В период обсуждения в Думе последнего законопроекта в «Церковных ведомостях» началась систематическая публикация статей по народному образованию. Так, Липранди писал: «Дума настаивала на необходимости немедленного поднятия и развития народного образования, причем особенно настаивала на национальной школе, каковой именно и является церковная школа. Но именно национальной школе Дума и не пожелала прийти на помощь. Земская школа оказалась в руках революционеров: 22 000 учителей земских школ находятся в ссылке в Сибири. Школа (земская) была и не перестает быть митинговым залом и лабораторией для выделки снарядов и главным убежищем полководцев революции, и лакомым кусочком в смысле получения за ничегонеделание русских народных денег... В нашей школе царит мертвый дух космополитизма, дух уничижения и принижения всего русского, национального, дух умаления царской самодержавной власти, дух неверия, дух отрицания семьи и всего святого, честного, благородного, великого, идеального...» [39, с. 131].
Одним из аспектов новой школьной политики по отношению к церковно-приходским школам, стала задержка ее финансирования казенными средствами. К примеру, в декабре 1907 года одновременно с законопроектом о дополнительном ассигновании 7 млн. рублей на земско-министерские школы группа правых депутатов внесла законопроект об отпуске дополнительного кредита 4 млн. рублей на содержание преподавателей церковно-приходских школ, а также на устройство и открытие новых школ.
Первый из этих законопроектов был принят 15 марта 1908 года. Рассмотрение же второго документа завершилось лишь к 28 мая 1909 года, когда после бурных дебатов прошение было удовлетворено. Тем самым решение о выделении денег на жалование учителям было задержано более, чем на год. И такие случаи были не единичными.
Епископ Митрофан, выступая в Государственной Думе, с горечью говорил о попытках «подвергнуть церковную школу измору», откладывая под различными предлогами назначение субсидий, без которых она не может развиваться и существовать; о «стремлении скрытым образом объединить церковные школы в другом ведомстве, не спросившись даже у того ведомства, которое их создало». Здесь имелись в виду высказанные в Бюджетной комиссии соображения о целесообразности создания единой сети начальных школ под руководством и наблюдением Министерства народного просвещения. «Церковная школа, — говорил епископ, — преимущественно перед светской, воспитывает народ в религиозно-нравственном духе». Представляя собой оплот пастыря в борьбе с отрицательными явлениями жизни, она в качестве таковой вызывает неудовольствие и смертельную ненависть «просветителей». Добиваясь ее уничтожения, эти последние устраняют от влияния на народ пастырей и берут его образование в свои руки. Духовенство, понимая это, не отдает и не может отдать церковно-приходские школы, «ибо это значит, расписаться в собственном бессилии или отказаться навсегда от самого лучшего способа влиять на народ».
Поход против церковно-приходской школы предпринимался широко. Ее собирались для начала «оккупировать», слить с другими школами и «обезличить» путем объединения в одном общем управлении под предлогом, что церковная школа «самым фактом своего существования нарушает стройность школьной системы, нарушает то единство, которое здесь необходимо, а потом уже аннексировать». Епископ возражал, что единство школьного управления могло бы быть обеспечено и другим путем — объединением всех школ под началом духовного ведомства. В аналогичном духе выступил священник Машкевич, говоривший о «тяжком кризисе русской школы, в руках своих непризнанных обновителей обратившейся в прибежище полководцев революции» [39, с. 130-131].
Еще одним средством борьбы либерально-настроенных кругов с церковно-приходской школой стала процедура их введения в сеть всеобщего обучения, составление которой находилось всецело в распоряжении уездных земских управ. Поэтому при включении церковных школ в сеть, приоритет находился на стороне светских начальных учреждений. Причинами, позволяющими не принимать церковно-приходскую школу в сеть, являлись, к примеру, те, что она стояла к земской школе ближе, чем в радиусе трех верст, или у нее отсутствовало собственное школьное здание, хотя она пользовалась строением, бесплатно выделенным общиной. В результате большая часть школ духовного ведомства оказывалась вне школьной сети и потому оставалась без казенных ассигнований.
В целом, несмотря на крайне неблагоприятные условия развития в 1907-1912 годах, церковно-приходская школа сумела выстоять и сохранить определенное влияние в системе начального образования. Во многом это объясняется тем, что за период своего существования она окрепла и приобрела сторонников. Свидетельство народной любви к церковной школе проявилось в частности в той огромной сумме, которая поступила в распоряжение школы за 25 лет функционирования, - 197 млн. рублей.
