Пример. Упражнение “Уточки”
Наши уточки с утра:
кря-кря-кря (поют дети)
кря-кря-кря (звуки инструмента)
Наши гуси у пруда:
га-га-га (поют дети)
га-га-га (звуки инструмента)
Наши курочки в окно:
ко-ко-ко (поют дети)
ко-ко-ко (звуки инструмента)
После таких упражнений дети играют дружнее, слаженнее.
Продолжая развивать взятую попевку на следующем занятии, ставлю перед детьми задачу узнать её по мелодии, спеть её, прохлопать ритм. И после того, как все дети хорошо усвоят ритм, переходим к игре этой попевки на инструменте. Постепенно дети осваивают навык игры на металлофоне: играют знакомые песенки на одном звуке, передают ритмический рисунок на группе ударных, учатся прислушиваться друг к другу.
Пример. Игра с раздаточным материалом “Определи по ритму”.
Каждый ребёнок загадывает свой образ: капель, часы, гром, самолёт, машина, поезд и т.д. и передаёт его звучание в определённом ритме на выбранном им самим инструменте. Другие дети отгадывают эту загадку, находя сам предмет или карточку с его изображением. Выигрывает тот, чьи загадки будут разгаданы.
В музыкальной практике под чувством ритма разумеется обычно способность, лежащая в основе всех тех проявлений музыкальности, которые связаны с восприятием, воспроизведением и изображением временных отношений в музыке.
Для того чтобы отграничить чувство ритма от музыкального слуха, такого определения, пожалуй, достаточно; восприятия и воспроизведения звуковысотных отношений отходят в область музыкального слуха, восприятие и воспроизведение временных отношений относят к чувству ритма. Но если поставить себе целью разобраться в психологической природе музыкально- ритмического чувства, довольствоваться этим определением уже нельзя. Необходимо, хотя бы в общей форме, ответить на вопрос, какие именно временные отношения имеются в виду, когда речь идет о чувстве ритма, иначе говоря, ответить на вопрос о том, что следует разуметь под термином «ритм».
Слово «ритм» имеет очень широкое распространение и применяется по отношению к самым разнообразным случаям. Говорят о стихотворном ритме, о ритме прозы, о ритме спектакля; мало того, говорят о ритме сердца, дыхания и других органических процессов; говорят даже о ритме по отношению к смене времен года, дня и ночи.
Использование в работе стихотворного ритма
Стихотворный ритм я постоянно использую в своей работе в оркестре.
Упражнения по ритмодекламации, скороговорки, речевые игры со звучащими жестами – вот способы, которые очень помогают в развитии музыкально – ритмических способностей учащихся, в устранении дефектов речи, развитию артистических способностей.
Прошу прочитать стихотворение, а затем прохлопать и простучать его ритм на инструменте. Затем соединяю чтение стихотворения с игрой на инструменте.
Чаще всего понятие ритма связывается с особенностями чередования явлений во времени, но говорят и о «пространственном ритме».
Ритм, как всеобъемлющее понятие, по-видимому, характеризуется только одним весьма неопределенным признаком: временной или пространственный порядок предметов, явлений, процессов. Исходя из такого мало содержательного понятия, едва ли можно придти к психологическому анализу ритмического чувства.
Ритм есть некоторая определенная организация процесса во времени.
Но какая же именно?
1) ритмическим мы не назовем непрерывное движение или изменение, протекающее совершенно равномерно, как струя вытекающей жидкости;
2) мы не назовем ритмическим и прерывистый ряд, состоящий из совершенно одинаковых раздражений, разделенных одинаковыми промежутками времени.
Равномерно падающие капли воды еще не образуют ритма. Стук метронома сам по себе еще не является ритмичным.
Ритмическое движение может включать периодическое повторение, однако периодическое повторение само по себе еще не создает ритма.
Обязательным условием ритмической группировки, а, следовательно, и ритма вообще является наличие акцентов, т.е. более сильных или выделяющихся в каком-либо другом отношении раздражений.
Без акцентов нет ритма.
Эта мысль неоднократно высказывалась в психологической литературе, и не раз давались экспериментальные доказательства ее.
Вот пример формулировки тех результатов, к которым пришёл Мак-Дугал-автор исследований, посвященных психологии ритма:
«Элементарным условием феномена ритма является периодическая акцентуация в слуховой последовательности, протекающей при специфических временных отношениях».
Слушая стук метронома, большинство людей совершенно непроизвольно воспринимает его как последовательность двух- или трехдольных тактов, как раз-два, раз-два и т.д. или раз-два-три, раз-два-три и т.д., то есть разделяет последовательность одинаковых звуков на группы, выделяя отдельные звуки как более громкие, акцентируя их.
