Влияние семейно-бытовых отношений в социокультурном контексте на научно-образовательный процесс демонстрирует аннотация работы восьмиклассника Хазрета Бифова из г. Нальчика: "Идея создания прялки с электроприводом у меня созрела еще в шестом классе. К этому меня побудило то, что в домашних условиях сестра, мама и бабушка вкладывали огромный труд в приготовление шерстяной пряжи для изготовления шерстяных носков, шарфов, манто и других вещей. Сначала была идея создания прялки того же типа, как и была дома. Даже такая прялка оправдывала себя как более производительная и облегчающая труд. Впоследствии я додумался до создания электрифицированной компактной прялки, гораздо более удобной и производительной, чем существующие ручные и механические прялки. Изготовленная прялка облегчила труд моей матери" [4, с. 62].
Приведем другой пример. Лена Цыклер, ученица шестого класса из Оренбурга, исследуя отношения в собственной семье, исторический материал, Библию, Коран, научную литературу, ищет в христианстве и исламе "что-то общее, повторяющееся, существенное, способствующее организации диалога", то, что не позволит этим религиям враждовать [4, с. 74].
Личный интерес к научно-познавательной деятельности проявляет себя через семейно-бытовые и общественные отношения, через влияние мира природы. При этом его "чистая" фиксация в проблеме достаточно редка. С определенной долей допущения примером такой фиксации может служить работа "Кем быть? Вот в чем вопрос", автор которой, Саша Панюкова, восьмиклассница из Челябинска, предполагает выбрать профессию, соединяющую в себе экономику и математику, и пытается выяснить уровень спроса на таких специалистов, поскольку экономика и математика репрезентируют сегодня противоположные полюсы интереса работодателей; и что очень существенно, она ищет причины того, почему большинство молодых людей в наши дни не интересуются специальностями, связанными с точными науками.
Окружение задает условия научно-познавательной деятельности, структурирует ее поле и влияет на принимаемые процедуры исследования. Эти условия — продукт культуры и общества; в их числе — субъективный опыт отдельных людей, их групп и общества; ценности, актуализированные в ходе познавательного действия; эмоциональная окрашенность, сопровождающая постижение действительности; спектр возможностей и неопределенностей, влияющий на развитие инструментальных сценариев. Развертывание имеющихся у человека задатков во многом определяется стимулирующим влиянием социокультурного окружения. Два его модуса все более воздействуют сегодня на организацию познавательных практик учащихся — это мультикультурные особенности и социальные дифференциации. Последними обусловлено формирование моральных и познавательных оппозиций даже внутри одной этнической группы. В культурно однородных школах ученики из разных социальных слоев по-разному ощущают и понимают проявление добра и зла, истинности и ложности, материальные и духовные ценности.
Возвращаясь к рассмотрению научно-познавательной деятельности молодых людей, мы можем утверждать, что культурные и социальные диспозиции личности определяют индивидуальные когнитивные траектории в научном исследовании и в решении технических задач. Ученик выбирает свое направление познавательной деятельности сообразно собственному социокультурному опыту.
Когнитивные процедуры открытия мира, разворачиваемые в социально-педагогических практиках, создают познавательную программу индивида. Это понятие можно рассматривать как эвристический аналог той деятельности ученых, которая продуцирует исследовательские программы науки в методологии И.Лакатоса. Последовательно выстраиваемая структура таких практик включает, в частности, периоды их зарождения (начала) и умирания (демонтажа), области конвергенции (сближения и сращивания) и узлы бифуркации (расщепления), точки пересечения и выхода за установленные пределы. Топология программы отражает динамику взаимодействия разных сфер в когнитивном и духовном росте личности. В этом мы являемся приверженцами "активной" теории познания, которая, как замечал И.Лакатос, считает, что "Книга Природы не может быть прочитана без духовной активности; наши ожидания или теории — это то, с помощью чего мы истолковываем ее письмена" [5, с. 31]. Познавательная программа "выписывает" хроники внутренней когнитивной истории индивида.
Познавательную практику, направленную на решение определенной проблемы или родственной группы проблем, обладающую значимым статусом в психосоциальном становлении индивида, мы будем обозначать как проблемно-познавательную программу. Она развивается из "пробных" познавательных практик, в которых находит свое начало тема исследования. Ее уточнение, модификации или замещение определяют этапы функционирования программы.
