Анализ макроэкономических процессов в 90-е годы свидетельствует, что сбалансированное в целом социально-экономическое развитие страны было нарушено, и нарушено в немалой степени по политическим причинам. Постоянное соперничество между Наваз Шарифом и Беназир Бхутто и, как результат, быстрая смена пакистанских лидеров, регулярные предвыборные кампании, крайне негативно влиявшие на эффективность производства – все это в совокупности не могло не сказаться негативно на плавном развитии экономики. Ко всему прочему, если Наваз Шариф был в целом способен обеспечить работоспособность государственной машины (конечно, по пакистанским меркам), а соответственно, и какое-то управление экономикой страны, то Беназир Бхутто была в состоянии руководить лишь партийным аппаратом, но никак не государственным строительством в силу отсутствия у нее элементарного практического опыта даже при наличии квалифицированных советников.
Но, естественно, главную роль здесь играли экономические факторы: слабая инвестиционная активность, инфляционные процессы, неизменный дефицит внешней торговли (от 1,5 до 3,5 млрд. долл. в разные годы) и, конечно, неблагоприятные погодные условия, определяющие состояние основной отрасли национального хозяйства страны – сельского хозяйства. Сейчас его доля в создании ВВП колеблется на уровне 25–26% (см. табл. 2). О явной нестабильности в экономике свидетельствуют, в первую очередь, скачки в темпах экономического роста; например, в 1992 г. они составили почти 8%, а в следующем, 1993 г. – лишь 2%, в 1996 г. – почти 7%, а в следующем чуть больше 1%. Лишь в последние годы он относительно постоянен, хотя и невелик – где-то немногим более 3% в среднем в год.
Особо следует сказать о негативном влиянии экономических санкций, впервые введенных многими зарубежными странами в 1998 г. по отношению к Пакистану в связи с проведением им в мае того года ядерных испытаний. Не касаясь политической стороны вопроса (об этом уже много писалось), хотелось бы отметить, что по некоторым оценкам, страна лишилась экономической помощи в размере не менее 2 млрд. долл. Даже Саудовская Аравия, один из ближайших партнеров Пакистана, отказала ему в предоставлении обещанных ранее кредитов на сумму почти в 1 млрд. долл. И хотя тогдашний премьер-министр Наваз Шариф утверждал, что санкции не нанесли серьезного ущерба экономике страны, уже одно то, что во время встречи с Клинтоном в том же году он предложил американскому президенту отменить санкции в обмен на согласие подписать в одностороннем порядке Договор о нераспространении ядерного оружия, говорит о том, что удар по Пакистану был весьма силен.
Выше нигде не затрагивался весьма важный для нормального развития национального хозяйства Пакистана (как, впрочем, практически всех стран) вопрос о влиянии занятости на такого рода развитие и опосредованное воздействие иных экономических факторов на занятость. А вопрос этот отнюдь не прост. Развитие пакистанского общества с его многосекторностью (даже, несмотря на главенство частного сектора), пестротой этнического состава и в какой-то мере с учетом различий в культурных традициях происходило на самых разных качественных уровнях и, естественно, в разной степени. Здесь целесообразно принять во внимание существенную зависимость экономического роста от изменений в отраслевой структуре занятости и наоборот: чем выше уровень достигнутого страной экономического развития, тем больше доля занятых в промышленности, строительстве, сфере услуг и тем меньше она в сельском хозяйстве.
Действительно, общая тенденция, как свидетельствуют данные табл. 3, в период с 1972 по 2002 г. именно такова – сокращение доли занятых в сельскохозяйственном производстве и общий рост во вторичных отраслях материально-вещественного производства и сфере услуг. Здесь следует отметить одну важную особенность занятости в сфере услуг, связанную с тем, что численность рабочей силы возрастала отнюдь не во всех отраслях указанной области, а лишь в торговле, гостиничном хозяйстве и сфере питания. В этом нашли отражение особенности экономического развития Пакистана практически в течение всего периода его независимого развития, когда в условиях нестабильности политической обстановки в стране, а также взлетов и падений в экономике многие капиталовладельцы предпочитали осуществлять инвестиции именно в эти прибыльные и сравнительно надежные отрасли, а соответственно, туда устремлялась в поисках возможно большего заработка, а самое главное – в своем стремлении иметь более стабильную работу немалая часть самодеятельного населения.
Следует подчеркнуть, что в 90-е годы произошло обострение целого комплекса социальных проблем, связанных с нестабильной политической обстановкой и экономической ситуацией. Если в 70–80-е годы в Пакистане наблюдалось существенное сокращение численности населения страны, живущего ниже черты бедности (с 47 до 17%), то в 90-е годы произошел его рост, и сейчас, по мнению наиболее видного пакистанского экономиста Махбуб-уль-Хака, около 34% жителей страны находится за чертой бедности, в то время как в 1990 г. таковых насчитывалось около 20%.
