Революция
Гражданская война в России 1918—1922 гг. заставила Трубецких навсегда бросить Москву и Узкое и отбыть за пределы России во Францию. Вот как об этом пишет Петр Владимирович Трубецкой (1907—1986) незадолго до кончины: «Летом 1917-го года мы все жили в Узком с бабушкой Трубецкой, с ее многочисленными горничными и со всем семейством Тимашевых. Однажды мы провели, как я помню, целый день у Волконских в Сокольниках. Беспорядки начались в конце августа, а в октябре большевики захватили власть. Наш родственник Никита Татищев был последним губернатором Москвы. С начала августа жители села Узкого стали устраивать ночные дозоры. Мы купили несколько охотничьих ружей, которые могли стрелять пулями, а не только дробью, и одну винтовку «Винчестер». Но как-то в сентябре рано утром явилась делегация местного революционного комитета, которая конфисковала наше оружие. Дядя Сергей Тимашев отдал свой браунинг, но успел спрятать свое отличное английское ружье... За несколько дней до большевистского переворота мы решили уехать поездом на юг, в Ессентуки и навсегда бросили Москву и Узкое». Таким образом, князь В.П. Трубецкой вместе со всей семьей и родственниками А.П. и C.A. Тимашевыми отбыл на Кавказ.
Современная история
После октябрьских событий 1917 года провидению было угодно сохранить усадьбу. Имение было оставлено Николаю Александровичу Морозову (1854—1946) как видному ученому, талантливому ученому-энциклопедисту, почетному академику, к тому же имевшему значительные заслуги перед революцией. Около двадцати лет он находился в одиночном заключении в Шлиссельбургской крепости, будучи осужден вместе с другими народниками. Человек исключительной нравственной чистоты, душевной теплоты и гуманности, тонкий знаток живописи, Н.А. Морозов коллекционировал картины В.Боровиковского, И.Айвазовского, И.Шишкина и Л.Лагорио. В его собрании И.Репин, В.Бялыницкий-Бируля, И.Грабарь, Л.Бакст, А.Рылов, Б.Кустодиев, А.Головин, А.Бенуа, Ю.Репин, Д.Бурлюк. Личная дружба связывала семью Морозовых с художницей А.П.Остроумовой-Лебедевой. Десять ее работ пополнили коллекцию Н.А. Морозова. Все это собрание завещано Узкому. Экспозицию из них позже выстроил художник Николай Павлович Пахомов (1890-1978), в то время бывший консультантом Президиума Академии наук.
С первых дней существования Советской власти большое внимание уделялось развитию науки, улучшению условий труда и быта ученых. Была создана Центральная комиссия улучшения быта ученых (Цекубу). В феврале 1922 г. было принято решение о передаче Узкого Цекубу. По решению комиссии в этих удивительных местах был основан санаторий. 20 мая 1922 г. сюда прибыли первые сорок отдыхающих.
Первые дни существования санатория едва не ознаменовались трагедией. В июле 1922 г. сотрудники ГПУ попытались арестовать отдыхавшего здесь профессора Александра Ивановича Угримова (1874-1974), который как председатель Общества сельского хозяйства входил в руководство Помгола - организации, оказывавшей помощь голодающим Поволжья. Арест не состоялся: брат профессора - заместитель председателя комиссии ГОЭЛРО Борис Иванович Угримов (1872-1941), добравшийся в Узкое раньше чекистов, предупредил его. Осенью А. И. Угримов был выслан из страны вместе с группой известных философов и писателей, нелояльно относившихся к режиму. После войны он приехал в СССР и был реабилитирован.
О первых годах советского «Узкого» рассказывает статья А. Лугина «Республика Санузия», написанная в 1928 году. Жителям республики, говорилось в его статье, «покровительствует местный бог Санузка. Глиняный божок этот, сотворенный скульптором Иннокентием Жуковым, стоит на камине, улыбаясь, как и полагается богу счастья... Был у республики и герб, нарисованный художником Фалилеевым... В очень большом зале установлена превосходная, большой художественной ценности бронзовая группа, когда-то сработанная Паоло Трубецким. Просторная нарядная столовая гордится рисунками Фалилеева и гравера-художника Павлова... Не забывает «Узкое» и об окрестном населении: с будущей осени в селе открывается крестьянская школа на средства, собираемые Цекубу у научных работников в порядке добровольного отчисления».
Со дня открытия санатория к февралю 1928 года А. Лугин насчитал 95 поколений санузского населения, «если за поколение принять двухнедельный срок пребывания на отдыхе». Представители «санузких» поколений весьма имениты: ученый-математик Лузин, ученый-историк Кареев, народный артист республики Станиславский, академики Лазарев, Николай и Сергей Вавиловы, Вернадский, Зелинский, Кржижановский, Капица, Ландау, Несмеянов, Обручев, Ферсман, Шмидт, профессора Северцов и Худяков, наркомздрав Семашко, скульптор Илья Гинзбург, профессор Московской консерватории Гольденвейзер. Здесь побывали такие деятели искусства, как Вересаев, Мандельштам, Книппер-Чехова, Луговский, Сергеев-Ценский, Щепкина-Куперник, Я.Колас, Шагинян, Л.Леонов, Меркулов). В 1931 году здесь гостил английский драматург Бернард Шоу. Его сопровождали А.В.Луначарский и К.С.Станиславский.