Также на уроках оркестра мы учимся выделять сильные доли. Экспериментальные исследования показывают, что, как только произошло такого рода «субъективное ритмизирование» возникает совершенно своеобразное «переживание ритма». Это явление имеет место, если скорость ударов метронома не выходит за определенные пределы, если она не слишком мала и не слишком велика.
Но фактически дело обстоит так, что в период первоначального развития чувства ритма, т.е. в период, оказывающий иногда решающее влияние на всю «ритмическую будущность» ученика, последний имеет дело почти исключительно с медленными ритмами.
В музыкальной педагогике очень распространено убеждение в том, что чувство ритма мало поддается воспитанию. Большинство педагогов склонно в этом отношении проводить различие между музыкальным слухом и чувством ритма, считая, что последнее развивается гораздо труднее, чем музыкальный слух. Это широко распространенное мнение нашло отражение в книге Баренбойма, где написано: «В то время, как развитие чувства музыкального ритма, как показали и психологические опыты, и педагогическая практика, чрезвычайно ограничено в своих пределах, музыкальный слух поддается почти безграничному совершенствованию».
Экспериментально-психологическая литература не дает оснований для такого утверждения. По вопросу о развитии музыкально-ритмического чувства мы не располагаем прямым экспериментальным материалом: что же касается внемузыкального ритма, то экспериментальные данные не дают никаких поводов сомневаться в воспитуемости ритмического чувства.
Чувство ритма воспитуемо и развиваемо могу я сказать с уверенностью, основываясь на своём опыте. После года занятий в оркестре шумовых и ударных инструментов, почти все учащиеся показали хорошие результаты и достижения – выучили длительности нот, их дробление, отличали сильную долю от слабой, могли воспроизвести сложный ритмический рисунок.
Таким образом, ссылка на «психологические опыты для доказательства того, что развитие музыкально- ритмического чувства» чрезвычайно ограничено в своих пределах, являются совершенно необоснованными.
Широкое распространение среди педагогов пессимистического взгляда на возможность воспитания музыкально-ритмического чувства, несомненно, имеет какое-то основание. Очевидно, искать его надо в особенностях тех педагогических приемов, которые обычно применяются для ритмического воспитания музыканта.
Положение: «развитие чувства ритма ограничено в своих пределах», я считаю, надо заменить другим: «развитие чувства ритма для современной музыкальной педагогики представляет исключительно трудную задачу».
Воспринять и воспроизвести музыкальный ритм можно только на основе чувства ритма, т.е. на основе эмоционального критерия, опирающегося на моторику.
Арифметический расчет, как и другие опосредствующие приемы, может играть при этом лишь вспомогательную роль. Он нужен и полезен, поскольку способствует проявлению чувства ритма, он бесполезен, а педагогически даже и вреден, поскольку выступает в качестве замены музыкально ритмического чувства. Без помощи ритмического чувства на основе только «расчета» нельзя решить музыкально-ритмических задач.
Эксперименты Меймана показали, что опытные пианисты в условиях, когда они не могут опираться на чувство музыкального ритма, совершенно неудовлетворительно решают такие элементарные задачи, как воспроизведение интервалов вдвое, втрое и вчетверо короче заданного.
Но ведь это простейшая ритмическая задача, без которой не может обойтись никакое исполнение музыки. И оказывается, что даже ее нельзя хорошо решить на основе арифметического расчета.
Далее, я указывала на то, что вопрос ритмического совершенства исполнения с количественной точки зрения есть вопрос об исполнении с точностью до сотых и тысячных долей секунды. Но такая точность никак не может быть достигнута путем арифметического расчета или каким-нибудь другим интеллектуальным путем.
Основания для интеллектуального решения музыкально-ритмической задачи содержатся в нотной записи. Каковы же эти основания?
Во-первых, арифметические соотношения длительностей отдельных нот: все четверти равны друг другу, восьмая вдвое короче четверти, шестнадцатая вдвое короче другой и т.д.
Как мы знаем, устанавливать такие соотношения без помощи чувства музыкального ритма можно только очень приблизительно, что для художественного исполнения не имеет никакой цены.
Во-вторых, указания, предлагающие нарушить обозначенные арифметические соотношения, форматы, ускорения, замедления и т.д.
Эти указания в их понятийном выражении настолько общи, что не могут быть ключом к решению задачи. Замедление может иметь самые разные степени и может быть осуществлено тысячью различных способов.
Надпись «ritаrdando» («замедляя») является типичным примером опосредствующего приема в области музыкального ритма. Какой музыкант усомнится в ценности и нужности таких надписей? И в то же время, великий музыкант должен согласиться с тем, что они не могут служить единственной опорой при подлинно ритмичном исполнении. Можно точно выполнить указания такой надписи, т.е. сделать замедление и сделать его именно там, где указано, и все же исполнение будет с ритмической стороны безобразным. Это указание является ценнейшим вспомогательным средством, но оно еще не решает ритмической задачи. Оно только показывает, в каком направлении надо искать решения.