Китай также заинтересован в урегулировании проблемы Кашмира, так как она «подогревает» исламский радикализм в непосредственной близости от его северо-западных границ. Вместе с тем кардинальное решение кашмирского вопроса и потепление отношений между Индией и Пакистаном заставили бы Китай вносить коррективы в региональную внешнюю политику и могли бы привести к ее «разбалансировке».
В связи с ситуацией на Кавказе и в центральноазиатском регионе весьма заинтересована в разрешении кашмирского вопроса и Россия. Надо при этом обратить внимание на возможность «обмена опытом» с Индией, учитывая определенное типологическое сходство проблем Кашмира и Чечни. В обоих случаях первоначально в качестве оппозиционных сформировались силы этнокультурного радикализма, которые затем были дополнены и «перекрыты» исламским экстремизмом.
Оценивая перспективы обстановки в центре Азии, следует среди прочего учитывать возможные варианты соединения транснационального исламизма и конфессионально-этнических национализмов. В Кашмире оно, как выше отмечалось, представляется скорее симбиозом, нежели синтезом. Вместе с тем разорвать и такую связь нелегко, и фактор исламского экстремизма в существенной мере будет и дальше определять ситуацию в Кашмире.
В Пакистане исламский фактор наиболее органично сочетается с пуштунским национализмом. Об этом свидетельствуют, например, результаты парламентских выборов 2002 г. Наибольшего успеха в пуштунских районах страны добились исламистские политические организации, объединившиеся в избирательный блок «Муттахида мадждие-е амал». При этом если в сложившемся союзе верх возьмут умеренные националисты, то можно предвидеть ослабление напряженности наподобие того, что наблюдалось в Таджикистане после включения в 1997 г. оппозиции из числа сторонников Исламской партии возрождения в правящие структуры. Если же в обнаружившейся связке усилится исламо-радикалистское крыло, то это будет угрожать стабильности как в Пакистане, так и в регионе вокруг него, прежде всего в Афганистане, но также в Кашмире, а, возможно, и на юге Центральной Азии и в китайском Синьцзяне.
Кстати, в последнем имеет место аналогичный процесс симбиотической связи уйгурского национализма и исламского радикального движения. Но подъем религиозных настроений в Синьцзян-Уйгурском автономном районе наблюдался лишь с 80-х годов, и местный национализм пока занимает там ведущее место.
Этого, очевидно, нельзя сказать о Центральной Азии, имея в виду прежде всего обстановку в Узбекистане и, главным образом, в Ферганской долине. Последняя может превратиться со временем в основной резерв политического ислама, чья идеология способна стать крупным мобилизующим фактором, диалектически преодолевающим (сублимирующим) остроту наблюдающихся в регионе межнациональных трений.
международный национализм исламский кашмирский
Список литературы
1. Евсенкин Н. За 5 минут до ядерного конфликта // Армия, 1994, № 4, с. 46–50; С.Иродов. Канун войны? // Новое время, 1990, № 18, с. 23.
2. Karval G. Proxy War in Kashmir. Jehad or State-Sponsored Terrorism? Strategic Analysis // New Delhi, April 1999.