Здесь следует отметить, что по большому счету Иран сам дает козыри в «ядерной игре» в руки Белого дома. На протяжении года в Тегеране поддерживают атмосферу неопределенности вокруг своих атомных намерений. Иранцы открывают свою ядерную программу как бы нехотя, не спеша, можно сказать, шаг за шагом, внимательно следя за реакцией мирового сообщества. Даже подписав дополнительный протокол к Договору о нераспространении ядерного оружия, Иран продолжает нервировать международную общественность новыми ядерными планами. У аналитиков возникает вопрос: в чем причина такой непоследовательной (или целеустремленно последовательной?) политики Тегерана в ядерной сфере (например, решение о строительстве завода по производству урана в Исфагане)? Возможно, чтобы расширить поле для возможного дальнейшего торга, или же иранцы сами не знают, что им дальше делать? Второй вариант ответа, по мнению многих аналитиков, кажется более вероятным.
Такая позиция Тегерана в ядерной сфере вызывает явное недовольство Западной Европы. Министры иностранных дел Германии, Франции и Великобритании подвергли критике решение Ирана о строительстве завода по производству урана.
В целом, без сомнения, ядерная проблематика Ирана во многом будет определять позицию Объединенной Европы и отдельных ее стран в отношении ИРИ. В этом плане важную (если не первостепенную) роль играет МАГАТЭ как главный судья в долгом споре Тегерана с остальным миром по вопросу о степени милитаризации иранской ядерной программы. В марте-апреле специалисты МАГАТЭ инспектировали ядерные объекты ИРИ. В конце апреля в Иран прибыла новая группа инспекторов, которая будет заниматься проверкой достоверности объявленных иранских ядерных программ и получением ответов на поставленные МАГАТЭ перед иранским ядерным руководством вопросы. На предстоящем заседании Совета управляющих МАГАТЭ вновь будет рассматриваться «иранское атомное досье» и приниматься окончательное решение по вопросу ядерных программ и глубине сотрудничества Ирана с МАГАТЭ. Вне всякого сомнения, предстоящее решение МАГАТЭ повлияет на отношения Европейского союза с Ираном.
Но все же для Объединенной Европы гипотетическое иранское ядерное оружие – это, конечно, опасность, но вовсе не та угроза, которую нагнетают американцы. Как полагает большинство европейских государств, реальную угрозу для их интересов в Иране и в регионе может вызвать взрыв военно-политической обстановки на Ближнем и Среднем Востоке в случае любых односторонних действий США против Ирана, прежде всего, конечно, военной акции.
Так же как и по ядерной проблеме, ЕС более сдержано, чем США, относится к американским претензиям к ИРИ по поводу ее поддержки международных террористов. На вопрос, поддерживает ли Иран международный терроризм, США отвечают утвердительно. В свою очередь, в Европе ссылаются на отсутствие соответствующих доказательств и подчеркивают важность сотрудничества в борьбе против терроризма, призывая Тегеран более активно действовать в этом направлении. Руководство Ирана упорно и постоянно напоминает об активной роли Тегерана в борьбе с террором (как пример приводится противодействие «Аль-Каиде» и движению «Талибан» в Афганистане). Свою же практически неоспариваемую связь с организацией «Хезболла» в Тегеране объясняют поддержкой освободительного движения «угнетенных мусульман», справедливо выступающих против израильской оккупации и «израильского государственного терроризма». Кстати, эти факты наглядно показывают, что различия в понимании и интерпретации таких терминов, как «международный терроризм» и «национально-освободительное движение», приводят не просто к схоластическим спорам, а к самым серьезным последствиям в практическом осуществлении политики. Поэтому еще и еще раз возникает настоятельная необходимость четкого юридического определения терминов «терроризм» и «международный терроризм». В связи с этим мировое сообщество в лице ООН должно как можно скорее законодательно принять документ, в котором этим опасным политическим явлениям давалось бы однозначное авторитетное юридическое определение, не позволяющее интерпретировать их в угоду узкополитическим интересам различных политических группировок или стран. Это позволило бы с достаточной точностью выявлять все случаи терроризма, более эффективно противодействовать ему и главное – избежать двойных стандартов в проведении всеобщей антитеррористической борьбы.
Возвращаясь к проблеме Иран – Европа, можно с полной уверенностью констатировать, что для Европы Иран не является враждебным государством, и с ним вполне можно сосуществовать при проведении соответствующей политики. Для многих же в США само существование Ирана в его нынешнем состоянии неприемлемо, и единственным выходом видится его трансформация.
