"Научный орден" Фрэнсиса Бэкона: зарождение научного общества нового типа
Сапрыкин Дмитрий Леонидович, кандидат философских наук, научный сотрудник Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН.
Замечательно, что почти все заметные фигуры, приложившие в XVII - начале XVIII в. руку к преобразованию науки и научного образования, явно или неявно обращаются к бэконовскому замыслу научной организации нового типа: это и французский католический реформатор науки и образования Мари Мерсенн, и радикально протестантские революционные деятели в Англии вроде Самуэля Хартлиба и Джона Дари, и так называемые "розенкрейцеры", и основатели Лондонского Королевского общества (например, епископ Томас Спрат, Роберт Бойль и Джозеф Гленвиль) и Парижской Королевской академии наук (в частности. Христиан Гюйгенс), и реформатор школы Ян Амос Коменский, и, наконец, Годфрид Вильгельм Лейбниц, имевший прямое отношение к основанию двух других крупнейших научных обществ нового типа - Берлинской и Санкт-Петербургской академий наук. Я думаю, это совершенно не случайно. В своих произведениях Бэкон действительно наметил и выразил совершенно новую эпоху в жизни интеллектуальных сообществ Европы - эпоху, собственно, породившую "великую и ужасную" новую науку. Сказанное им поэтому не есть просто очень талантливое фантазирование, но нечто гораздо более существенное - проецирование некоего глубокого сдвига в организации человеческой власти (которая здесь выступает как власть человека над "природой") и научного мышления. Нашей задачей будет выяснить, хотя бы отчасти: что же здесь проецируется и исходя из каких прототипов были впервые продуманы организационные структуры "новой науки"?
***
Лорд-канцлер Англии сэр Фрэнсис Бэкон барон Веруламский виконт Сент-Албанский возвращался к теме о создании новой организации науки много раз, но, пожалуй, наиболее яркое выражение его понимание этого вопроса нашло в одном из наиболее странных и наиболее впечатливших современников его произведений - в неоконченной утопии "Новая Атлантида".
В этом коротком произведении речь идет о том, как испанские путешественники случайно попадают на таинственный остров Бенсалем, расположенный в Южном море и отождествляемый также с Новой Атлантидой. О существовании этого островав остальном мире неизвестно никому, тогда как бенсалемцы, напротив, обладают подробными сведениями обо всем происходящем в других странах. Основное содержание дальнейших событий, описанных в утопии, помимо краткого ознакомления путешественников с общими порядками и историей Новой Атлантиды (в том числе историей приобщения бенсалемцев к христианскому учению, которое произошло, что интересно, без непосредственного присутствия кого-либо из апостолов), составляет описание деятельности грандиозного научного общества Дом Соломона (которое "в древности" называлось также Коллегией шести дней творения).
Собственно говоря, описание этого Дома Соломона, дополненное соображениями из других произведений Ф. Бэкона, и составляет тот замысел "научной организации нового типа", который так воодушевил современников.
Основным занятием членов Дома Соломона являются научные исследования. Причем эта организация должна, во-первых, или прямо включать в себя, или так или иначе соотноситься (например, получая информацию) со всеми научными силами страны и даже мира. Она должна направлять развитие всей науки в любых ее формах, причем не просто так, а именно в соответствии с общим планом и под централизованным руководством "отцов" Дома Соломона.
Затем Дом Соломона должен, соотносясь со всеми сферами жизни государства, вести сбор и письменную фиксацию сведений обо всем. Для этого существует продуманная система сбора информации, предполагающая, между прочим, поставленный на широкую ногу научно-технический шпионаж. Эти предварительно собранные данные затем используются для методически организованной, централизованной и кооперированной научной работы (о необходимости этого Бэкон говорит постоянно и в других своих произведениях, особенно в "Новом Органоне" и "Приготовлении к естественной и экспериментальной истории").
Таким образом, научный Орден (как его также называет Бэкон) имеет исключительное положением в стране, пользуясь полной государственной поддержкой и почестями (вспомним сцену встречи члена Дома Соломона горожанами) и оказывая непосредственное влияние почти на все сферы жизни. При при этом такое научное общество оставалось фактически никому не подконтрольным (в значительной степени даже государству: члены Ордена решают, что сообщать ему, а что - нет [1, т. 2, с. 517], тем более речь не идет о каком либо контроле со стороны общества).
