На запрос царя иерархи отвечали: «И мы о том по царскому совету уложили в царствующем граде Москве и по всем городам избрати добрых духовных священников, и дьяконов, и дьяков учинити в домах училища, чтобы все православные хрестьяне предавали им своих детей на учение грамоте и на учение книжного письма». Автором этого проекта, полагают, был священник Благовещенского собора Сильвестр, выходец из Новгорода. Человек по тем временам довольно образованный, как тогда говорили, «книжный», любил писать, имел хорошую библиотеку. Его перу принадлежит и сборник житейских мудростей «Домострой», точнее его пространная редакция. Сам же памятник появился еще раньше – в XV веке. Сильвестр писал «Домострой» для сына, поэтому в нем не мало места было отведено вопросам воспитания и образования. Домашнее образование определялось по Сильвестру чтением, умением писать хорошим почерком, пением, а при необходимости и склонности, и иконописном письмом (рисование), книжным «рукоделием» (переписка книг), и даже ювелирным искусством.
В XVI в. на базе Разрядного приказа, ведавшего воеводскими назначениями и вопросами дворянской службы, создается своеобразная картографическая мастерская. Здесь составляются чертежи земель Московской, Смоленской, Псковской, Полоцкой и ливонских городов.
Но все-таки многие проекты XVI века так и остались на бумаге. Сеть школьного образования так и не была создана. В области просвещения церковь сохранила свою монополию, которая господствовала еще более ста лет.
Катастрофа, разразившаяся в Москве 20 мая 1474 г., в результате которой рухнул почти построенный Успенский собор, открыла новый этап в истории московского зодчества. Инициатива перестройки Успенского собора принадлежала митрополиту Филиппу. На месте собора Ивана Калиты, который для устойчивости к этому времени уже подпирался бревнами, митрополит решил возвести храм «в меру храма пречистыа Богородица, иже в Володимере». С владимирского собора сняли необходимые меры, определили мастеров (от митрополита Иван Голова, от великого князя Василий Ермолин) и в 1472 г. приступили к постройке. Но затем Ермолин был отстранен, митрополит умер, а собор рухнул. Причиной катастрофы, как показали псковские мастера, были неустойчивые высокие тонкие стены, тяжелые своды, недостаточная «клеевитость» раствора. Один из летописцев полагал, что причиной мог послужить и «трус на Москве великой», т.е. землетрясение.
Допросив псковичей, осматривавших развалины собора, Иван III предложил им самим приступить к возобновлению строительства, однако те ответили отказом. Действительно, ни они, ни мастера других городов тогда еще не имели опыта строительства каменных зданий подобных владимирскому Успенскому собору. Почин московских архитекторов оказался неудачным. Между тем строительству Успенского собора светские и духовные власти придавали огромное значение. На первых порах это особенно подчеркивал митрополит Филипп. Во всех своих действиях он как будто подражал своему далекому предшественнику – святому митрополиту Петру. Филипп сам участвовал в закладке нового собора, непосредственно наблюдал за его строительством, а почувствовав приближение кончины, заложил в нем себе гробницу. Перед смертью он, как и Петр, благословил великого князя на завершение строительных работ. После смерти Филиппа строительство Успенского собора перешло под патронаж великого князя. Теперь ему стали придавать иное смысловое значение. Храм должен был олицетворять не величие церкви, а мощь нарождающейся государственной власти.
Имя Аристотеля Фиорованти было названо в окружении Софьи Палеолог. После женитьбы Ивана III на византийской принцессе Русь наводнили не только люди, но и новости и рассказы о Византии и Италии. К этому времени в Европе уже сложилась мода на итальянских архитекторов. Они строили дворцы и соборы в Германии, Чехии, Польше. Сообщалось также, что итальянцы строили быстро и надежно. Но главное, им было под силу осуществить задуманную Иваном III программу перестройки Московского Кремля.
Аристотель Фиорованти строил Успенский собор 4 года. Правда, немало времени было затрачено на подготовительные работы: нужно было разобрать руины и расчистить площадку для строительства, наладить производство кирпичей, подготовить техническое обеспечение. Более того, чтобы познакомиться с образцами русского зодчества, Аристотелю Фиорованти пришлось побывать во Владимире и Ростове. Предполагается, что он был и в Соловецком монастыре.
