Такой дифференцированный подход к лечению больных свидетельствовал, о гибкости социальной политики правительства, о стремлении законодательно закрепить права отдельных сословий на общественное призрение.
В больницах общественного призрения допускалось амбулаторное лечение. Законом предусматривалось право на такое лечение для лиц, несущих службу в военно-сухопутном и военно-морском ведомствах и для членов их семей. Причем эти льготы распространялись не только на лиц с низшим воинским званием, но и на генералов, адмиралов, офицеров, состоявших на действительной воинской службе. Чиновники, духовные лица различных вероисповеданий, находившиеся на службе в управлениях и заведениях военного ведомства, все чины запаса, медицинские служащие, сестры милосердия, воспитанники военных учебных заведений, студенты императорской военно-медицинской академии также были включены в перечень лиц, на которых распространялись льготы. Особым образом были отмечены права на бесплатное лечение отставных, числящихся в запасе раненых и увечных чинов, имевших соответствующие удостоверения.
За лечением больных, относящихся к военному ведомству, должен был осуществляться контроль. В положении 224 отмечалась необходимость строгого соблюдения медицинского обеспечения снабжения медикаментами воинских чинов. «Ни под каким видом» не разрешалось использовать эти медицинские средства, предназначенные для военных чинов, на нужды гражданских лиц, находящихся в больнице. Контроль за этим должны были осуществлять губернские врачебные управления.
Помимо вышеуказанной категории лиц получать лечение в больницах общественного призрения могли нижние чины таможенного ведомства, служащие полицейских команд и гражданских ведомств. В особую группу были выделены арестанты и лица, находящиеся под надзором полиции, не имеющие собственных средств содержания. По определенным правилам осуществлялось лечение чиновников таможенного и почтового ведомств. При этом на медикаменты предусматривалась плата 3 коп. в день на человека. Особые правила были выработаны и в отношении арестантов. В местностях, где не было приказов общественного призрения, земских учреждений, тюремные комитеты и отделения получали из казны определенную плату за лечение в тюремных больницах «в размере действительной необходимости».
Законом предусматривалась строгая документальная отчетность по лечению больных. Так, например, Устав предусматривал по истечении каждого года Министерству Внутренних дел собирать сведения по губерниям, а затем составлять сводную общую таблицу расходов с тем, чтобы по этой таблице в следующем году была произведена плата. В связи с такой постановкой дела все заведения общественного призрения обязаны были по определенной форме делать соответствующие расчеты расходов на каждого больного.
Неизлечимо больные, не имевшие крова, прокормления, призревались в специальных домах. Такие дома создавались, в частности, для умалишенных, которые содержались в соответствии с разработанными инструкциями. В положении по поводу призрения и лечения этой категории лиц особое внимание уделялось нравственному аспекту. Персонал должен быть в таких домах пристойным, добросердечным, твердым и исправным.
Неимущие умалишенные принимались на лечение бесплатно, а имущие -за умеренную плату. «Приставники и прислуга должны обходиться с больными человеколюбиво», - говорилось в Уставе.
Для подготовки специальных медицинских кадров - фельдшеров - при крупных больницах общественного призрения создавались фельдшерские школы. В Уставе по этому поводу четко определена цель создания этих школ -«для удобнейшего снабжения гражданских общественных и частных больниц и других заведений с ведущими в сем деле людьми». Учебными вопросами в них занимался старший врач больницы, а хозяйственными - смотритель больницы. Они, в свою очередь, подчинялись губернской земской управе. Надзор за воспитанниками осуществлялся одним из врачей, что также утверждалось губернской земской управой. Финансирование фельдшерских школ осуществлялось земством. Земская управа выделяла на эти цели определенную сумму средств (по земской смете). Губернская земская управа определяла и число учеников в школе, что зависело от имеющихся финансов и потребности в определенном количестве фельдшеров. Прием и отчисление из фельдшерской школы осуществляла земская управа. Обучение было, как правило, на бесплатной основе, хотя принимались ученики и на платных началах. Порядок приема, определение учебных предметов, их объем и распределение, назначение, преподавателей определялись особыми Уставами, утвержденными министром внутренних дел. После окончания фельдшерской школы ученики подвергались экзаменам в присутствии членов губернской земской управы и членов губернских врачебных управлений. Выпускники получали аттестаты и назначения. Они обязаны были прослужить определенное время по распределению земских управ.
В законодательных актах отражена и политика правительства в отношении детского призрения. Один из разделов Устава называется «О сиротских домах и о домах воспитательных». В качестве приложения к нему помещено «Положение о сиротских домах».
В Уставе отмечается, что сиротские дома относятся к разряду благотворительных заведений и находятся в ведении приказов общественного призрения. Целью их являлось призрение детей-сирот от 7 до 11 лет включительно.
Социальный состав принимаемых детей был неоднородным. В дома принимались сироты обоего пола из детей купцов, мещан, цеховых и людей других состояний, оставшихся после смерти родителей в положении, требующем призрения. Принимались также сироты из среды чиновников и канцелярских служащих, которые пользовались определенными привилегиями. Ответственность за прием возлагался на городского голову той губернии, где учреждалось заведение. Городской голова был обязан собрать необходимые сведения о сиротах, об их имущественном положении, об их семьях, родственниках, состоянии здоровья и др. Земская управа или приказ общественного призрения на основе полученных от городского головы сведений принимал специальное постановление о приеме.
Дети чиновников и канцелярских служащих принимались в сиротские дома по разрешению губернатора. При этом составлялись специальные списки таких детей к 1 июля, в которых указывались сведения о службе отца, происхождении сироты, его возрасте, состоянии здоровья, имущественном состоянии. Эти списки передавались земским управам и приказам общественного призрения.
Так, совместными усилиями городских властей, земства решались организационные вопросы детского призрения на местах. Дети-сироты обучались по программе приходских училищ. Они изучали Закон Божий, священную историю, обучались чтению по книгам церковной и гражданской печати, чистописанию, четырем первым действиям арифметики. Преподавание осуществлялось учителями гимназий или лицами, имеющими на это право. Закон Божий преподавал священник. Преподавание разрешалось только по согласованию с земской управой или приказом общественного призрения. Экзамены в училище проводились публично в присутствии губернатора, губернского предводителя дворянства, городской главы, членов земской управы или приказа общественного призрения, директора училища, а также лиц, которые приглашались губернатором.
Большое внимание уделялось нравственному воспитанию детей. Непосредственный надзор за поведением сирот в классах возлагался на учителей. Они должны были воспитывать у детей любовь к порядку, правила кротости, повиновение начальству и т.д., руководствуясь при этом соображениями, что «первые начала доброй нравственности, полученные в юности, могут содействовать устройству будущей участи воспитанников в обществе». Все сироты, призреваемые в сиротских домах до 12 лет, затем в соответствии со своим социальным происхождением, полом, способностями и склонностями распределялись в казенные или частные заведения для дальнейшего образования. Причем сироты «благородного происхождения не могли быть помешены в такие заведения, которые могли быть приличны детям иных состояний». Льготами пользовались дети чиновников при получении образования. Воспитанники сиротских домов по окончании гимназий могли поступать в университеты.