Нотабене: есть еще один вид реакции, который иногда называют «мнимой смертью»: упасть и притвориться мертвым, чтобы отстали (приблизительно так ведут себя божьи коровки, попав в пытливые детские ручонки). Но такой вариант предполагает несколько иную схему реагирования для человеческого организма: ведь для того, чтобы натурально изображать бездыханное тело, пока тебя обнюхивает, скажем, саблезубый тигр или пинает воин из конкурирующего племени, нужны другие компетенции, нежели для драки или улепетывания из опасного места.
Но, шутки шутками, а последние три десятилетия были очень тяжелы для всего постсоветского пространства. Сначала предперестроечные годы и перестройка, потом – распад Союза с сопутствующими конфликтами, потом – лихие девяностые, теперь вот, пожалуйста, – кризис, к которому наши сограждане пришли с уже большим багажом. Ведь относительно спокойным был не такой уж длительный промежуток времени в 2000-х, а так – люди годами находились в условиях неопределенности и нестабильности. Человеческий организм – уникальная структура, и со временем адаптируется ко многому. Но в целом, безусловно, та обстановка, в которой все мы находимся, чрезвычайно стрессогенна, а самые простые техники противостояния стрессовому воздействию, хотя и известны большинству людей, но не используются.
В наши дни широко распространено мнение о том, что стрессовая нагрузка возрастает вследствие технического прогресса. Эта идеология очень удобна, и скоро от нее люди не откажутся. Да, технический прогресс играет не последнюю роль в усилении стрессового воздействия на человечество – во всяком случае, ту его часть, которой близка философия западной цивилизации. Но корень проблемы, на мой взгляд, не в техническом прогрессе. Отказываться от него глупо, да и не получится уже – но нельзя пользоваться благами цивилизации бездумно, не учитывая особенностей человеческого организма вообще и своего собственного организма в частности.
Вот пример из жизни: один мой клиент, в прошлом профессиональный спортсмен, достигнув к тридцати пяти годам желаемого уровня благосостояния, купил квартиру в элитном высотном доме. Квартира была на двадцать третьем этаже. Так как «элитность» дома не гарантирует того, что его службы всегда работают идеально, лифт как-то ненадолго, правда, сломался. А так как деловые интересы моего клиента не ждали, он решил подняться пешком на свой двадцать третий этаж – надо было забрать из дома важные документы. Увы, дошел он лишь до шестнадцатого этажа, а потом свалился с инфарктом. Конечно, можно объяснить этот инфаркт у молодого еще и никогда особо ничем не болевшего человека перманентным воздействием стресса. Но в реальности это было просто неумение договориться со своим организмом: он практически перестал передвигаться пешком или вообще как-то физически напрягаться, но при этом работал по шестнадцать часов в сутки и очень много курил. Что организм получил взамен того движения, к которому он привык? Ничего? Вот он и забастовал.
В наши дни, говоря о стрессе, люди обычно подразумевают атмосферу неопределенности, в которой мы все живем, и, естественно, тот факт, что долго жить в этой атмосфере крайне тяжело. То состояние, в каком мы все сейчас находимся, можно сравнить с состоянием автомобиля в пробке: и не стоит, и не едет, и когда поедет, неизвестно, и из-за чего пробка, и как далеко она тянется, непонятно. И многие люди ориентируются исключительно на поддержание минимальной стабильности, не строят планов и, по сути, не живут. Это происходит не по их сознательной воле, а как бы само собой, так и работает психофизиологический механизм «мнимой смерти». Но от этого не легче, игнорировать стресс нельзя.
Что делает человек, когда ему надо идти на работу, а на улице идет затяжной дождь? Некоторое время выжидает – не прекратится ли, а потом идет по своим делам, взяв зонтик. Если он будет сидеть дома – умрет от голода. Если он пойдет без зонта – промокнет и заболеет. Если, взяв зонтик, он все-таки подмокнет (бывает же косой дождик с порывами ветра), то, придя в пункт назначения, ему придется позаботиться о себе: выпить горячего чаю, просушиться, не сидеть на сквозняке, а вечером, дома, принять какие-то, так сказать, «фирменные» профилактические меры. Так что вариант только один – помнить о грозящем негативном воздействии и готовиться к нему и его последствиям.
Очень стало модно, кстати, говорить о том, что появляется все большее количество видов стресса. Это не совсем так, стрессовая реакция всегда одна и та же. А вот причин для стрессового воздействия – да, все больше. Жизнь убыстрилась, физическая и психологическая нагрузка у среднестатистического человека разбалансированы, информационная нагрузка все больше, а фильтровать информацию все сложнее, институт семьи, которая раньше существенно нейтрализовала стрессовое воздействие, претерпел большие изменения. То есть теперь надо прикладывать сознательные усилия для того, чтобы работать с последствиями стресса. Но ситуация не безнадежная, работать можно.
