5. Реализация социальных программ для территорий присутствия или благотворительных программ компании. Снижение издержек достигается выработкой цельной стратегии поддержки, а не ответом на случайные обращения. Эффективными способами достижения результата являются конкурсный механизм выделения средств, вовлечение сотрудников и/или клиентов компании в оказание помощи местному сообществу.
Таким образом, в среднем, около 50% социального бюджета компании может быть «закрыто» через использование внутренних ресурсов: за счет улучшения качества корпоративного управления, повышения квалификации персонала, использования времени работников.
Для успеха политики социальной ответственности важен не только и не столько объем средств, которые компания расходует на социальные программы. Важно, как она их расходует, какой получает результат на один затраченный рубль. Держит ли слово, соответствует ли ее практика заявленным принципам и целям. Разделяют ли работники позицию и подходы компании. Как относится общество к усилиям компании, причем как в регионах присутствия, так и в целом по стране.
При этом компаниям не обязательно бороться в одиночку за социальную ответственность. Для достижения успеха выгодно вступать в партнерство с другими компаниями и некоммерческими организациями. Подобный опыт существует не только в других странах – попытки объединения предпринимаются и в России. В частности, Российский союз промышленников и предпринимателей вырабатывает единый кодекс корпоративной этики, а Ассоциация менеджеров России пытается определить принципы социальной ответственности, которые были бы увязаны с особенностями отечественного бизнеса.
2. Отсутствие у представителей бизнеса четкого понимания социального эффекта от их деятельности в области развития общественной сферы
Совершенно очевидно, что КСО в России находится пока в начальной стадии своего развития. Поэтому, за некоторыми исключениями, заметно недопонимание чисто практической ценности КСО. В этой связи существует опасность подменить положительно зарекомендовавшую себя на практике концепцию КСО на конвейер по производству документации по квази-положительной социальной отчетности. В целом, создается впечатление об отсутствии у большинства российских компаний осмысленной долгосрочной стратегии в КСО.
Стереотипы бизнесменов.
Вот типичные суждения, которые приходится слышать от представителей бизнес-сообществ[25]:
- “Наше дело - зарабатывать деньги и платить налоги”.
- “Не до того”. Ожидание лучших времен характерно для всего нашего народа. Для предпринимателей внешне неблагоприятная ситуация порой является оправданием недостаточной активности в социальных вопросах.
- “Обеспечьте налоговые льготы, как на Западе”. Нередко предприниматели связывают свою социально значимую деятельность с поддержкой со стороны власти.
- “Нам с властью дружить нужно”. Российский бизнес всегда был зависим от власти. Гарантии выживания бизнеса сегодня обеспечивает государство. Общество и общественная поддержка не рассматривается бизнесом как серьезный фактор, обеспечивающий долгосрочное процветание.
- “За любую благотворительную деятельность налоговая инспекция нас проверками задушит”.
- “Чем больше даешь, тем больше просят”. Это положение часто принимается бизнесом как аксиома и как весомая причина, чтобы не давать вовсе.
- “Помогаем от чистого сердца, а нас обвиняют в рекламе”. Вопрос об использовании благотворительной деятельности в рекламных и иных бизнес-целях остается спорным.
3. Государственная политика
Американский опыт показывает, что инициатором социальной ответственности бизнеса первоначально был вовсе не бизнес, а федеральная власть. В 1977 году Конгресс США принял документ, по которому американским банкам предписывалось делать инвестиции в те территории, на которых они оперируют. Правительство поступило просто, выделив каждому банку “подшефную территорию” и прикрепив к местному правительственному агентству, наблюдающему за ходом программы “коммунального инвестирования”.
Несколько лет назад в кулуарах Государственной Думы уже ходил документ, напоминающий по своему смыслу американский, с той разницей, что наше Правительство намеревалось установить процент “социального инвестирования” более жестко. Тогда документ не дошел до стадии первого чтения. Сегодня, в условиях провозглашенного курса на социально ориентированную экономику, никто не может гарантировать, что идея подобного стимулирования “социальной ответственности” бизнеса при жестком контроле со стороны государства не возникнет вновь.
