Интересно отметить, что, подобно избытку деятельностного потенциала личности, избыток его мотивационного потенциала также должен быть не чрезмерным, а оптимальным для того, чтобы он успешно выполнял стимулирующую функцию в развитии. Идеалы и жизненные цели, оторванные от реальности, практически нереализуемые, чрезмерно завышенные притязания, как правило, не столько стимулируют развитие деятельностного потенциала личности, сколько блокируют его развитие, а нередко и реализацию.
Таким образом, диалектика мотивации в данном отношении такова, что деятельностные возможности определяют формирование соответствующих потребностей в деятельности или функциональном покое, а мотивационные установки целевого типа выполняют функцию средств мотивационной организации этой деятельности и составляют также своеобразный смысловой потенциал личности.
В некотором смысле можно сказать, что, чем выше тот или иной потенциал, тем лучше: ведь потенциал - это резерв, который гарантирует наивысшие достижения. Но практика показывает, что потенциал не обходится человеку даром: его поддержание на достигнутом уровне требует достаточно больших и специфических затрат. Возможности таких затрат и определяют некоторый оптимальный уровень потенциала, к которому человек интуитивно приходит в своих значимостных оценках разных сторон мотивационной системы. В данном случае речь идет о затратах на формирование и содержательно-смысловых образований мотивационной системы человека.
Обобщение конкретных исследований управленческой деятельности, как и любой другой, позволяет сделать вывод о том, что существуют два принципиальных типа блокирования продуктивной деятельности, которые можно условно обозначить вербальными формулами "хочу, но не могу" и "могу, но не хочу" (то есть нет интересов, желаний, потребностей). Последний тип блокирования деятельности - один из самых драматических. Нелегко управлять человеком с богато развитой личностью и завышенными притязаниями, но не менее трудно управлять и человеком с крайне бедной сферой интересов и потребностей.[12]
По аналогии с механизмами блокирования, стимулом развития личности может быть либо опережающее развитие потребностей по отношению к способностям, либо, наоборот, опережающее развитие способностей, функциональных возможностей по отношению к потребностям. Первый тип стимуляции как раз отражает ведущую роль содержательно-смыслового, потребностного потенциала личности в детерминации ее профессионального и общеличностного развития. Это многообразные приемы управленческого и воспитательного воздействия на личность через сознание, информирование, убеждение, внушение, предъявление правового, нравственного или административного требования и т.д. Характерно, что личность при этом рассматривается именно как активный субъект жизнедеятельности, который в принципе все может понять, усвоить и реализовать усвоенное в продуктивной деятельности. Второй тип стимулирования развития потенциала состоит во включении человека в деятельностные или коммуникативные взаимодействия без предъявления каких-либо требований или постановки задач, с расчетом на то, что в ходе этих взаимодействий сформируются именно те мотивационные установки, потребности и позиции, которые необходимы воспитателю или руководителю. Это реализация деятельностного подхода, формирования личности в труде и общении. Такой подход по существу рассматривает личность скорее как объект воздействия чем субъект. Здесь предполагается, что деятельностные взаимодействия человека с действительностью богаче в потенциальном плане, чем его внутренние психические образования типа мотивационных установок.
Подводя итог, можно сказать, что личностный потенциал человека как профессионала не исчерпывается его деятельностным, чисто исполнительским потенциалом, а включает в себя богатство его ценностно-значимостных взаимодействий с действительностью, богатство его потребностей, интересов, целей, идеалов, ценностных ориентации. Развитие и поддержание этого аспекта личностного потенциала — важный залог духовного благополучия, социальной стабильности и высокого профессионализма каждого человека и общества в целом.