Поисковые способы открытия знания составляют основу метода научных исследований. Будучи методологически обеспечены и погружены в учебно-научную инновационную среду, они обретают вид самоорганизующегося и продолжительного потока когнитивных акций, которые и формируют проблемно-познавательную программу индивида. Противоположностью такого рода процессов выступает широко представленная в образовательной традиции практика отдельных частных проектов. Как известно, подобным педагогическим подходом мы обязаны последователям Дж.Дьюи. Эпизодичность такого рода учебных акций не предполагает выстраивания проблемно-познавательных программ индивида. Здесь мы видим существенное отличие метода научных исследований от проектного метода. Последний не способен обеспечить наследуемый и непрерывный рост зианиевого багажа индивида. Его приращение происходит только посредством преемственных познавательных практик исследовательского типа. Организация таких практик предполагает, что ответы на одни вопросы, решение одного круга проблем влекут за собой постановку последующих вопросов и высвечивают восходящий спектр проблем. Таким образом, проблемно-познавательная программа является новым феноменом в эволюции психических инструментов познания школьных сообществ.
Проблемно-познавательная программа индивида в учебном заведении — это система последовательных и параллельных исследовательских акций, понимаемых в широком смысле как когнитивные действия, направленные на обретение нового знания посредством его открытия в контекстах человеческой деятельности. К исследованиям, таким образом, мы относим теоретический поиск, экспериментальную деятельность, техническое конструирование, проектирование, научное моделирование и иную практику, не только использующую знание, но и создающую его. Традиционная педагогика с ее жесткой предметно-урочной системой и заранее заданными формами обретения стандартизированных знаний обрекает человека на то, что он живет и умирает, не покидая тюрьмы своих "концептуальных каркасов" (И.Лакатос). Альтернативой этому выступает иная парадигма образования, существенной частью которой является выстраивание индивидуальных проблемно-познавательных программ учащихся. Мы следуем иной идее, которая исходит из того, что "концептуальные каркасы" могут развиваться и даже заменяться новыми, лучшими; «мы сами строим наши "тюрьмы", но сами же и перестраиваем их"» [5, с. 32]. При этом рост степени компетенции происходит не только в сегментах знания, но и в когнитивных техниках индивида. Не будет большим преувеличением сказать, что проблемно-познавательные программы конструируют современную личность, соответствующую становящейся культуре знаний.
Устойчивый рост современных систем научного образования в нашем Отечестве и за рубежом позволяет нам делать предположения о тенденциях развития школьных сообществ: в архитектурном плане — согласно концепции системогенеза интегрированных образовательных систем [6, с. 44—47], в инструментарном — в русле педагогики научного поиска [7, с. 21—24]. На этой основе составляются перечни исследовательских работ, для проведения научных молодежных конференций, выставок, школ и соревнований, организуемых ежегодно по всей стране программой "Шаг в будущее", а также издаваемые городские, региональные и общероссийские сборники трудов молодых исследователей.
Можно заметить, что в ходе развития индивидуальных проблемно-познавательных программ, опирающихся на исследовательские инструменты науки, не только происходит практическое знакомство с профессией, не только создается столь востребованная современным образованием междисциплинарность, но в процессе реализации таких программ в школьных сообществах достигается необходимый для общества знаний уровень когнитивно-культурного полиморфизма, а их участники обретают стиль мышления, который может быть метафорически обозначен как "научная аналитичность ума".
Формирующаяся культура знаний позволяет по-новому оценить и возможности этнопедагогики.
Отношение к социокультурной обусловленности образования определяется в значительной степени двумя полярными позициями. Одна из них связана с тем, что "одномерный человек" середины прошлого столетия демонстрирует удивительную гомогенность культурного потребления и самовыражения. "Культурные ценности" становятся инструментами социального сплачивания, устанавливаемое в обществе "культурное равенство" сохраняет при этом существование господства [8, с. 87—89]. Поверхностная унификация бытия западного человека, последовавшая за техногенизацией его жизни, была воспринята образовательными специалистами как сигнал о грядущей социокультурной стерильности образовательных систем, по крайней мере для той части общества, которая представляла собой некий аморфный, лишенный этнической идентичности средний класс. На этом полюсе с иронией были встречены, например, образовательные проекты, акцентирующие или учитывающие этническую компоненту в учебной практике. В сегодняшней России люди, отрицающие этнообразование и "этнонауку", поддерживают суждения, подобные следующему: "...поворот к традиционным ценностям, в том числе и в России, — путь, который может привести систему образования в тупик, поскольку он совершенно неадекватен ценностям складывающейся информационной цивилизации" [9, с. 509].