Приоритетными качествами крестьянского ребенка, как нами уже отмечалось, считались – смирение и послушание воле родителей. Уклад крестьянской семьи воспитывал в детях любовь к родине, уважение к истории своей страны, гостеприимство, уважение к личности каждого человека. Приютить странника, накормить солдата, подать нищему считалось нравственной обязанностью.
Девочек из знатных семей также воспитывали в христианской добродетели и прививали умения владеть неисчислимым количеством правил «домостроительства», то есть внутренней организацией сложного при натуральном хозяйстве организма семьи и дома. Грамота выходила за рамки основной задачи, хотя есть немало свидетельств о том, что девочки из знатных семей умели читать и писать.
Так, князь П. Хованский получал обычно послания от жены, написанные ею собственноручно, что следует из его тревожного вопроса к сыну: «Да отпиши ко мне для чего (в полученном письме) не материна рука?» [Цит. по: 29, с. 88]. Жена думного дворянина И. Ларионова обращалась к мужу с просьбой: «Да пиши, друг мой, и Катюшке (дочери) грамотки уставом, хотя небольшие» [там же]. Интересно, что мать просила писать «уставом», то есть крупными, четкими буквами, а не скорописью, как то было обычно, чтобы ребенку было легче читать. Московского дворянина Б. Плещеева «и трех сестер его девок учил грамоте и писать» их «старинный человек» (то есть холоп) [там же]. Все эти примеры относятся к XVII веку. Таким образом, мы можем заключить, что материально обеспеченные граждане России обучали девочек в семье, наравне с мальчиками.
В высших сословиях начальное образование также получалось дома. Далее же практиковалось раздельное обучение юношей и девушек в мужских и женских классических гимназиях, коммерческих училищах и учебных заведениях других типов, построенных по гендерному принципу. Юношей готовили к государственной военной или гражданской службе, к занятию коммерцией, наукой, преподавательской деятельностью в высших и средних учебных заведениях. К началу XX в. не только в России, но и во многих странах Западной и Центральной Европы именно мужчине отводилась ведущая роль во всех сферах государственной и общественной жизни. Женщина же должна была посвятить себя в основном семье, поэтому школьное образование девочек соответствующим образом отличалось по своему содержанию от подготовки мальчиков.
Мальчики из простого народа могли обучаться в церковно-приходских школах, а также в школах государственных имуществ и школах грамоты. Начальное образование, предназначенное для низших сословий, преимущественно для лиц мужского пола, в целом носило утилитарный характер. Начального образования для девочек из простых семей, по признанию известного представителя официальной педагогики С. И. Миропольского, «почти не существовало» [Цит. по: 7, с. 35]. Большая часть рабочего населения придерживалась твердого убеждения, что обучение девочек в общеобразовательной школе – излишняя роскошь.
Основная направленность реформирования начального и среднего звена системы образования в России в XIX веке была связана с постепенным сближением женской и мужской образовательной системы. В 1844 году министерство государственных имуществ разрешило девочкам беспрепятственно посещать сельские приходские училища. Обучение девочек носило более практически-религиозный уклон, нежели обучение мальчиков. Их обучали преимущественно чтению по духовным книгам, с разъяснением молитв и церковной службы. Граф П. Д. Киселев считал, что «распространение в народе здравых понятий о религии и обязанностях вообще может иметь больший успех, когда образованные в сих началах матери семейств могут передать эти понятия своим детям в первом юношеском возрасте» [52, с. 61-62]. Министерство сообщило местным управлениям государственными имуществами, что если в селении число девочек, желающих посещать училища, увеличится до 25, то для них должна быть учреждена особая школа, с особой надзирательницей из священнических вдов и дочерей, «грамотных и рукодельных» [там же]. В 1845 году в сельских училищах великороссийских, малороссийских и новороссийских губерний обучалось около сотни девочек, в 1847 – до 2000, в 1848 - до 3250 [там же]. В министерстве возникли планы создания особых женских училищ.
В положении о начальных народных училищах (1874 г.) в статье 7 говорилось: «Там, где не представляется возможности иметь отдельные мужские и женские училища, дети обоего пола могут обучаться в одном и том же училище, но с тем, чтобы в таких смешанных училищах девочки были не старее 12 лет. Воскресные же школы учреждаются исключительно для учащихся одного пола» [47]. Однако подавляющее большинство все же составляли школы с совместным типом обучения, так как большинство школ испытывали материальные трудности, нехватку педагогических кадров и т.д. «Отдельные женские начальные школы, - анализировал образовательную ситуацию второй половины XIX века современный российский ученый-педагог Э. Д. Днепров, - практически не привились и развития не получили» [Цит. по: 7, с. 41]. В 1896 году их было всего 1 612 из 31 594 начальных школ, находящихся в ведении Министерства народного просвещения, то есть всего 5,1% [там же].