Часть II
Термин «стресс-менеджмент» не вполне грамотен, поскольку переводится как «управление стрессом». Стрессом, увы, нельзя управлять, но с ним можно договориться
Так исторически сложилось, что исследования в области влияния на человека стрессового воздействия и, самое главное, поиск методов нейтрализации этого воздействия, оказались наиболее актуальны для бизнес-сообщества, которое было и является основным заказчиком таких исследований. Не нашего, конечно, бизнес-сообщества – западного; в СССР, а потом – в России, изыскания такого рода проводились в основном в научно-исследовательских институтах, носили фундаментальный характер и «в народ» шли плоховато. Но, так или иначе, такая технология – на базе микса западных и российских методик – существует. Соответственно, стресс-менеджмент – это специальная технология, при помощи которой можно:
а) минимизировать – в рамках возможного – стрессовое воздействие на человека;
б) нейтрализовать последствия неизбежного стрессового воздействия на него.
К слову, сам термин «стресс-менеджмент» – не вполне грамотен, ибо переводится как «управление стрессом». Стрессом, увы, нельзя управлять, но с ним можно договориться. Как? Рассмотрим на конкретном примере.
Вадим, руководитель подразделения в телекоммуникационной компании, обратился ко мне с весьма четко сформулированным запросом: использовать кризисную ситуацию для того, чтобы произвести серьезные преобразования в своем подразделении и в своих взаимоотношениях с высшим руководством компании. Стоит заметить, что настолько подробно расписанный запрос – редкость; как правило, люди обращаются с довольно расплывчатыми пожеланиями. А в данном случае мне стало интересно: человек явно понимает, что, как и в какой последовательности ему надо сделать – зачем же тогда ему я? На этот вопрос Вадим ответил просто:
– Сил не хватает. Совсем меня стресс задавил.
Выслушав краткую историю вопроса, я согласилась – это и впрямь про стресс. Вадиму сорок лет. Он четыре года не был в полноценном отпуске. Хронически недосыпает; когда ложится спать, долго не может уснуть, а утром поднимается с огромным трудом. Ест когда и как придется. Живет на одном конце Москвы, а работает на другом, и минимум дважды в день стоит в пробках, проклиная все на свете. Времени на какие-либо мероприятия, направленные на поддержку своего здоровья, нет, хотя и понимает, что это важно. Точнее, говорит, что понимает. Также нет времени и на общение с семьей – у него жена и две дочки – и с друзьями. Недавно получил диплом MBA, пока учился, старался честно посещать и выполнять все задания преподавателей. С недавних пор начались сильные головные боли, а после них – приступы усталости и равнодушия ко всему на свете: «пропади оно все пропадом!». Последний год работает почти без выходных, а командировки занимают порядка 50% рабочего времени.
А вот это – уже типичная картина: у человека налицо все признаки неотработанного стресса (его еще называют дистрессом), причем уже в выраженной степени, а он обращается с запросом на «прорыв». Значит, работать с ним надо именно в парадигме стресс-менеджмента.
Работа происходила в семь этапов.
1. Уточнение исходной ситуации. В это трудно поверить, но лишь вслух, по моей просьбе, перечитав записи в блокноте, которые я вела пока Вадим рассказывал о себе, он осознал, что уже несколько лет живет жизнью, которая ему абсолютно не нравится, и что жизнь эта становится все хуже и хуже. В первую очередь это касалось работы, но сюда же попали и нереализованные желания в области путешествий, общения с родителями, которые живут в другом городе, занятий восточными техниками и т.п.
2. Переформулирование запроса. «Красивый» запрос, с которым Вадим пришел, при существующем положении дел был невыполним. Поэтому сформулировали поскромнее, хотя и менее конкретно: найти и активизировать ресурсы, необходимые для запланированного «прорыва».
3. Выявление персональных стрессовых факторов, с которых надо начинать работу. Например, тремя главными стрессорами в случае Вадима оказались:
– сложности во взаимоотношениях с финансовым директором компании: даже случайная встреча в коридоре могла обернуться испорченным настроением и потерей на этот день всякого драйва;
– проблемы со сном и связанная с ними усталость;
– хроническая нехватка времени на то, чтобы гулять с детьми – и следующее из нее постоянное чувство вины перед семьей.
4. Определение «рамок» собственного потенциала в плане воздействия на стрессоры – ведь некоторые из них можно устранить почти полностью, реорганизовав свои отношения со временем, коллегами и близкими людьми, здоровьем; а к части из них можно только присоединиться при помощи техник, нейтрализующих последствия стрессового воздействия на человека.