В “Узком” проходят международные симпозиумы. Тут были написаны такие коллективные труды, как “История философии”, “Философская энциклопедия”, “История политических учений”.
В годы Великой Отечественной войны в Узком с 26 ноября 1941 года был развернут полевой подвижной госпиталь, функционировавший больше месяца. Многие сотрудники санатория работали в госпитале и помогали лечить раненых. 16 марта 1942 года решением Московского облисполкома Узкое было превращено в эвакогоспиталь, который действовал больше года.
В 1943 году в усадьбе вновь был открыт санаторий Академии наук.
Эвакуированный из Ленинграда академик И.Ю. Крачковский в 1944 году завершил тут работу над книгой «Арабские рукописи». Академик А.Н. Крылов написал в Узком ряд глав своих «Воспоминаний». К.И.Чуковский здесь писал свои воспоминания о Владимире Маяковском. Л.М.Леонов работал над главами романа «Русский лес». Много и плодотворно трудились в Узком И.Л.Андронников и Ю.Г.Оксман. Ученые, писатели, художники оставили свои автографы в журнале отзывов санатория. Среди них посвящения Паустовского, Сарьяна, Маршака.
Сама поездка в Узкое в те годы казалась поездкой в далекую деревенскую благодать. Новая власть всеми силами старалась искусственно пытаясь поддержать дух прошлого столетия, православной Руси. Из Узкого к Калужской заставе высылались розвальни с теплыми одеялами и меховыми мешками. Так что поэт С. Васильев в длинных, посвященных Узкому стихах еще в 1957 г. имел все основания упомянуть «в поле сани встречные, песни за бугром».
Внутреннее убранство дома старательно имитировало обстановку старой усадьбы. Во всем доме - в гостиных, галереях, врачебных кабинетах, в столовой, на лестничных площадках и большинстве спальных комнат преобладала старинная мебель, стояли огромные китайские вазы, были расстелены ковры и всюду висели картины - разные, но в подавляющем большинстве прекрасные, принадлежавшие кисти больших мастеров. Главным образом все это поступило из собрания почетного академика Н.Морозова, а после войны «коллекцию» дополнили картины немецкой школы вывезенные из Германии, в частности из Потсдама. Кое-что осталось от Трубецких, остальное попало в Узкое разными путями в разные годы. Несмотря на все эти усилия, нечто из былой усадьбы ушло безвозвратно.
Конечно, санаторий c глиняным божком Санузкой вместо распятия – это еще одна страница истории усадьбы. Но мне кажется, что вся плеяда ученых и писателей советского времени, побывавших здесь, не оправдывает нашего варварского отношения к многовековой истории усадьбы и храма, незаслуженно забытых, разграбленных, разрушенных… И если во многих усадьбах, подвергающихся реконструкции сейчас открываются музеи, то Узкое до сих пор является «собственностью» чинвников, видящих в усадьбе предже всего используемую для своих целей «узкую жилплощадь», говоря словами Маршака.
Увы, с каждым годом становилось меньше стульев работы Гамбса, хрустальных подвесок на люстрах и картин. Кое-что было передано в музеи. Но главная причина, вероятно, в другом. Не стану никого обвинять, но отсутствие должного контроля, бесхозяйственность создавали в прошлом немало соблазнов. К тому же ремонты, пожары...
Сам усадебный дом обветшал. Ремонт, конечно, проводился, и не раз, но время берет свое, и одряхление сказывается все сильнее. Часто стала протекать крыша - то в одной, то в другой комнате, кровати и письменные столы вдруг оказывались под водяными струйками, лившимися с потолка.
Еще печальнее судьба Казанского храма. Хотя он официально никогда не закрывался, в 1930 году в виду отсутствия священника были прекращены Богослужения. Иконы были вывезены, и современное местонахождение их остается неизвестным. Из святынь храма сохранилась лишь одна - Казанский образ Божией Матери на западной наружной стене над главным входом в храм.
Обезглавленный храм в течение долгих десятилетий использовался под хозяйственные нужды. Долгие годы в нем размещалось хранилище ценнейших книг, которые в разные годы были изъяты из научного и культурного обращения. Это русский антиквариат, архивы и книги репрессированных писателей, редчайшие памятники церковно-богослужебной литературы.
После войны в церковь была свезена часть знаменитой коллекции «Готская библиотека». Эту королевскую коллекцию, насчитывавшую сотни тысяч редчайших книг и отправленную в 1945 г. из Германии в СССР в качестве трофейного имущества, разделили на несколько частей, ибо более или менее значительного хранилища не нашлось. Одна из частей, сваленная штабелями, и пролежала четыре десятилетия в холодной церкви (об этом писала II мая 1994 г. «Правда»). Тронутые грибком, некоторые из книг попросту превратились в жижу. Это заметили перед свершившимся-таки в начале 90-х открытием храма.