Ось 4—6 можно назвать осью терапии. Она обозначает диалог сознания и бессознательного, обмен энергией между ними, в результате чего симптомы постепенно ослабевают и устраняются препятствия для психического развития и духовной жизни.
Ось 3-5 отображает связь аналитика со своим собственным бессознательным.
Верно, что аналитик принимает решения своим Эго, и его действия сознательны. Но он только тогда сможет помочь клиенту, когда граница между его сознанием и бессознательным не будет ни слишком слабой, ни слишком жесткой и ригидной. Тогда материал клиента будет резонировать с его собственными процессами. Он должен суметь увидеть, интегрировать и использовать их для лучшего понимания клиента. Таким образом, чтобы быть хорошим аналитиком, нужно оставаться очень «впечатлительным» и чутко реагирующим человеком, живо, лично и глубоко откликающимся на все происходящее. Юнг считал, что терапевту сложно оказать влияние, если он сам невосприимчив к влиянию пациента. Сны и другие сигналы, идущие из бессознательного аналитика, могут быть ценным источником информации для понимания сложных процессов, протекающих в интерактивном поле. Юнг утверждал, что аналитик настолько же сильно вовлечен в процесс, как и пациент. Существующая серьезная опасность, вызванная образом архетипического терапевта, — это не только хроническая усталость и раздражительность, так часто наблюдаемые у врачей, но и обострение их собственных симптомов, вызванных комплексами и проблемами, долго подавляемыми защитной идентификацией с силой Это, с так называемой нормальностью, адекватностью, проработанностью или социализацией. Нужно помнить правило компенсации, действующее в психическом мире. Чем ярче свет сознания, тем гуще тьма бессознательного. Усиливая сознательность, взрослость и «нормальность», мы одновременно все больше склонны не осознавать свои поступки, проявлять инфантилизм и разного рода патологии. Реальные же успехи терапевта в собственном развитии всегда будут приближать его к большей человечности во всей полноте ее характеристик, а значит потенциально делать его еще более открытым влиянию пациента и уязвимым. Кроме того, ему нужно позволить и другим своим ранам, не связанным прямо с влиянием пациента, до некоторой степени вскрыться и заболеть по-настоящему. Только тогда он сможет увидеть и осознать их искажающее влияние на восприятие пациента. Поэтому аналитику нужна непрерывная профессиональная подготовка, чтобы поддерживать баланс между Эго и бессознательным. Так что эту ось можно считать осью самоанализа, учебного анализа и консультаций с супервизором.
Ось 7-10 образуется совокупностью реакций пациента, связанных с переносом.
Отношение Юнга к переносу было противоречивым. Признавая в целом его важность для терапии, он говорил, что иногда перенос вреден и лечение во многом протекает не благодаря, а вопреки ему. Он также считал, что иногда перенос не возникает или его вклад незначителен и что для развития сильного переноса требуется долгое время. В свете современных представлений о переносе эти высказывания могли бы показаться ошибочными. Однако причина такой позиции заключается в том, что Юнг главным образом имел в виду фатальное «застревание на отношениях» с терапевтом, мешающее исследованию бессознательных процессов. Сегодня принято рассматривать перенос не только с точки зрения регрессии и его инфантильной природы, то есть как «искусственный невроз» по Фрейду. Перенос является «творческой иллюзией», неотъемлемой частью процесса развития и освоения мира, процесса психической дифференциации. Перефразируя кляйнианскую формулу «регрессия на службе Эго», юнгианцы предпочитают говорить о переносе как о «регрессии на службе Самости».
Юнг говорил о регрессии при анализе в положительном смысле, считая ее необходимой для адаптации к внутреннему миру, формой интроверсии.
Проработка бессознательных фантазий, лежащих в основе переноса, помогает отвести назад проекции, искажающие восприятие людей. Поэтому она является частью обуздания и гуманизации архетипических сил и способствует индивидуации. С другой стороны, перенос и контрперенос можно рассматривать как своего рода активное воображение по поводу друг друга, как опыт проникновения в особую образную реальность, стоящую за близкими личными отношениями двух людей. В этом ракурсе перенос предстает как уникальная арена экспериментирования с другими режимами функционирования Эго, как творческий поиск более глубоких уровней существования. Поэтому перенос является и опытом обогащения от контакта с архетипическими силами, полезным для развития личности. Однако нельзя исключать возможность того, что сильный перенос указывает на недостаток реальных отношений в терапии и связан с нереализованной потребностью пациента в близости. Тогда его причиной часто является закрытость и дистанцированность аналитика вследствие невротических проблем последнего. В любом случае сильный перенос должен побудить аналитика задуматься о своих эмпатических промахах, о том, что он «недодает клиенту». Также возможно, что бессознательные реакции пациента будут содержать намеки на объективные ошибки аналитика и указывать на способы их исправления. Как будто внутри клиента есть что-то, что «знает», как надо строить процесс исцеления, и дает подсказки. Как будто невидимая Самость клиента дирижирует взаимодействием в процессе анализа, порождая перенос для блага клиента. Это не значит, что дилемма «перенос или настоящие чувства» всякий раз должна решаться в пользу «реальности». Грань между ними очень тонкая и целиком определяется задачами анализа. Признание даже большой доли реально обоснованных чувств, присутствующих в реакциях пациента (эротической любви, идеализации, критики и т. п.) не должно вести к буквальным истолкованиям, нанося ущерб его способности к символическому восприятию. Например, именно символическое отношение к любви в переносе как к знаку психического оживления, намечающейся интеграции противоположностей или активизации темы инцеста позволяет развернуть работу в сторону психологизации и личностного роста, а не скатиться к «всего- навсего обыкновенной влюбленности» и поиску «нехитрых житейских выходов из сложившейся ситуации». Конечно, нельзя отрицать, что любые близкие отношения предполагают некоторую взаимную влюбленность и сопровождаются романтическими и сексуальными чувствами. Несмотря на реальность всех этих переживаний в ходе анализа, его целью является все-таки не удачный роман, а психическое исцеление. Условия анализа позволяют выдержать ту необходимую дистанцию, когда при всей истинности, силе и реальности вспыхивающих чувств, они не повлекут простого отыгрывания, а будут работать в интересах индивидуации обоих участников.
