Руководители Европейских Сообществ рассчитывали, что после нового расширения Сообщества будут созданы политические условия, благоприятствующие упрочению португальского участка НАТО, возвращению в эту организацию Греции и быстрейшему вступлению в неё Испании. Конечно, политический энтузиазм Сообщества был обусловлен не только этим. Расширение ЕЭС обещало дальнейшее усиление его экономического потенциала, что было очень важно в соперничестве с США и Японией. К тому же, вступление в Сообщество новых членов рассматривалось как фактор, который должен был ускорить реформирование институтов и усовершенствовать их деятельность.
Переговоры по вступлению Греции в Европейское Сообщество начались в июле 1976 года, которые завершились подписанием договора о вступлении Греции в Афинах 28 марта 1979 года.[44] По данному договору предусматривалось, что полноправным членом Сообщества Греция станет 1 января 1981 года. Устанавливался пятилетний переходный период для сельского хозяйства.[45] Ратификация договора в странах-членах Сообщества прошла без препятствий, за исключением Франции, где большинство социалистов и коммунистов, которые боялись потерять контроль в южных районах Франции. В самой Греции не было единства по поводу её вступления в Сообщества. В парламенте Греции более ста депутатов от социалистической и коммунистической партий выступили против вступления в Европейское Сообщество. Именно поэтому руководство Греции во главе с премьер-министром К. Караманлисом придавало такое большое значение быстрым темпам переговоров. Решение наиболее сложных задач предусматривалось уже после вступления в Сообщества. Это стремление еще большое возросло, когда заявки на вступление в Сообщество были поданы Испанией и Португалией, что представлялось реальным отсрочить вступление Греции на неопределенный срок и усиливало позиции национальных сил. Защиту жизненноважных национальных интересов правительство Греции связывало с полноправным членством в Европейском Сообществе. Аргументы по поводу возможного ограничение национального суверенитета и иностранного вмешательства во внутренние дела не могли превзойти экономический и политический интересы. Несмотря на все мероприятия правительств, переговоры по поводу вступления Греции в Сообщества длились 3 месяца и были значительно более длительные, чем переговоры во время первого расширения.
Вступление Греции в Сообщество имело принципиальное значение, так как не только способствовало дальнейшему расширению на Средиземноморский регион, но и способствовало усовершенствованию механизма расширения.[46] Переговоры по вступлению Греции в Сообщество продемонстрировали эффективность классического метода расширения, который, в первую очередь, базировался на требованиях соблюдения коммунитарных правил и принципов во время переходного периода.
На момент вступления в Европейское Сообщество Испании и Португалии механизм расширения был более развит и усовершенствованный. К 1985 году Сообщество стало главным торговым партнером Испании и Португалии. Как уже упоминалось ранее, Испания и Португалия стремились в Сообщество не только с целью улучшения положения национальных экономик, а и с целью достижения внутриполитического равновесия и стабильности.[47] Характерно, что отношение к членству в ЕС среди политических кругов Испании и Португалии значительно отличалось. В Испании, фактически, установился консенсус по поводу вступления стран в Сообщества. Членство в ЕС практически всеми рассматривалось как катализатор внутренних экономических и политических реформ. Что касается Португалии, то тут общепартийного консенсуса по поводу членства в Сообществах не было. Активную антикоммунитарную позицию занимала Коммунистическая партия Португалии. В то же время, несмотря на противоположные позиции основных политических сил, активного публичного обсуждения проблемы вступления Португалии в ЕС не было. Членство в ЕС рассматривалось скорее, как дальновидная перспектива, нежели как первоочередная цель. Камнем преткновения на пути их интеграции в Сообщество стало отсталое сельское хозяйство, которое представляло для ЕЭС ряд экономических и политических проблем. В частности, это выразилось в не соответствии структуры сельского хозяйства, а также факт того, что высококонкурентные испанские и португальские товары попадали на рынок значительно раньше, чем французские и итальянские, что вызвало недовольство фермеров.