Сохранение системы церковно-приходских школ позволило им продолжить свое развитие. При неизменном снижении тенденции их роста, Св. Синод стремился улучшить качество церковно-школьного дела. За период 1909-1915 гг. при второклассных школах было открыто значительное число дополнительных учительских курсов. Это позволило значительно усилить учительский состав. Срок обучения в одноклассных школах был увеличен с трех до четырех лет, и соответственно расширились программы обучения.
Земства также продолжали расширять свое влияние. Особенно это выразилось в появлении новых форм дополнительного образования народа: летних лагерей, детских садов, повторительно-дополнительные занятий и классов, школ и курсов для взрослых.
В условиях первой мировой войны проблема развития образования стала неактуальной и вопрос о его реформировании отодвинулся на задний план. Церковно-приходские школы в это трудное для России время стремились усилить в детях, а через них и во взрослом населении, патриотические настроения и призывали всех и каждого принять посильное участие в борьбе с врагом. Сбор материальных средств для военных нужд и забота о беженцах стали составной частью их деятельности в эти годы.
В целом, положение земских и церковно-приходских школ оставалось неизменным до Февральской революции 1917 года, когда постановление Временного правительства «О передаче всех начальных учебных заведений разных ведомств в ведение Министерства народного просвещения» лишило последние автономности. А после октябрьской революции окончательную точку в существовании церковно-приходских школ поставил в январе 1918 года декрет Совнаркома «О свободе совести, церковных и религиозных обществ». Этим документом, по существу, было запрещено преподавание вероучения во всех государственных и общеобразовательных учебных заведениях, а церковным и религиозным обществам запрещалось владеть собственностью. Тем самым соперничество между светской и церковной школами закончилось гибелью последней.
§ 2. ОРГАНИЗАЦИЯ УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА В ЦЕРКОВНО-ПРИХОДСКИХ И ЗЕМСКИХ ШКОЛАХ
Внутренний строй жизнедеятельности данных типов школ был направлен на практическое осуществление поставленных перед ними задач. Так, в церковно-приходской школе реализация образовательных задач являлась второстепенной. В первую очередь, священник был обязан обеспечить христианское воспитание детей. В этих условиях учитель церковно-приходской школы выступал лишь его помощником, который следил за соблюдением учащимися правил христианского поведения, присутствовал с ними на богослужениях, руководил хором в церкви, участвовал в ежедневной школьной молитве, устраивал религиозно-нравственные чтения. Преподавание же общеобразовательных предметов осуществлялось педагогом самостоятельно, но обязательно в соответствии с религиозным духом.
Основными предметами были Закон Божий, церковное пение, чтение церковной и гражданской печати и письмо, начальные арифметические сведения. В двухклассных школах сверх этого преподавались начальные сведения из истории Церкви и Отечества.
В ходе изучения Закона Божьего ученику преподносились такие религиозные сведения, посредством которых осуществлялось пробуждение и развитие в воспитаннике религиозных чувств и убеждений, приведение их не столько к устному исповеданию православной веры, сколько к убеждению в ней сердцем. Поэтому суть указанного предмета заключалась не столько в количестве сообщаемых знаний, сколько в религиозно-нравственном воздействии этих знаний на школьников.
Церковное пение и церковная грамота вносили в атмосферу школьной жизни дух православной церковности. Церковное пение выражало все тончайшие изгибы и оттенки чувств верующего сердца и, внимая, вдохновенный церковный голос, ребенок проникался языком церкви и возвышенными чувствами. В свою очередь, церковнославянский язык, являясь первоисточником русского языка и языком церкви, помогал ему при изучении молитв и богослужения и подготавливал его к выразительному чтению церковных книг. Поэтому лучшие ученики церковно-приходской школы обязательно привлекались к участию в клиросном пении и чтению молитв на родителей учащихся. Это обстоятельство имело значительное влияние на родителей учащихся. По отзывам наблюдателей, благодаря пению хора учащихся и чтению детей в церкви, народ привыкал смотреть на школу, как на просветительницу.
В церковной печати неоднократно звучали положительные отклики на обучение детей церковнославянской грамоте и пению. Впрочем, данный аспект был отмечен и ярыми критиками церковно-приходской школы. Так, барон Н. А. Корф, сторонник и активный организатор земских начальных учебных заведений, в своей работе «Русская начальная школа» замечал: «трудно представить себе тому, кто не стоял близко к народу, какое огромное влияние на крестьян имеет то, поют их дети в церкви или нет»[19].