На аналитика переносятся не только неинтегрированные аффекты, но и потенциалы развития, те позитивные качества, которые пациенту предстоит открыть в себе самом. В ядре переноса— всегда здоровье и целостность, которые пациенту нужно сначала увидеть в аналитике, чтобы затем суметь привнести в свою жизнь. Аналитика можно считать временным носителем Самости клиента при переносе — явлении, необходимом для восстановления баланса и развития по оси Эго- Самость. Так что ось 7-10 можно назвать осью надежды на исцеление. Если же рассматривать ее как направленную от сознания аналитика к бессознательному пациента, то она будет отражать эмпатию. Получается, что чем сильнее эта связь, чем больше эмпатия аналитика и его желание понять клиента, тем сильнее перенос и тем больше вера в исцеление.
Ось 8-9 показывает, что не бывает переноса без контрпереноса. Всегда, когда существует сильный перенос, есть и эквивалентная предрасположенность к нему в виде контрпереноса. Между двумя психическими целостностями в анализе возникает синхронность. Аналитик не может целиком контролировать и осознавать свои реакции. Но некоторая бессознательность даже полезна для терапии. Она позволяет клиенту вызывать у аналитика именно те отклики, которые создают оптимальную для его развития конфигурацию отношений. Это подобно тому, как ребенок обладает способностью не только подстраиваться к матери, но и каким-то образом подстраивать мать к себе, «делая» из нее как раз ту мать, которая ему нужна для психического развития.
Полезную форму контрпереноса следует отличать от невротического контрпереноса. Однако на практике они всегда появляются вместе в смешанном виде. Как необходимая для лечения пластичность аналитика, так и его иллюзии одинаково обеспечиваются его собственными ранами. Обсуждая эту доступность аналитика влиянию пациента, Юнг говорил даже о психических инфекциях и о заразном бессознательном материале. Выходит, «заразиться» болезнями клиента аналитику нужно не только для того, чтобы лучше их понять (понять что-то можно, только испытав на себе), но и для того, чтобы, желая вылечить себя и себя в пациенте, актуализировать образ внутреннего целителя — привести в действие свои целительские силы. Не секрет, что истинным мотивом многих людей, избирающих профессии целителей, является желание помочь самим себе. Пока оно остается неосознаваемым, эти люди имеют тенденцию проецировать свои раны на пациентов, таким образом «лечить» только себя. С другой стороны, эта собственная рана терапевта должна быть слегка приоткрыта клиенту, чтобы это стимулировало его бессознательное желание исцелить другого, которое на самом деле является усиленным отражением собственного стремления к здоровью и свидетельствует об активности образа внутреннего целителя теперь уже внутри клиента. В этом желании исцелить своего терапевта проявляется на первый взгляд недопустимая смена ролей.
Но за ней стоит возвращение себе ранее спроецированного на терапевта внутреннего целителя. Этот необходимый этап отведения проекции дает в результате уверенный доступ к своей здоровой части. Возрастание желания помогать другим, щедрость и сострадание всегда являются знаками позитивного развития. Они показывают, что задействованы душевные ресурсы клиента. Довольно часто на определенных этапах анализа клиентам снятся сны с образом больного аналитика, которому они помогают вылечиться. Можно считать их хорошими сигналами, не интерпретируя, например, как проявление зависти или защитной идентификации. Психика — это большой зеркальный дворец. Образы многократно отражаются и путаются, так что порой невозможно ответить на вопросы: чей комплекс констеллировался в терапии, чью же проблему мы решаем на самом деле? Парадоксален вывод, вытекающий из этих размышлений: хороший терапевт — это очень «больной» терапевт, человек, способный обнаружить в себе все проблемы, с которыми приходят к нему клиенты, причем все эти раны «не долечены» и достаточно остры, чтобы каждый раз желать исцелить себя и вместе с собой клиента.