В 1479 г. строительство было завершено. Новый Успенский собор, построенный из аристотелиева кирпича (более прочный вид), впервые, под стать традиции, был обложен белым камнем. О владимирском образце напоминали тяжелое пятиглавие и аркатурный (колончатый) пояс. Между тем уже современники отмечали отступление Фиорованти от канонов церковного строительства. Успенский собор был возведен неким «палатным образом». Полубарабаны абсид (на восточной стороне) были едва заметны, еще больше их закрывали вытянутые стены северной и южной стороны. Форма собора, его внешний вид обсуждались еще во время строительства. Обсуждение порождало споры и разногласия. На отступление от правил особо упирали церковники. Как не старался архитектор, но скрыть руку мастера итальянского Возрождения он не мог. Она чувствовалась и внутри храма. Там круглые столпы утратили свои опорные функции, они выглядели более легкими, а значить не привычными. Своды, сделанные из кирпича с использованием каркаса и железных полос не нуждались в опорах. Как не остры были споры, а особых изменений они не вызвали. Такой известный ревнитель благочестия как Иосиф Волоцкий называл Успенский собор одним из лучших творений рук человеческих. Ему вторил и поздний летописец, поражаясь высотой и размерами храма.
Споры вокруг Успенского собора не отразились и на практике приглашения итальянских мастеров. Уже в скором времени в Москве появились Марко Руф, Антоний Фрязин, Алевиз Старый, Пьетро Антонио Солари и другие.
Чтобы как-то успокоить ревнителей старины, псковские мастера возводят в Кремле две небольшие церкви на высоких подклетах, выполненные в чисто русском стиле. Одна из них, Благовещенская, стала у великокняжеского дворца на месте старой домовой церкви конца XIV века, другая – Ризоположенская – расположилась на митрополичьем дворе, к западу от Успенского собора. Последняя тоже была домовой, но уже московского митрополита.
Между тем в Кремле готовились к грандиозному строительству. В 1487 г. итальянцы приступили к возведению нового великокняжеского дворца. Он строился из кирпича, камня и дерева. Впоследствии этот дворец послужил основой для дальнейшего развития дворцового комплекса в XVI—XVII вв. Сейчас о нем можно судить лишь по одному сохранившемуся зданию – Грановитой палате. Строили ее Марко Руффо и Пьетро Антонио Солари. Предназначенная для торжественных церемоний и пиров, палата с внешней стороны была выполнена на итальянский манер (грани на фасаде и арочные прорези окон). В оформлении внутреннего интерьера отдали дань уже русской традиции: сводчатые потолки сходятся от углов к центру, к одной опоре - массивному круглому столпу. По всей видимости русские и итальянские мотивы перекликались тогда по всему дворцу. Он состоял тогда из ряда палат и хором, соединяющихся множеством переходов, галерей и крылец.
Одновременно с этим на месте белокаменных стен XIV века из кирпича возводились стены и башни Кремля. В XV—XVI вв. кремлевские башни, еще до появления красочных шатровых завершений, действительно походили на ломбардские замки и крепости-башни. На строительство стен ушло почти 10 лет (1485—1495 гг.), однако комплекс укреплений достраивался и позднее.
Итальянцы возвели и еще два собора на главной площади Кремля. Бон Фрязин перестроил церковь Ивана Лествичника. Архитектор сохранил ее основную особенность – единый каменно-кирпичный столп, соединяющий вместе храм и колокольню – но сделал в то же время церковь много длиннее и шире. После этого Иван Лествичник стал представлять собой трехярусный многогранник с высоким каменным цоколем.
Архангельский собор перестраивал Алевиз Новый. Строительство закончилось уже при Василии III, а первым, кого погребли еще в строившейся новой великокняжеской усыпальнице был Иван III. Новая усыпальница князей московского дома – Архангельский собор – в своей внешности имела одну особенность. Без пятиглавия и абсид собор больше походил на один из множества североитальянских дворцов-палаццио светских правителей, чем на церковное здание. Влияния итальянского Возрождения проявилось в ряде его деталей: закомарные раковины, прямоугольные колоны с капителями, асимметрично расположенные круглые окна.
В первой трети XVI века широкое каменное строительство развернулось на столичном посаде. Причем, строятся и перестраиваются не только церкви, но и гражданские здания. Дорогостоящий при добыче и обработке белый камень был заменен кирпичом. Чаще стали использовать при строительстве различные технические механизмы, например, подъемные блоки, что значительно облегчало и ускоряло возведение зданий. С 1514 по 1520 г. закладываются и освящаются церкви: Св. Варвары (на Варварке), Благовещенья в Воронцове, Благовещения за Неглинной, Св. Владимира в Садех (на Покровке), Леонтия Ростовского и Петра Чудотворца за Неглинной, Введения на Панском дворе (современный Панский переулок), Св. Ильи в начале Ильинской улицы, Усекновение главы Иоанна Предтечи «за Болотом», в Замоскворечье. На постройку одной церкви уходило от одного года до двух лет.
Среди заказчиков и попечителей церквей встречаются Василий III, митрополит Варлаам, купцы гостинной сотни (Юрий Бобынин с братом Алексеем, Юрий Урвихвостов, Федор Вепрь) и даже от «простых людей нехто именем Клим по прозвищу Мужило»».