(Странно поэтому иногда читать, что Бэкон боролся за "общественно контролируемое знание" или "демократический подход к изучению природы". В этом отношении следует скорее согласиться сточкой зрения П.Фейерабенда, настаивающего на том, что новая наука (строящаяся по бэконовским образцам) как раз не является "общественно контролируемой". )
Научный Орден имеет довольно жесткое квазииерархическое устройство: высший уровень составляют "отцы" Дома Соломона, на следующем уровне стоят разного рода ученые, проводящие конкретные исследования, наконец, имеются еще и работники более низкого уровня (подручные и слуги), а также послушники и ученики. Деятельность Дома Соломона носит достаточно замкнутый характер (Бэкон в "Новой Атлантиде" много раз говорит о наличии многообразных орденских "секретов"), этот характер подчеркивается, например, способом обнародования результатов работы Дома Соломона *, а также общественным ритуалом.
(Представитель Ордена, например, говорит: "...на наших совещаниях мы решаем, какие из наших изобретений должны быть обнародованы, а какие нет. И все мы даем клятвенное обязательство хранить в тайне те, которые решено не обнародовать; хотя из этих последних мы некоторые сообщаем государству, а некоторые - нет" [1, т. 2, с. 517]). )
Такая замкнутость и даже эзотеризм (сp. [1, т. 1, с. 328-329] об "эзотерическом методе"), впрочем, противопоставляются Бэконом эзотеризму оккультных тайных обществ, занимавшихся поиском "тайного знания", переданного из некоего скрытого источника и недоступного профанам (Бэкон резко критикует магию, алхимию и пр., в частности, за их приверженность такой идее "тайного знания"). "Эзотеризм" Бэкона носит скорее организационно-функциональный характер (соответствуя современному понятию "секретности") - он служит в первую очередь практическим целям научного сообщества и Ордена в целом, а также тому, чтобы "не допустить к тайнам науки непосвященную чернь" [1, т. 1, с. 329].
Сейчас я не касаюсь описания более тонких деталей бэконовского замысла (который в "Новой Атлантиде" выступает в виде утопии, а в других произведениях, например, в первой части "Великого восстановления наук" - трактате "О достоинстве и приумножении наук", даже в виде конкретных рекомендаций королю), но уже из сказанного должно быть очевидно, что Общество, задуманное Бэконом сильно отличается, скажем, от итальянских гуманистических академий, исторически связанных, с одной стороны, с византийскими гуманистическими кружками (так называемыми "театрами" [2, с. 15-65]), а с другой стороны, - возрожденческими тайными обществами. (Любопытно, что Я.А. Коменский в "Панегерсии" рассматривает гуманистические академии заодно с оккультными тайными обществами и религиозными общинами и, по-видимому, отличает их от "Универсальной академии", которую по почину Бэкона хочет создать: "Подобные общины-братства известны еще с давних времен (вспомним общины патриархов, египетских жрецов, брахманов, магов, друидов, раввинов) существуют они и по сей день: такие, как, например, в Италии - братство линцеев (Academia dei Lincei в которой состоял Галилей! - Д.С.), во Франции - розиев, в Испании - иллюминатов, в Германии - фругиферов, - известны, наверное, и иные" [3, с. 236] )
Бэконовский замысел, действительно (по крайней мере, с организационной стороны) представлял научную организацию совершенно нового типа. Поэтому неудивительно что вдохновители новых Академий (Лондонской, Парижской, Берлинской и Санкт-Петербургской) апеллировали именно к Бэкону.
Проект Бэкона, таким образом, действительно обозначает некий водораздел между научными организациями старого типа (вроде гуманистических академий или, например, философских сект античности) и новыми научными организациями, сыгравшими такую большую роль в создании "новой науки". (Слово secta употребляется (в том числе Ф. Бэконом) в двух контекстах: 1) сектами называются философские школы, объединяющие последователей (от глагола sequor) какого-либо философского мнения или образа жизни - это употребление, по-видимому, исторически более ранее; 2) также о секте говорится как о группе последователей мнения (прежде всего религиозного), противостоящего целому (прежде всего церкви) - в этом случае слово может ассоциироваться (по смыслу, а не этимологически) с глаголом seco. У Бэкона совершенно явно прослеживается движение от первого понимания ко второму. См. об этом текст Т. Гоббса "О ереси" [4, с. 568-582]. В этом сочинении Гоббсом проводится специальный анализ истории и употребления слова "секта". )
Научный орден. Бэкон и иезуиты
В "Новой Атлантиде" Бэкон называет свое общество орденом: an order, or society, which we call Saloman's House" [5, v. I, p. 145], в других местах этого произведения проводя еще целый ряд сближений с монашескими и вообще церковными организациями. Так, отличительным знаком "одного из отцов Соломонова дома" [1, т. 2, с. 507-508] является crosier - жезл епископа или аббата, перед ним несут также пастушеский посох. Значительная часть сотрудников ордена называется hermits - отшельники, или пустынники [5, v. 3, p. 157; 1, т. 2, с. 510], а учащиеся называются novices - послушники. В довершение всего члены ордена совершают ежедневные богослужения и моления [5, v. 3, p. 165-166; 1, т. 2, с. 518].