После завоевания независимости Алжиром первое правительство этой страны положило в основу своей политики программу Фронта национального освобождения (ФНО), принятую в июне 1962 г. Программа предусматривала, в частности, реализацию социалистических принципов и народовластия, аграрной реформы, проведение национализации, участие трудящихся в управлении экономикой. Консолидация алжирской нации была необходимым условием осуществления программы. Основными средствами этой консолидации являлись национализм и ислам. Французский исследователь А. Фонтен отметил «удивительный контраст между социалистическим режимом, который заявляет о своей солидарности с освободительными движениями, исповедующими материалистическую идеологию, и обществом, которое больше, чем какое-либо другое (не считая Саудовскую Аравию), придерживается религиозных норм». Тема совместимости ислама с социализмом затрагивалась в многочисленных статьях и официальных заявлениях. Первый президент Бен Белла заявил в марте 1964 г. по окончании визита в страны Восточной Европы и ОАР: «Мы объяснили нашим друзьям, что мы одновременно и социалисты и мусульмане. Наш ислам – воинствующий ислам, а не буржуазный… Воинствующий ислам борется против привилегий и за справедливость. Этот ислам вполне совместим с социализмом. Вот почему я говорил моим собеседникам, что алжирский социализм – это мусульманский социализм». X. Бумедьен, сменивший Бен Беллу, сохранил эту религиозно-социалистическую ориентацию алжирской политики.
Консервативные силы выступили против курса на построение социализма в стране. Группа мусульман, объединившаяся вокруг журнала «Аль-Кыям», представляла собой первую фундаменталистскую организацию в независимом Алжире. Она выступала за построение исламского, а не социалистического государства, а в дальнейшем мусульманского халифата. Ее активность заметно возросла с января 1964 г. Основными лидерами «Аль-Кыям» были М. Баннаби и М. Хидер (один из «девяти исторических руководителей» ФНО, находившийся в оппозиции после разрыва с Бен Беллой в апреле 1963 г. и убитый в Мадриде 3 января 1967 г.). Ассоциация ограничивалась требованием официальной поддержки соблюдения мусульманских обрядов и предписаний и кампанией против культурного влияния Запада, особенно ношения женщинами «неприличной» европейской одежды. «Аль-Кыям» можно считать предшественницей исламистских движений в независимом Алжире: ассоциация заявила в 1965 г., что все режимы и лидеры, не опирающиеся на исламские ценности, незаконны и являются угрозой исламскому миру. Активная деятельность ассоциации, ее популярность (на ее собрания в столице приходили несколько тысяч человек) указывали на то, что режим Бен Беллы в условиях противоречий в правящей элите, мятежей, оппозиции по отношению к власти, обострения социально-экономических проблем, несоответствия между декларируемыми лозунгами и реальными действиями не осуществлял контроля над религиозной сферой.
Этот контроль был установлен после прихода к власти X.Бумедьена в результате государственного переворота 19 июня 1965 г. Новый президент опирался на более широкую социальную базу, на все основные группы, входившие в ФНО. X. Бумедьен, с одной стороны, запретил «Аль-Кыям» в алжирской вилайе 21 сентября 1966 г. и на всей территории страны 17 марта 1970 г. С другой стороны, он перехватил некоторые лозунги ассоциации. X. Бумедьен поручил министру религиозных дел М. Касиму начать осенью 1970 г. кампанию против деградации нравственности. В рамках этой кампании осуждалось негативное культурное влияние Запада, принимались меры по укреплению мусульманской семьи, более консервативным стало отношение к женщине в обществе, обличались алкоголизм, космополитизм (лозунги «Аль-Кыям»). Тем самым правительство ослабляло опасное воздействие фундаменталистской идеологии, аудитория «Аль-Кыям» оказывалась под влиянием власти.
Режим X. Бумедьена имел арабо-исламский и националистический характер. Согласно Национальной хартии 1976 г., в активном и строгом исламе благодаря присущему ему чувству справедливости и равенства алжирский народ черпал моральную и духовную силу, которая предохраняла его от отчаяния и позволила ему победить. Власть и СМИ постоянно акцентировали внимание на гуманизме и достоинствах исламских ценностей, на роли ислама как фактора, объединяющего общество. В Алжире восстанавливались старые мечети, возникали новые. Пост в месяц рамадан был признан официальным, и создавались условия для его соблюдения. Большое внимание уделялось религиозному образованию, подготовке кадров духовенства. Однако правительство не позволяло вмешиваться духовенству и исламским учреждениям в политику, не допускало политизации ислама. Нормы шариата строго соблюдались, но ограничивались сферой семьи и брака. Правящий режим в Национальной хартии, программном документе ФНО, выдвинул положения, несовместимые с фундаментализмом. В ней осуждался обскурантизм, подчеркивалось превосходство социализма над всеми предшествовавшими социальными системами, указывалось на необходимость осмысления позитивного опыта, культурных и духовных богатств народов «третьего мира» и усвоения их с учетом достижений и изменений современной жизни. Буржуазия, крупные земельные собственники, часть духовенства и бюрократии, исламисты крайне враждебно встретили появление этого документа. Однако их сопротивление было несоизмеримо с поддержкой власти широкими массами. Молодежь участвовала в движении добровольцев, помогавших, как и профсоюзы, в осуществлении аграрной революции. Трудящиеся видели, что правительство принимало меры по улучшению их положения, сокращению безработицы.
