Условия, на которых иностранные компании допускались к поискам и эксплуатации нефти в арабском регионе во второй половине 60-х и в 70-е годы, в корне изменились по сравнению с основными принципами, лежавшими в основе старых концессионных договоров. В частности, курс, проводимый Саудовской Аравией, а вслед за ней ОАЭ и Катаром, по отношению к иностранному капиталу, дал им возможность полностью контролировать деятельность новых концессионеров.
Так, компания «Петромин», получив концессию на все перспективные площади в Саудовской Аравии, передала их иностранным компаниям на условиях генерального подряда для проведения геолого-разведочных работ на срок от двух до трех лет, который мог быть продлен еще на 2–3 года. Компании финансировали разведку нефти, получая право беспошлинного ввоза необходимого оборудования, материалов и т.д. В случае успеха они получали концессию на открытое месторождение на срок до 30 лет и образовывали смешанную с «Петромином» компанию, где последний мог иметь по своему усмотрению от 30% до 50% акций и 50% голосов в правлении. Оплата этой доли акций производилась добытой нефтью. Новая компания-оператор финансировалась путем отчисления ей 30% чистого дохода от добычи. Платежи за аренду (роялти) прогрессивно возрастали в течение всего срока. Подоходный налог выплачивался правительству со всех операций: продажи сырой нефти, переработки, транспортировки и сбыта, проводимых как внутри страны, так и за ее пределами. Новая компания-оператор должна была перерабатывать внутри страны не менее 50% годовой добычи нефти и брала на себя обязательства по подготовке национальных кадров.
Первое эталонное соглашение такого рода, положившее начало серии подобных контрактов как в Саудовской Аравии, так и в районе Персидского залива в целом, было заключено «Петромином» с французской компанией «Сосьете оксилери де ла режи отоном дю петроль» (АОКСИРАП) 4 апреля 1965 г.
Национальная нефтяная компания Абу-Даби координировала всю работу по заключению контрактов с иностранными компаниями на проведение разведочных работ и являлась их потенциальным партнером в случае организации добычи на открытых ими месторождениях. Условия, на которых предоставлялось право ведения разведки, были в целом аналогичны описанным выше.
В Катаре деятельность всех новых компаний и обществ, оперирующих в нефтяной промышленности, была подчинена Национальной компании по развитию нефтяных ресурсов (НОДК). Так же как в Саудовской Аравии и Абу-Даби, НОДК оставляла за собой право на участие (50%) в деятельности новых компаний по нефтедобыче на условиях, общих для всего района Персидского залива.
Значительных успехов в 70-е годы добились нефтедобывающие страны и в решении таких задач, как приобретение доли в капитале концессионных компаний и создание модели участия правительств или их национальных компаний в капитале основных концессионеров. Практически речь шла о выкупе собственности иностранных компаний. В дальнейшем начался процесс окончательного перехода нефтяной промышленности под национальный суверенитет аравийских государств.
В 1975 г. в Кувейте был принят закон о национализации, в соответствии с которым вся собственность иностранных нефтяных компаний переходила в руки кувейтского правительства. В 1975 г. Дубай выкупил 100% активов концессионной компании. В июле 1976 г. национализация завершилась в Катаре. В Саудовской Аравии в конце 1977 г. было объявлено о достижении принципиальной договоренности о выкупе 100% активов АРАМКО – самой крупной нефтедобывающей компании на Арабском Востоке. Однако преодоление разногласий по частным вопросам сделки затянулось еще почти на три года. Лишь в сентябре 1980 г. было объявлено о подписании соглашения, а в декабре – об окончании выплаты компенсации. Что касается Абу-Даби и Омана, то они оставались владельцами 60-процентной доли капитала концессионных компаний.
Установление контроля над нефтяными ресурсами имело для аравийских монархий огромное политическое и экономическое значение. Оно, безусловно, способствовало укреплению власти правящих кланов, которые получили беспрецедентные возможности для оказания влияния на социально-политическую и хозяйственную ситуацию в своих странах. Нефтедобывающие государства Персидского залива превратились в полновластных обладателей природной ренты, а в большинстве случаев и в собственников предпринимательского дохода, других производных компонентов прибыли (в частности, процента на экспортируемый нефтедолларовый капитал).
Помимо нефтегазового сектора арабским странам в 60–80-е годы удалось вытеснить старую, колониальную часть иностранного капитала и из других сфер хозяйственной деятельности. Так, под контроль государства перешла внешняя торговля, кредитно-финансовая сфера, был дан толчок радикальному пересмотру условий функционирования зарубежных компаний в обрабатывающей промышленности.