Проблема распределения доходов и обеспечения малоимущих слоев общества продолжает относиться к наиболее серьезным социальным и экономическим проблемам страны. Пакистанские эксперты и аналитики международных экономических организаций связывают это ухудшение с проведением в 90-е годы в Пакистане комплекса программ по реструктуризации экономики, падением экономической активности в ряде отраслей национального хозяйства, с принятием макроэкономических стабилизационных мер, которые в своей совокупности легли немалым бременем на бедные и беднейшие слои населения (среди них особо выделяются меры по увеличению сбора косвенных налогов). Негативную роль сыграло и замедление роста общих расходов на экономическое развитие, что привело к недовыполнению таких важных программ, как Программа социальных действий (Фаза 2), Программа поддержки сельского хозяйства, Программа развития водных ресурсов и др.
Особо следует сказать об экономическом развитии Пакистана после трагедии 11 сентября 2001 г. в США. Участие Пакистана в антиталибской коалиции принесло ему немалые дивиденды, и думается, что экономические факторы превалировали над политическими в решении Исламабада примкнуть к антитеррористической операции. С Пакистана были сняты экономические санкции, введенные в 1998 г. в связи с ядерными испытаниями. Уже в октябре 2001 г. он получил от США, Японии, Европейского Союза и Великобритании гранты наличными на общую сумму в 780 млн. долл. Кроме того, он получил твердые гарантии продолжения западной помощи в 2002 г. (что действительно было сделано). Одновременно Канада вложила около 300 млн. долл. в развитие социальной сферы, параллельно Запад выделял помощь афганским беженцам, находившимся на территории Пакистана, с целью ослабить давление на его бюджет. Кроме того, Парижский клуб пообещал рассмотреть вопрос об отсрочке платежей по кредитам. Наконец, Европейский Союз снизил пошлины на экспортируемые Пакистаном товары при одновременном увеличении его экспортной квоты. Здесь перечислены лишь основные преференции, полученные Исламабадом после его решения действовать против талибов.
Вместе с тем была еще одна существенная причина решения Пакистана примкнуть к западным странам в борьбе с талибами, которая хотя и носит политический характер, но о которой нельзя здесь не сказать, поскольку она тесно связана с экономическим развитием страны. Дело в том, что Индия почти сразу после трагедии 11 сентября заявила о своем присоединении к антиталибской коалиции. В подобной ситуации неучастие в ней Пакистана резко подорвало бы его престиж на международной арене при одновременном значительном повышении акций его основного соперника; кроме того, однозначно усилилось бы экономическое давление на и без того ослабленную страну. А этого лидер страны Первез Мушарраф допустить, естественно, никак не мог, даже, несмотря на серьезное противодействие союзу с США со стороны миллионов ортодоксальных мусульман, постоянно проводивших многотысячные демонстрации по всей стране и вступавших порой в жесткие столкновения с полицией. Наконец, правящие круги не скрывали, что осознают серьезную опасность распространения исламского радикализма и для внутриполитической ситуации в Пакистане, что могло затормозить его экономическое развитие.
Среди существенных ограничителей экономического роста страны на протяжении многих лет выступали значительные военные расходы Пакистана. Это обусловливалось в первую очередь постоянным политическим противостоянием с Индией (главным образом по кашмирскому вопросу) и соответствующим стремлением Исламабада поддерживать по возможности военный паритет с Дели. Очевидно, что при соотношении военных потенциалов между странами приблизительно как 1 : 3 Пакистан был вынужден тратить на военные нужды значительно большую часть госбюджета (в процентном отношении), нежели Индия. Так, в 1987 г. (последний год пребывания у власти военного режима во главе с Зия-уль-Хаком) эта доля составила 27%, а затем имела постепенную тенденцию к сокращению: до 26% в 1990 г., 24% в 1995 г. и 20% в 2000 г. Вместе с тем более корректным представляется исчисление военных расходов относительно ВВП, тем более, что Пакистан пока что находится в переходной фазе от формы традиционно британского госбюджета (имеет два самостоятельных бюджета – текущий бюджет и бюджет капиталовложений) к консолидированному, единому бюджету, учитывающему совокупные федеральные и провинциальные доходы и расходы. Расчеты свидетельствуют, что доля военных затрат в ВВП составляла 7,2% в 1987 г., 6,9% – в 1990 г., 5,6% – в 1995 г. и 5,2% – в 2000 г.36 Таким образом, эти данные в полной мере коррелируют с госбюджетом и также имеют тенденцию к снижению. Однако в данном случае важно иное – возможность их корректного сравнения на международном уровне, и в первую очередь с основным военным противником – Индией, где аналогичный параметр колебался в 90-е годы на уровне 3,1–3,3%.