Исламу как в политике, так и в Национальной хартии отводилась не самостоятельная, а подчиненная роль. Официальное духовенство находилось под жестким контролем государства. В конституции подчеркивалось, что «Национальная хартия – основной источник политики Нации и законов Государства». Активность исламистов стала заметным явлением алжирской общественно-политической жизни с середины 70-х годов. Они развернули широкую агитационную работу, критикуя некоторые аспекты политики правящего режима. В декабре 1974 г. в столице была распространена брошюра, призывавшая к созыву Учредительного собрания и напоминавшая правящей верхушке об одном из принципов исламской власти – обязанности правителей советоваться с народом. Эта активность стала реакцией на широкие преобразования в рамках «социалистической революции». Она была связана также с арабизацией, лежавшей в основе «культурной» революции. Алжирские руководители полагали, что ни арабские, ни берберские диалекты, ни французский язык в будущем не могут быть языком школы и администрации. Для осуществления арабизации понадобилось пригласить сотни преподавателей из стран Ближнего Востока. Через них фундаменталистские и исламистские идеи и литература проникали в Алжир.
Арабизация государственной администрации и управленческого аппарата сектора экономики отставала от арабизации в области образования. К тому же крупные государственные компании предпочитали выпускников вузов, знавших по крайней мере один из основных западноевропейских языков (прежде всего французский, а также английский и немецкий), способных вести переговоры, заключать и оформлять сделки с западными партнерами этих компаний. К концу 70-х годов большое число арабоязычных специалистов, происходивших преимущественно из небогатых семей и отдаленных регионов страны, оказались безработными, что порождало социальную напряженность и толкало этих специалистов в лагерь исламистов.
В декабре 1978 г. умер X. Бумедьен, и обострилась внутриполитическая борьба. Она была связана с вопросом о дальнейшем пути развития общества и государства и выражалась в столкновении двух течений – националистического, сторонники которого ратовали за твердое соблюдение принципов Национальной хартии 1976 г., и либерального, стремившегося к либерализации экономики. В роли лидеров двух течений выступили соответственно М. Яхьяуи и А. Бутефлика. Американский исследователь Р. Мортимер назвал М. Яхьяуи сторонником «радикального арабского социализма», а А. Бутефлику – «представителем высших чиновников и экономических менеджеров…, пользующихся популярностью среди среднего класса». Кроме того, происходила борьба за власть между руководителями партии ФНО (с октября 1977 г. аппарат ФНО возглавил М. Яхьяуи, ожививший деятельность партии) и армии, всегда игравшей ключевую роль в политической системе страны. Армия навязала свою волю: с января 1979 г. генеральным секретарем, а с февраля 1979 г. президентом стал полковник Ш. Бенджедид.
Две причины побудили армию выдвинуть кандидатуру Ш. Бенджедида на пост президента. Во-первых, опасение армейского руководства утратить центральную роль в алжирской политической системе, боязнь перехода реальной власти к государственной или партийной бюрократии. Во-вторых, армейских националистов не устраивал ни А. Бутефлика с его экономической либерализацией, означавшей ослабление государственного сектора, ни М. Яхьяуи с его резкой критикой буржуазных и бюрократических тенденций, стремлением опираться на массовые организации, в которых в 70-е годы левые силы укрепили свои позиции.
Несмотря на официальную риторику о «преемственности», новое правительство начало постепенно осуществлять либерализацию экономики. Уже при X. Бумедьене, несмотря на определенное соблюдение принципа социальной справедливости (повышение заработной платы, бесплатное медицинское обслуживание, меры по сокращению безработицы, развитие социального страхования и системы пенсионного обеспечения), происходило заметное социально-экономическое расслоение населения Алжира. В ходе постепенной экономической либерализации правительство поощряло развитие частного сектора, предоставляло ему кредиты и различные льготы, разрешило продажу государственных и кооперативных земель. Происходили количественный рост и обогащение буржуазии, налаживание связей ее некоторых представителей с правящей элитой. С другой стороны, государственная и партийная бюрократия, технократия и армейское руководство фактически приватизировали ключевые отрасли промышленности, пользовались разнообразными льготами и привилегиями, использовали государственные финансовые средства в своих интересах, вынуждали национальные и иностранные частные компании отчислять им определенную сумму денег при заключении контрактов с государством. Все большее распространение получали коррупция и казнокрадство. Усиление в связи с этим социальной дифференциации вызывало резкое недовольство широких масс. Часть бывших сторонников X. Бумедьена, наблюдая, как попирается принцип социальной справедливости, о котором говорится в Национальной хартии и исламе, как происходит вестернизация правящей элиты, пополняли ряды исламистов.