Я уверен, что сам Зайцев не понимает, на чем основан эффект Зайцева. Я сравниваю это с легендарным автоматом Калашникова – лучшим автоматом всех времен, который стреляет на снегу и в пустыне, в болоте и на морозе, в грязи, где угодно. Как удалось создать такую боевую технику, остается загадкой. Я видел создателя, и он не выглядит безусловным гением. Но Зайцев считает, что он знает, почему его автомат стреляет.
Во-первых, в его арсенале «складовый принцип», это очень важный момент. Второй принцип Зайцева я попробую объяснить так. Предположим, вы назначены директором на новый завод. Сможете ли вы работать, если вы не знаете АБСОЛЮТНО ТОЧНО, какое количество работников, техники, помещений и материалов есть в вашем распоряжении? А ведь классический школьник получает программы по любому предмету скудными порциями, которые ему сцеживают в кормушку! Зайцев же знакомит ребенка сразу со ВСЕМ аппаратом, который ему понадобится для чтения и письма, на первом же занятии. Ребенок быстро справляется с объемом, который он видит целиком. А вот если требуется освоить огромную таинственную страну, границы которой не видны, то знания, оказывается, входят не глубоко и быстро улетучиваются.
ПРИНЦИП ДОМАНА, который принял мир: учить читать, предлагая тысячи готовых слов на карточках, «пока не зачитает».
ПРИНЦИП ЗАЙЦЕВА, по которому работают у нас: «писать», а не читать, писать складами по таблицам (указкой) или по кубикам, «пока не зачитает».
ПРИНЦИП ДОМАНА: давать математику красными кружками, наклееными на карточках, а не цифрой. Ребенок должен почувствовать реальное количество, а не абстрактный значок цифры.
ЗАЙЦЕВ делает практически то же самое, но дает эти «кружки» в готовых формах – десятками, и эффект несоизмеримо выше.
По Зайцеву сегодня работают сотни детских садов, групп, площадок. В чем, еще раз, суть и новаторство этих занятий. Вся многовековая традиция педагогики располагает материал в учебнике по принципу: правило – упражнение. МЕТОД ЗАЙЦЕВА: ВЕСЬ МАТЕРИАЛ, КОМПАКТНО ВЫРАЖЕННЫЙ, РАЗМЕСТИТЬ НА СТЕНЕ.
Материал считывается со стены взглядом. Другая стратегия работы преподавателя, учебный материал больше не тонет в ворохе упражнений. Все, кто привык работать только по принципу: «открыл параграф, сделал упражнение», начинают чувствовать себя крайне неуютно. До Зайцева никогда весь материал не был собран в одном месте. Никогда не выполнялся принцип «от частного – к общему, от общего – к частному», потому что общего не существовало. Древней системой преподавания пользоваться больше нельзя: изменилась жизнь, изменился способ восприятия информации и изменился ее объем.
Софья Ковалевская рассказывала, что в ее комнате (ей было одиннадцать лет) делали ремонт, не хватило обоев, и все стены обклеили лекциями по дифференциальному исчислению Остроградского. И она несколько лет прожила, пытаясь в них разобраться. Когда у пятнадцатилетней Ковалевской появился учитель – сильный математик, он был ошеломлен ее знаниями. Ему казалось, что всю информацию, который он преподает, Ковалевская уже знает наперед. Так действует настенный материал, если его давать целиком, а не порциями в рот по ложке.
Четырехлетнему ребенку сразу дается счет до сотни, без стопоров, без порогов, на которых он будет спотыкаться. И в сотне ему очень скоро становится тесно. Пятилетка легко усваивает двоичную систему исчисления.
Стандартный урок Зайцева продолжается двадцать пять минут в игре. Дети могут ходить, стоять, лежать на мате, они не портят осанку, они не портят зрение, потому что смотрят на большие таблицы. Зайцев не упраздняет систему Домана, работающую во всем мире: используется сама идея раннего развития. Параллельно с методом Зайцева, можно применять систему физического развития по Доману. А эффект от обучения по Зайцеву будет сказываться даже при крошечных затратах времени в день.
Разработано учебное пособие «Читай и пой»: дети завороженно поют склады и русские народные песни, переведенные на таблицы.
Разрабатывается пособие «Танцуй, читай и пой». А не вредно ли трехлетним детям следить за текстом песен по таблицам? А не вредно ли детям петь? А не вредно ли им танцевать?..
СИСТЕМА ЗАЙЦЕВА ЯВЛЯЕТСЯ ЕДИНСТВЕННОЙ СУЩЕСТВУЮЩЕЙ У НАС СИСТЕМОЙ ОБУЧЕНИЯ, КОТОРАЯ ЭФФЕКТИВНО РАБОТАЕТ. Я не сравниваю с фиктивными методиками «развивающего обучения» (этот модный термин используют сейчас очень многие). Я сравниваю только с мировыми стандартами.
Распространение системы – огромно.
«Здравствуйте, товарищ Зайцев! В апреле мы получили ваш ответ и хотели заказать практически все, но случилась большая беда. У нас сгорел дом, сгорело все-все. Вы наверное слышали о пожарах на Дальнем Востоке, одними из тех несчастных оказались и мы.