Так, почти повсеместно в арабском мире доминирующим направлением стали «марокканизация», «иракизация», «иорданизация», «саудизация», т.е. попытки (правда, не всегда удачные) вытеснения иностранного капитала путем организации (или реорганизации) смешанных компаний, где партнером зарубежных предпринимателей выступало государство либо местный капитал.
В Марокко, например, такая политика вступила в активную фазу еще в 1973 г. Речь шла прежде всего о тех отраслях, освоение которых было по силам местной буржуазии: торговле, пищевой, кожевенно-обувной промышленности и др. Чтобы не отбить охоту к предпринимательской деятельности у иностранного капитала в иных сферах производства, прежде всего промышленной, в инвестиционном законодательстве обеспечивались льготные условия функционирования иностранного капитала, свобода перевода прибылей и т.д.
Особая ситуация в сфере иностранного предпринимательства складывалась в Ливане. Там идеология «экономического либерализма», регулирующей роли свободного рынка вообще отвергала сколько-нибудь жесткие, рестриктивные меры в отношении частного капитала, не делая при этом существенных различий между «своими» и «чужими» предпринимателями.
Проводимая ливанским правительством в 60–80-е годы политика так называемой либерализации предпринимательства способствовала притоку иностранных инвестиций в экономику страны. При этом наиболее сильные позиции на ливанском рынке занимали французские компании. Что объяснялось историческими причинами. Ведь Ливан являлся подмандатной территорией Франции с 1920 г. по 1943 г., т.е. до провозглашения независимости. После обретения политического суверенитета часть французских компаний была национализирована или функционировала под вывеской смешанных ливано-французских фирм. Заметную роль в ливанской экономике играли также компании США и Великобритании. Важно отметить, что правительство страны стимулировало привлечение иностранных инвестиций в первую очередь в промышленное производство. Так, доля иностранного капитала в ежегодных капиталовложениях в промышленность в период до начала гражданской войны оценивалась в 20%.
Крайне острый дефицит иностранной валюты, более чем скромные потенции национального капитала вынуждали наименее развитые страны Арабского Востока не вытеснять, а привлекать зарубежный капитал. Так, например, обстояло дело в Судане, где все принимавшиеся инвестиционные законодательные акты предоставляли льготные условия для функционирования иностранного капитала.
Приход к власти в Ираке после июльской революции 1958 г. национальной буржуазии с ее стремлением к самостоятельной деятельности, прежде всего в сфере обращения (торговля, финансы), т.е. в таких отраслях экономики, в которых период оборота инвестированного капитала меньше, чем в сфере производства, был отмечен принятием ряда законодательных мер, ограничивавших свободу деятельности иностранного капитала.
Первым серьезным шагом в этом направлении явился выход Ирака из стерлинговой зоны в июне 1959 г. Это обеспечило его правительству свободу ведения внешнеторговых операций и позволило усилить деловую активность путем использования банковских авуаров, которые могли храниться теперь в Багдаде, а не в Лондоне. В итоге была ослаблена экономическая зависимость Ирака от Великобритании.
Следующей мерой правительства в отношении иностранного капитала явилось принятие в апреле 1960 г. закона № 49 «О страховых компаниях и страховых агентствах», ограничивавшего деятельность иностранных страховых компаний, число которых сократилось к 1960 г. с 30 до 19. Сущность этого нормативного акта состояла в том, что он разрешал этим компаниям вести свою деятельность только в том случае, если их интересы представлял гражданин Ирака, стоявший во главе агентства, или какая-либо компания с 60% (или более) местного капитала.
Большие последствия для экономической жизни страны имело принятие в феврале 1960 г. закона № 23 «О коммерческих агентствах», по которому не менее 51% капитала иностранных коммерческих агенств должно было принадлежать иракским подданным. К июлю 1962 г. было «иракизировано» 60 отделений иностранных компаний. Постановление правительства, изданное в июне 1962 г., расширило число иностранных компаний, подпадавших под действие закона № 23. Оно требовало регистрации всех иностранных коммерческих фирм и «иракизации» тех из них, которые занимались сбытом продукции, выпущенной другими иностранными компаниями. Итогом этого решения правительства стало прекращение деятельности 272 агентств коммерческих компаний. Правда, уже через год данное постановление было отменено, что свидетельствовало о непоследовательности и противоречивости политики иракского руководства по отношению к зарубежному капиталу. Следующий зигзаг в этой политике произошел в 1964 г., когда правительство приняло законы о национализации ряда промышленных предприятий, а также всех банков и страховых компаний.