Политические и экономические факторы, которые определяли политику стран-кандидатов говорили о том, что коммунитарные механизмы расширения должны будут претерпеть значительных изменений. Без изменений в политике Сообщества по поводу принятия новых членов и сохранения коммунитарных механизмов могло обеспечить увеличение длительности переходного периода, поэтому Комиссия предложила, так называемую, «переходную формулу», которая предусматривала период для оценки необходимых экономических и институциональных урегулирований в расширенном Сообществе минимум на 5, максимум на десять лет, что дало бы возможность решить проблемы, характерные как для стран-кандидатов, так и для стран-членов Сообщества. По поводу механизма принятия решений Комиссия предложила предоставить в Совете Министров Греции и Португалии по 5 голосов, а Испании - восемь. Это дало бы возможность сохранить баланс между странами таким образом, что пять великих государств, включая Испанию, не могли сформировать квалифицированное большинство в Совете Министров без участия малых стран. В то же время, комиссия планировала расширить практику принятия решений большинством голосов, что дало б возможность сделать механизм голосования более гибким. Соглашения о вступлении Испании и Португалии в ЕЭС были подписаны в июне 1985, а вступили в силу 1 января 1986 года.[48] Учитывая сложность переговоров, компромисс был достигнут за счет принятие «двойной переходной» модели, которая совмещала в себе классические элементы переходного механизма, которые предусматривали взаимное сокращение тарифов и квот на протяжении семи лет, а также установление двухэтапного десятилетнего переходного периода, который распространялся, в первую очередь, на испанские масляные культуры, оливковое масло, овощи и фрукты, контроль над импортом которых сохранялся в течение 5 лет. 85% сельскохозяйственной продукции Португалии также были включены в десятилетний переходный период из которых в первые пять лет предусматривалось становление национальных рыночных структур, в следующие пять лет – урегулирование цен и открытие рынка.[49] Система «двойного переходного» периода, на практике, должна была защитить Сообщество от отрицательных последствий вступления Испании и Португалии, а также избежать их впоследствии.
Характерно, что переговоры продемонстрировали еще одну традиционную черту классического механизма расширения, которая отражала поведение стран-членов Сообществ, чьи интересы могли быть нарушены в результате расширения. Соглашаясь на вступление новых членов Франция, Италия и Греция добились дополнительной финансовой помощи для своих средиземноморских регионов в период семилетнего переходного периода, что вызывало недовольство Великобритании и Германии. Поэтому это послужило своеобразной компенсацией.
Средиземноморское расширение по временным меркам было самым продолжительным, однако, не смотря на то, что в экономике Испании были некоторые проблемные секторы, в частности, сталелитейная промышленность, она была достаточно разносторонней и крепкой, чтоб успешно адаптироваться к интеграционным условиям. Еще на начальном этапе переговоров Испания рассчитывала на равноправное отношение со стороны стран-членов, однако её оптимизм значительно уменьшился, когда во время переговоров она была поставлена перед необходимостью учитывать интересы отдельных групп национальных производителей стран-членов Сообществ. Понятие взаимных интересов в классическом механизме расширения рассматривалось как результат длительных и сложных переговоров. Таким образом, переговоры о вступлении были только лишь первым этапом в общем процессе усовершенствования расширенного Сообщества.
В результате переговоров по Средиземноморскому расширению стало очевидно, что для обеспечения и сохранения эффективного функционирования классического механизма расширения необходимо проведение внутренних коммунитарных реформ еще до начала переговоров со странами-кандидатами. Проблемы, не решенные во время переговоров, автоматически становились внутренними проблемами Сообществ после завершения полного вступления стран-кандидатов.
После первого расширения Европейского Сообщества изменился только количественный состав институтов, но функциональное равновесие оставалась прежним. Расширение с шести до девяти членов усложнило функционирование институтов ЕЭС, а также поиск консенсуса между странами-членами. В условиях экономического, энергетического, финансового кризиса активизировались поиски путей углубления интеграционных процессов, повышения эффективности и демократичности его институтов. Стало очевидно, что разрешение наиболее важных вопросов требует непосредственного участия глав государств или глав правительств стран-членов. Совет Министров в своем традиционном составе, особенно, когда он состоял из руководителей отраслевых министерств и ведомств, не имел достаточного авторитета, а члены Совета так, или иначе, должны были согласовывать свои действия с высшим руководством страны. Исходя из этого, по инициативе президента Франции Жискара д’Эстена в декабре 1974 года был созван Парижский саммит, на котором было принято решение о создании Европейского Совета как главного политического института Сообщества, в компетентность которого входили все сферы сообщества партнеров.[50] Европейский Совет стал органом, который дополнил институциональную систему, определенную установочными договорами, не ограничивая при этом полномочий других институтов и не заменяя их. Роль Европейского Совета состояла в направлении и урегулировании евроинтеграционных процессов, решении важнейших вопросов, которые касались внутренней жизни Сообщества, политических отношений между странами-участницами, внешнеполитических отношений. С одной стороны, Европейский Совет играл роль межправительственной конференции, где принимались решения по важным вопросам внешней политики, а с другой стороны – был инструментом, который определял европейскую архитектуру. Он продвигал вперед процессы интеграции с помощью инициатив, реализацию которых доверяет институтам Сообщества.