В данной главе рассматриваются социальные регуляторы поведения государственных служащих. Эти регуляторы складываются из следующих составляющих. Во-первых, государственный служащий как российский индивид испытывает на себе влияние общих поведенческих регуляторов, настраивающих поведение любого российского индивида. Во-вторых, условия и характер профессиональной деятельности также выступают в качестве социального регулятора, определяющего поведение государственных служащих. Поэтому необходимо рассмотреть и проанализировать причины возникновения и способ функционирования поведенческих регуляторов российских индивидов; а также специфику профессионального поведения государственных служащих как результат влияния – и профессиональных требований, и типичных для российских индивидов регуляторов поведения.
Импульсивность и коллективизм – два комплекса поведенческих стереотипов, которые приобрели качество социального действия и, тем самым, стали социальными регуляторами поведения индивидов в российском социуме. Импульсивность функционирует как социальный регулятор поведения отдельных индивидов. Коллективизм – социальный регулятор поведения индивидов в групповом взаимодействии. Данные поведенческие регуляторы тесно связаны, взаимообусловлены и взаимокомпенсируют друг друга, т.е. функционируют как единая целостность, как единая система.
Анализ импульсивности как социального действия предполагает выделение ее характеристик, описываемых следующими положениями:
· российскому индивиду свойственен цикличный ритм изменения активности – от состояния бездеятельности до высокого порыва трудового энтузиазма;
· российский индивид мотивирован аттрактивно, т.к. цикличный ритм изменения активности исключает возможность рациональных последовательных действий.
Обратной стороной деятельной активности является лень. В этом состоянии русский человек (в том числе и госслужащий) бездеятелен, мечтателен и с большим трудом поддается стимулированию. Выводит из состояния лени ощущение отчаяния. Тогда начинается новый цикл активности.
Выдвинутая гипотеза, что российские индивиды в своем социальном действии мотивированы аттрактивно, обоснована:
· во-первых, непосредственными эмпирическими данными (прямая верификация);
· во-вторых, положениями теории Н. Бердяева (косвенная верификация);
· в-третьих, ограничена положением, что характеризует только россиян, при этом только социальное действие, а не стереотипное поведение, т.е. данная гипотеза не утверждает, что аттрактивная мотивация является основным психологическим стереотипом поведения российских индивидов. Аттрактивная мотивация есть наиболее типичный выбор российских индивидов в социальном поведении. Именно поэтому аттрактивная мотивация является социальным регулятором поведения российских индивидов (в том числе и государственных служащих).[13]
В целом, российская аттрактивная мотивация представляет собой механизм концентрации энергии и усилий индивидов, играя роль социального механизма «достижения недостижимого». Сила догматического, аттрактивного, иррационального стремления к идеалу неизмеримо выше, чем рациональное поэтапное продвижение к цели. Поэтому, во-первых, иррациональный идеал предполагает также отсутствие плана движения к нему, а во-вторых, реализация индивидом аттрактивной энергии может носить только импульсный характер и иметь два состояния – накопление энергии и ее реализация.
Особенность современности – в том, что внешней средой выступает «цивилизованная» реальность. Но российским индивидом, как и прежде, эта реальность воспринимается как стихия, т.е. то, что создает человеку препятствия, которые нужно обойти. Такими препятствиями выступают нормы, запреты, правила. Эти нормы воспринимаются как препятствия, которые интересно обойти.
С другой стороны, россиянам свойственно не противостоять правилам, а «уходить» от подчинения им, или уклоняться от регламентации.
Особенности поведения накладывают отпечаток и на характер коммуникации. Это отражается в особенностях языка.
Регуляция поведения социального действия российских индивидов кардинально отлична от регуляции западных индивидов. Типичное поведение западных индивидов строится на индивидуальной ответственности – на рациональной оценке (более глубоко – на познании) сущего и выработке инструментальной стратегии достижения должного отдельным индивидом. Напротив, алгоритм поведения российских индивидов основывается на коллективном убеждении – на порыве к должному сообща, совместно. При этом рациональная оценка (и познание) сущего игнорируется, оно постигается в спонтанном действии. Индивидуальная ответственность характеризуется формулой: сначала знание об объекте, затем оценка объекта и возможностей деятельного субъекта, наконец, действие.