Хотя и в Объединенной Европе желали бы большей либерализации шиитского режима в ИРИ. Именно поэтому негативную реакцию в ЕС вызвали итоги февральских парламентских выборов в Иране. Поражение реформаторов, то есть сторонников ослабления роли священнослужителей в политической и социально-экономической сфере, породило чувство разочарования в Европейском союзе, который, действуя в пику Соединенным Штатам, в последнее время приложил много сил, чтобы восстановить нормальные отношения с Ираном. Глава МИД Великобритании Джек Стро, который перед выборами побывал в Тегеране и провел там переговоры в надежде расчистить путь британским компаниям, желающим вложить капиталы в иранскую экономику, после выборов безапелляционно констатировал, что выборы «с самого начала были ущербными».
В опубликованном в Брюсселе заявлении глав МИД стран ЕС сказано, что выборы «нанесли удар по демократии в стране», в результате чего отношения Евросоюза с Тегераном могут оказаться под угрозой.
Однако, по всей вероятности, особых обострений в ирано-западноевропейских отношениях на почве итогов прошедших выборов не произошло и не произойдет. Об этом свидетельствуют и позитивные итоги многочисленных встреч, переговоров и бесед иранских высокопоставленных политиков со своими коллегами из стран ЕС, которые имели место в последнее время.
Состоявшийся в январе 2004 г. официальный визит в Иран верховного представителя ЕС по внешней политике и безопасности Хавьера Соланы дал мощный импульс развитию ирано-европейских отношений. Решение об этом визите было принято в ходе заседания лидеров стран-членов ЕС в Брюсселе в декабре 2003 г. В ходе этого важного для сторон визита Х.Солана обсудил с руководством Ирана возможности укрепления связей между этой страной и Европейским союзом. Х.Солана выразил надежду на то, что между Ираном и Европейским союзом установятся «прочные и крепкие отношения». «Для европейцев Иран является естественным партнером, с которым, надеюсь, у нас будут крепкие отношения», – заявил Х.Солана. Позитивную инерцию этого официального визита не смогли притормозить и парламентские выборы.
Уже после февральских парламентских выборов в Иране министр иностранных дел ИРИ Камаль Харрази посетил Италию, Бельгию, Ирландию, Францию, Великобританию. Как сообщает иранская сторона, встречи проходили в дружественной атмосфере.
Например, президент Франции Жак Ширак назвал Иран важным партнером Франции и высоко оценил атмосферу доверия ирано-французских отношений, способствующих укреплению региональной безопасности.
Премьер-министр Италии Сильвио Берлускони заявил, что Иран призван играть стабилизирующую роль в Ираке и во всем ближневосточном регионе. В отношениях ЕС – ИРИ итальянская позиция характеризуется «готовностью к конструктивному диалогу». Берлускони подтвердил намерение Италии способствовать сближению Ирана с Евросоюзом, в частности, в сфере торговых и экономических обменов. Премьер предложил кандидатуру Рима в качестве места проведения международной конференции доноров по Баму, иранскому городу, разрушенному недавним землетрясением. Берлускони также принял приглашение, переданное ему Харрази, посетить Иран с официальным визитом в текущем году.
Министр иностранных дел Италии Франко Фратини в ходе встречи с главой МИД Ирана заявил, что необходимо ускорить переговорный процесс между Ираном и ЕС по экономическим вопросам. По словам итальянского министра, Иран и ЕС вышли на качественно новый уровень отношений. Он выразил надежду, что стороны используют весь имеющийся потенциал для достойного развития сотрудничества.
Позитивные оценки результатов поездки министра иностранных дел ИРИ были отмечены и в других европейских столицах.
В ходе визита Харрази в Европу были обсуждены проблемы иранских ядерных программ и ожидания Тегерана в этой области, в частности, перед заседанием Совета управляющих МАГАТЭ в Вене.
Как считают и в Тегеране, и в Брюсселе, достигнут прогресс в расширении торгово-экономического сотрудничества в рамках Иран – Евросоюз.
В последние дни апреля несколько омрачились ирано-германские отношения. Причиной послужило решение берлинских властей установить в районе Берлина – Шарлоттенбург памятную доску с именами четырех иранских курдов, которые были убиты в 1992 г. во время взрыва ресторана «Миконус». На доске написано: «Убитые правящим иранским режимом погибли за свободу и права человека».
Официальный Тегеран очень болезненно отреагировал на решение берлинских властей. Посол Германии в Иране Пауль фон Мальтзан был вызван в иранское внешнеполитическое ведомство, где ему был выражен резкий протест. По некоторым данным, в Тегеране закрыт германский культурный центр, функционировавший с 1996 г.