальные и духовные блага и услуги. Во-вторых, частная собственность означает классовое или, говоря иначе, сословное отношение, где одна часть общества (общины, кооператива, АО и т.п.) является владельцами этих средств, а другая, преобладающая, есть наемники, батраки, а то и хуже – рабы. Субьектами частной собственности могут быть как отдельные лица или группы индивидов, так и государство в целом, в т.ч. и местные органы власти.
Эта слабость понимания отношений собственности сказалась и на содержании концепции экономического развития Южного округа. Ее авторы абстрагировались от оценки состояния политико-экономических отношений, сложившихся на Юге России. Прежде всего умалчивают об основных противоречиях этой области отношений, а значит и способов их разрешения. Даже не указывается, какому типу собственности отдается предпочтение и как следует сочетать частнокапиталистические и цивилизованные его формы и разновидности. А это предпочтение, если исходить не из чисто конъюнктурных интересов, а из объективно складывающихся в современном мире тенденций и стремлений людей труда, необходимо отдавать цивилизованным формам собственности.
Частная собственность – тупик для Северного Кавказа
Главной целью частнособственнического капитала является накопление и умножение своего состояния. Накопления любым способом. Даже путем отрицания норм права, если они стоят на этом пути. Многие дипломированные политики, видимо, забыли очень меткую на этот счет характеристику, данную еще в ХIX веке английским экономистом Т.Дж.Даннингом и цитируемую К. Марксом в “Капитале”. “Капитал, - пишет он, - избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда. Капитал боится отсутствия прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы” [5.Т.23.С.770]. Эта оценка абсолютно точна для утверждающихся форм капитала в России, который, как и полтора века назад, говоря словами Маркса, источает кровь и грязь из всех своих пор, с головы до пят. Особенно верна эта оценка для событий на Северном Кавказе. Трагедия в Беслане обладает этой основой.