Наиболее доступными формами получения начального образования для крестьянских детей на протяжении всей второй половины XIX века выступали церковно-приходские школы. Учителя этих школ жили одной жизнью с крестьянами, знали их нужды и заботы, пользовались наибольшим доверием родителей. По данным переписи начальных народных школ Российской империи, проведено в 1894 году Вольным экономическим обществом, земские школы составляли 30,2% и церковноприходские – 27,1%. В первых насчитывалось 25,8% общего числа учащихся девочек, во вторых – 14%. В 1905 году церковно-приходских школ уже было 46,5% по отношению к общему числу начальных школ в стране [там же, с. 45-46].
В целом в устройстве школьной системы прежней формации продолжал сохранять свои приоритетные позиции гендерный подход. Женская и мужская образовательные школы развивались как независимые и самостоятельные ветви общей системы образования России второй половины XIX века. В «Уставе гимназий и прогимназий» (1864, 1871) сказано, что целью классической гимназии была подготовка юношей к поступлению в университет; реальной – подготовка к практической деятельности или к поступлению в высшие специализированные учебные заведения. По-прежнему основной целью образования девочек было формирование знаний, умений и навыков, необходимых для ведения домашнего хозяйства и воспитания детей.
Советская власть с первых же лет своего существования демонстрировала совершенно иной подход к школьной политике. В партийной программе РКП(б), принятой на VIII большевистском съезде в марте 1919 г., говорилось о необходимости совместного обучения детей обоего пола. Мотивировалось это стремлением устранить существовавшее до революции неравноправие женщин и мужчин. В соответствии с этим Народный комиссариат просвещения РСФСР ввел 31 мая 1918 г. в школах страны обязательное совместное обучение мальчиков и девочек, просуществовавшее без изменения ровно четверть века - до лета 1943 г. [См.: 51, с. 78].
В конце 30-х гг. XX в. в окружении И. В. Сталина вызрела идея вернуться к раздельному обучению мальчиков и девочек. Впервые на повестку дня этот вопрос был поставлен накануне Великой Отечественной войны, однако начало войны помешало осуществлению данных планов. К восстановлению раздельного обучения вернулись лишь в конце 1942 - середине 1943 гг., когда благодаря разгрому Красной Армией войск нацистской Германии под Москвой и Сталинградом исчезла угроза катастрофы, нависшая над страной.
Раздельное обучение в советской школе вводилось постепенно и поэтапно. Отделом школ ЦК ВКП(б) и Народным комиссариатом просвещения РСФСР была подготовлена докладная записка "О введении раздельного обучения мальчиков и девочек в неполных средних и средних школах Союза ССР". В ней обосновывалась необходимость предстоящих преобразований.
По мнению авторов записки, основная задача совместного обучения, введенного в мае 1918 г., - ликвидировать дискриминацию женщин - за 25 лет советской власти была выполнена. Одним из аргументов в пользу введения раздельного обучения в 1943 г. стало утверждение о том, что природа детей в зависимости от половой принадлежности различна, поэтому девочек необходимо в школах готовить к будущей практической деятельности иначе, чем мальчиков, учитывая особенности их физиологии. Кроме того, говорилось о необходимости укрепления дисциплины в школах и устранения "не всегда здоровых взаимоотношений, создающихся между мальчиками и девочками при совместном обучении" [там же, с. 79]. Здесь имелись в виду психологические особенности поведения разнополых детей и подростков, находившихся в рамках единых коллективов.
В ЦК ВКП(б) и Народном комиссариате просвещения РСФСР понимали, что повсеместно и сразу организовать раздельное обучение не удастся. Не везде имелись необходимые условия. Если в небольшом населенном пункте (в селе или поселке) все дети окрестных деревень могли учиться лишь в одной единственной школе, то с переходом на новый тип обучения таких школ уже должно было быть в данной местности как минимум две. Поэтому решили проводить раздельное обучение только в тех населенных пунктах, где имелось не менее 4 - 6 неполных средних и средних школ.
16 июля 1943 г. постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) о введении раздельного обучения было утверждено Политбюро ЦК ВКП(б) и в тот же день вышло в свет соответствующее постановление Совета Народных Комиссаров СССР "О введении раздельного обучения мальчиков и девочек в 1943/1944 учебном году в неполных средних и средних школах областных, краевых городов, столичных центров союзных республик и крупных промышленных городов" [там же, с. 81]. Совет Народных Комиссаров СССР постановил ввести раздельное обучение мальчиков и девочек с 1 сентября 1943 г. во всех неполных средних и средних общеобразовательных школах областных, краевых центров, столичных центров союзных и автономных республик и крупных промышленных городов. Предлагалось организовать в этих городах отдельные мужские и женские школы.