Но мы-то живы, и нашему ребенку нужно учиться. Кубики, которые мы сделали сами, уже начинали давать результаты, но, к сожалению, от них осталась только горстка обгоревших пробок. Поэтому у нас к вам большая просьба: прислать еще раз кубики по адресу: 626953, с.Козьмодемьяновка Амурской обл., ул.Комсомольсская 9/1. Правда, этого адреса уже не существует, но нас обязательно найдет ваше письмо. Очень ждем, с уважением семья Шульженко. 1 июня 98г.
Но ВЕЛИКУЮ КИТАЙСКУЮ СТЕНУ, которая существует между работающей системой и официальной педагогикой, проломить не удается. Зайцева травят, с ним борются, распространяют слухи, что «зайцевские дети» неграмотно пишут. Особенно активно с Зайцевым борются в родном Санкт-Петербурге (нет пророка в своем отечестве), но наш город всегда славился предельным консерватизмом. Я вспоминаю повесть Марка Твена «Янки при дворе короля Артура». Есть там момент, когда «янки» вызывает на дуэль сразу всех рыцарей английского королевства. Дело в том, что система Зайцева в известном смысле «вызывает» нашу школу. Представьте себе, что в стране развита только моторная авиация, и появление реактивных самолетов является угрозой для тех, кто создает моторные самолеты, продает их, умеет только на них летать, пишет по них диссертации. Чтобы сломать эту ситуацию, нужно вмешательство военных или «грозного царя».
Ребенок, который с трех лет занимался по Зайцеву, в семь лет может спокойно идти в пятый класс. Таких детей в течение ближайшей пары лет могут появиться десятки тысяч, а заниматься с ними в рамках обычной школьной программы – невозможно. Для них нужно разрабатывать специальные учебные планы и методики. Ведь сегодня в первом классе на двадцать шестом уроке дается цифра 5, на пятьдесят первом уроке – цифра 8 (вот она – устаревшая авиация). И начинаются выдумки, что реактивные самолеты плохо летают, что петь в три года вредно. Реальность сегодняшней школы описана 2 октября 98 года по телевидению министром обороны: «54% призывников имеют физические отклонения». Я уже писал о 84% сколиоза и тотальной близорукости, так неужели здоровые призывники менее ценны для министерства обороны, чем реактивные самолеты.
Получается слишком розовая картина. А в жизни она не розовая. Выясняется, что способные дети, которые могут, повзрослев, вывести страну из тупика, НЕ НУЖНЫ. Прежде всего, они не нужны школе: такие дети не в состоянии высидеть сорока пяти минутный урок, слушая, как в середине первого класса читают «мама мыла раму» или от десяти пальто отнимают два. Но в стране уже есть «зайцевские классы», которые идут по мощной полноценной программе, в такие классы дети переходят целой «зайцевской» группой из детского сада. И чаще всего это происходит в провинции. А в столицах , даже в элитных школах ничего похожего не происходит.
Есть один резонный вопрос, который требует серьезных раздумий. Что делать с детьми, которые в семь лет готовы поступать в пятый класс? Вопрос это не легкий, но он решаемый. Существуют программы для таких детей, существуют учителя, только нужно их искать. В августовском номере «Огонька» была статья о двух сестрах десяти и двенадцати лет, которые сдали экзамены за среднюю школу и поступили в финансовую академию при Совете Министров. Подробности их детской учебы восторженный автор опустила, и мы воздержимся от догадок и спекуляций. Каким-то неведомым путем обычная московская семья воспитывает выдающихся девочек. Попробуем включить этот факт в наши рассуждения. Во-первых, у Белого Дома намного больше шансов получить экономических советников десятилетнего возраста, потому что в Америке не борются с Доманом. Во-вторых, две наши московские героини в садик и в школу не ходили, потому что школа все-таки надежно оберегает от проявлений гениальности. И в мировой прессе сообщений о таких детях появляется все больше и больше. Кто-то занимается по ведущим системам раннего развития, кто-то из родителей придумывает свою систему и «попадает в масть»,и это тоже отлично. Когда районные методисты Москвы или Петербурга борются с распространением системы Зайцева, они ведь не просто конкретного новатора забивают: они упорно не желают принимать идеи раннего развития, давно уже понятые и принятые миром. А наш районный методист настаивает на прежней системе, чтобы ребенку в детском саду давали по математике установку, что существует число один: «вот посмотрите, один пальчик». А если ребенок показывает два пальчика и говорит «два», то его поправляют: «не два, а много». И вот на такой базе строится наша сегодняшняя школа.
Можно ли давать «автомат» Зайцева в руки слабым педагогам? В принципе, это не страшно. Конечно, хотелось бы, чтобы воспитатель творчески относился к тому, что он делает. Это гибкая методика: если ребенок хочет заниматься математикой, а не русским, к нему нужно прислушаться. Если он понял, то нужно идти дальше, а не топтаться на месте. Но если такой чуткости у педагога нет, то система Зайцева все-таки настолько емкая, что ученик, общаясь сам с таблицей и кубиками, будет придумывать или заказывать новые слова, приказы, фразы, чтоб не было скучно. Скука обучения – основной вирус, с которым сражаются все системы раннего развития, Доман и Зайцев здесь единодушны.