Хотя в России сегодня сформирована законодательная база для благотворительной деятельности, однако политика государства по отношению к благотворительности остается неопределенной. В реализации своей благотворительной миссии корпорации по-прежнему сталкиваются со значительными бюрократическими трудностями. Более того, зачастую государство считает благотворительность обязанностью бизнеса, оказывает давление на компании, фактически требуя от них определенных «благотворительных» вливаний. По настоятельной «просьбе» региональных и местных администраций осуществляются поставки продуктов по сниженным ценам для воинских частей, столовых профессионально-технических училищ и других социальных учреждений. Бизнес решает социальные проблемы наравне с государством. Российский бизнес зачастую вынужден решать несвойственные бизнесу как таковому проблемы социального устройства территорий. То есть почти на равных с государством содержать соцсферу регионов. Между властью и бизнесом установилась модель взаимоотношений, которую эксперты назвали "добровольно-принудительная благотворительность". В обмен на просьбы мэра и губернатора выделить деньги (помимо уплаты налогов) на соцсферу бизнесмены получали определенные налоговые льготы и возможность спокойно работать.
Вице-президент Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Евгений Гонтмахер констатировал, что в России, в силу особенностей ее истории и становления капитализма, понятие социальной ответственности заранее предполагает вину бизнесмена за то, что он занимается бизнесом и хорошо живет, в то время как кто-то не занимается и живет плохо. Это перебрасывает логический мостик к следующей посылке, что, мол, бизнес должен быть благодарен за то, что ему дают хоть как-то зарабатывать и, в качестве такой благодарности, “не лезть в политику”. Между тем, бизнес как часть гражданского общества должен быть естественным участником политической жизни.[26]
Исполнительный директор Российской Ассоциации Менеджеров Сергей Литовченко считает, что правительство до сих пор не имеет четкого представления о том, что же кроется за красивой формулой "государственно-частного партнерства". Кроме того, по мнению Литовченко, социальная роль бизнеса не должна быть способом замаливания грехов бизнесменов перед государством и не должна также становиться палкой для "выколачивания" дополнительных денег из частных компаний[27].
По словам президента РСПП Аркадия Вольского, ввести стандарты норм социальной отчетности предприятий будет непросто, и как раз из-за огромного количества социального балласта. “Скорее всего, что компании могут смело отказываться от половины своих социальных проектов. Но сделать это они все равно не смогут, так как денег на социалку у государства нет. Многие корпоративные социальные программы не дополняют, а замещают необходимые государственные социальные гарантии”.[28]
Принимая во внимание исторические традиции милосердия и личной благотворительности, неудивительно, что многие российские предприниматели и сегодня связывают инициативы по участию в жизни местного сообщества со своими деловыми интересами. Такие компании обычно включают в свои годовые бюджеты фиксированный объем средств для финансирования благотворительных инициатив и предусматривают участие в них своих работников, однако не рассматривают это как PR-стратегию или в качестве маркетинговой кампании.
Сегодня в России практически повторяется ситуация, подобная той, которую Соединенные Штаты Америки пережили в начале 70-х годов, когда в период экономического спада в стране правительство и общественность впервые организовали кампанию давления на крупный бизнес, возложив на него ответственность за социальную несправедливость и неравенство. Председатель президиума Института проблем глобализации Михаил Делягин на заседании круглого стола "Нефтяная отрасль России: использование "прежних заделов" или развитие и модернизация?" высказал такое мнение: "Шашлычное соглашение" 2000 года о ненападении государства и крупного бизнеса исчерпано - у "силовых олигархов" растут аппетиты, у коммерческих - неудовлетворенность недееспособностью государства".[29]
По его словам, в ответ на первую фазу атаки "силовой олигархии", связанной с арестом Лебедева и Пичугина, бизнес остановился на идее "социальной ответственности" - резкого повышения зарплаты и масштабных социальных программ за счет своих сверхприбылей в обмен на сохранение собственности. "Однако бизнес предложил государству ненужные вещи, и атака на ЮКОС вошла в завершающую фазу, связанную с арестом Ходорковского и началом изъятия активов, именно после этой инициативы".